II И внезапно – в эту бурю, в этот адский шепот, В этот воплотившийся в земные формы бред, Ворвался, вонзился чуждый, несозвучный топот, Заглушая гулы, говор, грохоты карет. Показался с поворота всадник огнеликий, Конь летел стремительно и стал с огнем в глазах. В воздухе еще дрожали – отголоски, крики, Но мгновенье было – трепет, взоры были – страх! Был у всадника в руках развитый длинный свиток, Огненные буквы возвещали имя: Смерть... Полосами яркими, как пряжей пышных ниток, В высоте над улицей вдруг разгорелась твердь. III И в великом ужасе, скрывая лица, – люди То бессмысленно взывали: «Горе! с нами бог!», То, упав на мостовую, бились в общей груде... Звери морды прятали, в смятеньи, между ног. Только женщина, пришедшая сюда для сбыта Красоты своей, – в восторге бросилась к коню, Плача целовала лошадиные копыта, Руки простирала к огневеющему дню. Да еще безумный, убежавший из больницы, Выскочил, растерзанный, пронзительно крича: «Люди! Вы ль не узнаете божией десницы! Сгибнет четверть вас – от мора, глада и меча!» IV Но восторг и ужас длились – краткое мгновенье. Через миг в толпе смятенной не стоял никто: Набежало с улиц смежных новое движенье, Было все обычным светом ярко залито. И никто не мог ответить, в буре многошумной, Было ль то виденье свыше или сон пустой. Только женщина из зал веселья да безумный Всё стремили руки за исчезнувшей мечтой. Но и их решительно людские волны смыли, Как слова ненужные из позабытых строк. Мчались омнибусы, кебы и автомобили, Был неисчерпаем яростный людской поток. Май, июль и декабрь 1903 Все напевы 1906 – 1909 Поэту Ты должен быть гордым, как знамя; Ты должен быть острым, как меч; Как Данту, подземное пламя Должно тебе щеки обжечь. Всего будь холодный свидетель, На все устремляя свой взор. Да будет твоя добродетель — Готовность взойти на костер. Быть может, все в жизни лишь средство Для ярко-певучих стихов, И ты с беспечального детства Ищи сочетания слов. В минуты любовных объятий К бесстрастью себя приневоль, И в час беспощадных распятий Прославь исступленную боль. В снах утра и в бездне вечерней Лови, что шепнет тебе Рок, И помни: от века из терний Поэта заветный венок. 18 декабря 1907 Близкой Как страстно ты ждала ответа! И я тебе свой дар принес: Свой дар святой, свой дар поэта, — Венок из темно-красных роз. Мои цветы благоуханны, Горят края их лепестков, Но знает розами венчанный Уколы тайные шипов. Венок вовеки не увянет Над тихим обликом чела, Но каждый вечер снова ранит Тебя сокрытая игла. В венце, как на веселом пире, — Ты мученица на кресте! Но будь верна в неверном мире Своей восторженной мечте! Мой дар – святой, мой дар – поэта, Тебя он выше всех вознес. Гордись, как дивным нимбом света, Венком из темно-красных роз! 11 января 1908 Элегии и буколики Одиночество Отступи, как отлив, все дневное, пустое волненье, Одиночество, стань, словно месяц, над часом моим! Слышу, тихо грохочут с волной уходящей каменья, Вижу, алый закатный туман превращается в дым. То в алмазных венцах, то в венках полевых маргариток, То в одеждах рабынь, то в багряных плащах королев, То, как ветер, смеясь, то с лицом, утомленным от пыток, Вкруг меня наклоняется хор возвратившихся дев. Взор ваш ласков, как прежде, и шаг, как бывало, размерен... Значит, тот я, что был, если прошлый мне мир возвращен! Подходите, шепчите: я был вам и буду вам – верен, Никому не открою я ваших священных имен! К вашим ласковым пальцам прижму воспаленные веки, К вашим грудям знакомым устало прильну головой... Сестры! нежные сестры! я в детстве вам клялся навеки, Только с вами я счастлив, и только меж вами я свой! Затихает вдали успокоенный ропот отлива, На волнах потухает змеиностей лунных игра, И, в венке маргариток, склонясь надо мной, торопливо Мне рассказ о прожитом в разлуке – лепечет сестра. 12 февраля 1907 Вечеровые песни Сумерки Горят электричеством луны На выгнутых длинных стеблях; Звенят телеграфные струны В незримых и нежных руках; Круги циферблатов янтарных Волшебно зажглись над толпой, И жаждущих плит тротуарных Коснулся прохладный покой. Под сетью пленительно-зыбкой Притих отуманенный сквер, И вечер целует с улыбкой В глаза – проходящих гетер. Как тихие звуки клавира — Далекие ропоты дня... О сумерки! милостью мира Опять упоите меня! |
