Она Все былое мной давно До конца осквернено. Тайны сладостных ночей, И объятий, и речей, Как цветы бросая в грязь, Разглашала я, глумясь, Посвящала злобно в них Всех возлюбленных моих! Он Что свершила ты, давно Прощено, – освящено На огне моей любви! Душный, долгий сон порви, Выйди вновь к былым мечтам, Словно жрица в прежний храм! Этот сумрачный порог Все святыни оберег! Она Я не смею, не должна... Здесь сияла нам весна! Здесь вплетала в смоль волос Я венок из желтых роз! Здесь, при первом свете дняг Ты молился на меня! Где то утро? где тот май? Отсняло все. Прощай! Он Нет, ты смеешь! ты должна! Ты – тот май и та весна, Жемчуг утр и роз янтарь! Ты – моей души алтарь, Вечно чистый и святой! И, во прахе пред тобой, Вновь целую я, без слов, Пыльный след твоих шагов! 23 ноября 1908 В эпическом роде Жизнь Безликая, она забыла счет обличий: Подсказывает роль любовнику в бреду, И коршуна влечет над нивами к добыче, И гидре маленькой дает дышать в пруду. В пустыне выжженной встает былинкой смелой, В ничтожной капельке селит безмерный мир, Рождает каждый миг, вплетает тело в тело И семена существ проносит чрез эфир! От грозных пирамид и гордых библиотек До гор, воздвигнутых из ракушек морских, От криков дикаря, метнувшего свой дротик, До черного червя, который мудро тих, — Сверкает жизнь везде, грохочет жизнь повсюду! Бросаюсь в глубь веков, – она горит на дне... Бегу на высь времен, – она кричит мне: буду! Она над всем, что есть; она – во всем, во мне! О братья: человек! бацилла! тигр! гвоздика! И жители иных, непознанных планет! И духи тайные, не кажущие лика! Мы все – лишь беглый блеск на вечном море лет! Март 1907 Надписи к гравюрам За утесом Плыви, плыви рекой волнистой! Мы за утесом стережем И в знойный час, и в вечер мглистый С кинжалом, луком и копьем. Купец богатый, странник скудный, Из Рима робкий пилигрим, — Вы все, с отвагой безрассудной, Скользите лоном голубым! Сияет солнце, воздух нежит, Вода, как ясное стекло, Но визг стрелы мечты прорежет, — И кормщик выронит весло! Что юный гость? что путник старый? Вся жизнь твоя свелась на вскрик! Сбирай весь год свои товары, Ты с прибылью простишься вмиг! Плывите, люди, мимо! мимо! Вас жизнь влечет, вас манит твердь, — Но мы вас ждем неумолимо: Мы – тайна! мы – беда! мы – смерть! 27 февраля 1906
Освобождение К стене причалил челн полночный, Упали петли из окна, И вот по лестнице непрочной Скользнула с высоты Она. Дрожа от счастья и тревоги, За мигом миг следили мы, — Пока Ее коснулись ноги До тихо зыблемой кормы! Я принял, как святыню, в руки Ее, закрытую фатой. И весел – были тихи звуки, И челн – был призрак над водой. Она не молвила ни слова И не явила нам лица, Но громче ропота морского Стучали сильные сердца! И, наклоняя лица ниже, Сжав рукояти шпаг своих, Мы знали все, что ближе, ближе Час поединков роковых! 3 марта 1906 Встреча И вот уже мечтою странной Душа наполнилась моя. А. Пушкин Ты мне предстала как виденье, — В глазах испуг и смутный стыд. Мы были рядом на мгновенье, И встречи жизнь не повторит. Кто ты? откуда? с кем таилась В наемной комнате вдвоем? Куда, под утро, торопилась С своим стыдливым узелком? Тебя любовь ли в эти двери К продажным ложам привела, И упоили ль в полной мере Тебя и грех, и страсть, и мгла? Иль ты пришла сюда за платой, С тупым отчаяньем в мечтах, И называла ночь проклятой, Дрожа без сил в чужих руках? И, возвращаясь в повседневность, Домой, меж утренних теней, Обманешь ли ты мужа ревность Иль чуткость матери твоей? 20 ноября 1905 Монах На поле жизненного боя, Где Рок влечет нас, как самум, — Душа возжаждала покоя, Молитв и одиноких дум! И вот, презрев соблазн свободы И мира призрачную ширь, Сошел я под глухие своды, В твои затворы, монастырь! Вне стен – и ужас и веселье, Пиры любви и красоты. Но здесь хранит ревниво келья Всегда спокойные мечты. Я жизни иноческой свято Блюду определенный чин, И дни, с восхода до заката, — Как ряд медлительных годин. Люблю я благовест рассвета, Церковной службы череду, Степенность братского привета, Ночь, посвященную труду. Мне хорошо, под буйство бури, При кротком блеске ночника, На тщательной миниатюре Чертить узоры лепестка; Иль, не спеша слагая главы И им не ведая конца, Припоминать о жажде славы, В миру сжигающей сердца. |
