6 октября 1898 Данте в Венеции По улицам Венеции, в вечерний Неверный час, блуждал я меж толпы, И сердце трепетало суеверней. Каналы, как громадные тропы, Манили в вечность; в переменах тени Казались дивны строгие столпы, И ряд оживших призрачных строений Являл очам, чего уж больше нет, Что было для минувших поколений. И, словно унесенный в лунный свет, Я упивался невозможным чудом, Но тяжек был мне дружеский привет... В тот вечер улицы кишели людом, Во мгле свободно веселился грех, И был весь город дьявольским сосудом. Бесстыдно раздавался женский смех, И зверские мелькали мимо лица... И помыслы разгадывал я всех. Но вдруг среди позорной вереницы Угрюмый облик предо мной возник. – Так иногда с утеса глянут птицы, — То был суровый, опаленный лик, Не мертвый лик, но просветленно-страстный, Без возраста – не мальчик, не старик. И жалким нашим нуждам не причастный, Случайный отблеск будущих веков, Он сквозь толпу и шум прошел, как властный. Мгновенно замер говор голосов, Как будто в вечность приоткрылись двери, И я спросил, дрожа, кто он таков. Но тотчас понял: Данте Алигьери. 18 декабря 1900 Флоренция Декамерона Вы, флорентинки прошлых дней! – о вас Так ясно я мечтал в обманах лунных, О быстром блеске ваших крупных глаз. Сады любви в тиши оград чугунных, Певучий говор и жемчужный смех, Рассказы с перебоем песен струнных. Принцессы, горожанки – здесь у всех Веселость, острый ум, и взор лукавый, И жажда ненасытная утех. Красавца видя, все полны отравой, И долго жадный взор его следит. Для вас любовь всегда была забавой! Вам было непонятно слово «стыд»! Среди земных красот, земных величий Мне флорентинки близок лживый вид, И сладостно мне имя Беатриче. 21 июля 1900 Астролог Звездное небо плывет надо мной. Чистым сияньем сверкают планеты. Вкруг меня движется сумрак ночной... Тени ли мертвые светом согреты? Вот проступают телесней, ясней Твердые бедра и полные плечи, Смотрят глаза из-под черных кудрей... Сдержанный хохот, чуть слышные речи. Вот обозначился белый хребет, Груди повисли, согнулись колени... В небе холодном мерцанье планет, В небе порядок кругов и движений... 29 декабря 1899 Баязет Тимур, прочтя оскорбительное письмо Баязета, воскликнул: «Сын Мурата сошел с ума». Нет! не с ума сошел Муратов сын, Ошибся ты, хромец надменный! Но он взревел, как вольный лев долин, Узнав, что в мире есть еще один, Что дерзких двое во вселенной. И степи дрогнули под звон копыт, И шум от сшибки замер в небе. Покой пустыни воплями был сыт, Багряной кровью сумрак был залит, И верен был случайный жребий. Февраль 1899 Дон Жуан Да, я – моряк! искатель островов, Скиталец дерзкий в неоглядном море. Я жажду новых стран, иных цветов, Наречий странных, чуждых плоскогорий. И женщины идут на страстный зов, Покорные, с одной мольбой во взоре! Спадает с душ мучительный покров, Всё отдают они – восторг и горе. В любви душа вскрывается до дна, Яснеет в ней святая глубина, Где все единственно и неслучайно. Да! я гублю! пью жизни, как вампир! Но каждая душа – то новый мир И манит вновь своей безвестной тайной. 12 мая 1900 Мария Стюарт О, если б знала ты, что пред тобою было, Когда бежал корабль к туманной полосе, От милой Франции к Шотландии немилой, Все беды, весь позор и униженья все! Любила ты балы и пышный чин обеден, И отдалась стране, где властвует туман, Где в замках дедовских строй жизни хмур и беден И где звучат псалмы угрюмых пуритан. Ты страсти жаждала, как неба жаждут птицы, Вся подчинялась ей, тонула в ярких снах, — И слышала в ответ название блудницы, И твой возлюбленный погиб в твоих руках. Потом, захвачена соперницей надменной, В тюрьме ты провлекла семнадцать гордых лет, И, наконец, без сил, к ее ногам, смиренно, Припала ты рабой... И смерть была ответ. О! ты ждала ее! ты, с сердцем омертвелым, У плахи слушала последних верных плач. Но солгала и смерть: твоим безглавым телом В последний раз насытился палач. 1901 Разоренный Киев Четыре дня мы шли опустошенной степью. И вот открылось нам раздолие Днепра, Где с ним сливается Десна, его сестра... Кто не дивится там его великолепью! Но было нам в тот день не до земных красот! Спешили в Киев мы – разграбленный, пустынный, Чтоб лобызать хоть прах от церкви Десятинной, Чтоб плакать на камнях от Золотых ворот! Всю ночь бродили мы, отчаяньем объяты, Среди развалин тех, рыдая о былом; Мы утром все в слезах пошли своим путем... Еще спустя три дня открылись нам Карпаты. |
