1913 * * * Опять мой посох приготовлен, Все тот же, старый и простой, И день отбытия условлен — Отмечен роковой чертой. Там, за окном, в пустом пространстве, Все тот же – милый лик луны. Кругом —трофеи прежних странствий, Как память мира и войны. Там– камни с гор, там – лук и стрелы, Там – идолы, там – странный щит, Мой облик, грустно-поседелый, На них из зеркала глядит. Вот – карты; резко исчертила Их чья-то сильная рука. Вот – книги; что когда-то жило, Звучит в них – зов издалека! А там – собранье всех приветствий, Дипломов пышных и венков... (О, слава! Как приманчив в детстве Твой льстивый, твой лукавый зов!) Так почему ж, под мирной сенью, Мне не дремать покойным сном, Не доверяться наслажденью Мечты о буйном, о былом? Я окружен давно почетом, Хвалой ненужной утомлен. Зачем же бурям и заботам Я брошу мой счастливый сон? <1913> * * * – Плохо приходится старому лешему, Мне, горемычному, брат домовой! Всюду дороги– телегам и пешему, Летось от пса я ушел чуть живой, Сын было думал помочь мне, – да где ж ему, Бок ему месяц лечил я травой. – Плохо, брат леший, и мне, домовому, Фабрики всюду, везде корпуса, Жить стало негде, дом каменный к дому, В комнатах лампы горят, как глаза; Веришь, и думать забыл про солому, Видно, придется и мне к вам в леса; <1913> * * * Ступени разрушенной лестницы Уводят в глубокий овраг, Где липы, столетью ровесницы, Вечерний нахмурили мрак. Река обегает излучиной Приниженный берег. Во мгле Толпой, беспорядочно скученной, Рисуются избы в селе. Лесами просторы обставлены, Поет недалекий родник... О город, о город отравленный, Я здесь, твой всегдашний двойник! 28 июня 1914 Эллису Нет! к озаренной сиянием бездне Сердце мое не зови! Годы идут, а мечте все любезней Грешные песни любви. Белые рыцари... сень Палестины... Вечная Роза и крест... Ах, поцелуй заменяет единый Мне всех небесных невест! Ах! за мгновенье под свежей сиренью С милой – навек я отдам Слишком привычных к нездешнему пенью Оных мистических Дам. Их не умею прославить я в песне... Сердце! опять славословь, С годами все умиленней, чудесней, Вечно земную любовь! 1914 Листок, спрятанный в коре Над Озером Грез, где большие березы Любовно дрожат на вечерней заре, Они, в летний день, свои детские грезы Доверили белой коре. В заветном листке было сказано много; О чем они робко мечтали вдвоем, О чем они тайно молили у бога В недавнем прекрасном былом. В тот день, как свершились бы эти мечтанья, Как правдой надежды их сделал бы Рок, — Они бы вернулись на место свиданья, Чтоб вынуть поблекший листок. И дерево свято в груди сохраняло Листок пожелтелый с чуть видной каймой, В июле ветвями его обвевало, Хранило от стужи зимой. Мечты же писавших не сбылись. Таила Судьба приговор: им не встретиться вновь! И юношу зло сторожила могила, Ее же – другая любовь. Но все же остались их юные души На старом листке у свидетеля грез: О маленькой Мане и бедном Илюше Твердят колыханья берез. 26 октября 1914 * * * Не как молния, смерти стрела, Не как буря, нещадна и зла, Не как бой, с грудой жертв без числа, Не как челн, на волнах без весла, — Тихим утром Любовь снизошла. Как пророк, я в грозе, я в огне Бога ждал, – он предстал в тишине. Я молюсь просиявшей весне; Сын полей, в голубой вышине, Небу песню поет обо мне. Пой певучую песню, певец: «Эти дни – над всей жизнью венец! Слышишь стук двух согласных сердец? Видишь блеск двух заветных колец? Будь любим – и люби, наконец!» 1 ноября 1914 Варшава Последний путь... Быть может, я в последний раз Свою дорогу выбираю, На дальней башне поздний час Звенел. Что в путь пора, я знаю. Мой новый путь, последний путь, Ты вновь ведешь во глубь ущелий! Не суждено мне отдохнуть В полях весны, под шум веселий! Опять голодные орлы Над головой витают с криком, И грозно выступы скалы Висят в безлюдии великом; Опять, шипя, скользит змея, И барс рычит, пустынножитель; Но шаг мой тверд, и снова я — Охотник, странник и воитель. Пусть годы серебрят висок, Пусть в сердце тупо ноют раны; — Мой посох поднят, путь далек, Иду чрез горы и туманы. На миг мне виден с высоты Тот край, что с детства взоры манит. Дойду ль до сладостной черты, Иль Смерть мне на пути предстанет? Но знаю, прежде чем упасть, Чем вызов Смерти встретить дружно, — Мне снова улыбнется страсть Улыбкой ласково-жемчужной. Последнем, роковой любви Слова я прошепчу на круче, И, – словно солнце, всё в крови, — Пусть жизнь тогда зайдет за тучи! |
