1911 Властительные тени Зову властительные тени. А. Фет Египетский раб Я жалкий раб царя. С восхода до заката, Среди других рабов, свершаю тяжкий труд, И хлеба кус гнилой – единственная плата За слезы и за пот, за тысячи минут. Когда порой душа отчаяньем объята, Над сгорбленной спиной свистит жестокий кнут, И каждый новый день товарища иль брата В могилу общую крюками волокут. Я жалкий раб царя, и жребий мой безвестен; Как утренняя тень, исчезну без следа, Меня с лица земли века сотрут, как плесень; Но не исчезнет след упорного труда, И вечность простоит, близ озера Мерида, Гробница царская, святая пирамида. 7—20 октября 1911 Моисей Пророк, чей грозный нимб ваятель Рогами поднял над челом, Вождь, полубог, законодатель, — Всё страшно в облике твоем! Твоя судьба – чудес сплетенье, Душа – противоречий клуб. Ты щедро расточал веленья, Ты был в признаньях тайных скуп. Жрецами вражьими воспитан, Последней тайны приобщен, И мудростью веков напитан, — Ты смел смотреть во глубь времен. Беглец гонимый, сын рабыни, Чужих, безвестных стад пастух, Ты с богом говорил в пустыне, Как сын с отцом, как с духом дух. Ты замысл, гордо-необычный, Как новый мир, таил в себе, И ты, пришлец, косноязычный, Царю пророчил о судьбе. Пастух, – ты требовал народа, Раб, – совершал ты чудеса. Тебе содействуя, природа Тьмой облекала небеса. Вчера преступник, нынче принят Как вождь, ты был гордыни полн: Ты знал, что жезл взнесешь, и сгинет Погоня меж взметенных волн. Но что ж, несытый, ты замыслил? Тысячелетий длинный строй Ты взмерил, взвесил и исчислил, Как свой удел, как жребий свой. Народ пастуший и бездомный, Толпу, бродящую в песках, На подвиг страшный и огромный Ты дерзостно обрек в веках. Сказал: «Ты сломишь все препоны! Весь этот мир, он – мой, он – наш! Я дам тебе мои законы, — Ты их вселенной передашь! Что может мира жалкий житель? И что могу – я, человек? Ты будь моей мечты хранитель. Теперь, потом, в веках, вовек!» Назначив цель, ты, год за годом, Водил в пустыне племена, Боролся со своим народом, Крепил умы и рамена; Великий, строгий, непонятный, Учил мятущихся детей, Готовил их на подвиг ратный, Воспитывал ловцов людей. И день настал. В дали туманной, Ты, с Нево, взорами обвел Далекий край обетованный, Поник челом и отошел. Твой лик, спокойно-помертвелый, Взирал на ближний Галаад, Но знал ты, что во все пределы Твои глаголы долетят. Какие б племена ни встали, Какие б ни пришли века, Им всем вручит твои скрижали Твоих наместников рука! Как древле, грозный и безмерный, Над буйным миром ты стоишь, И свой народ, поныне верный, Ведешь державно и хранишь. Декабрь 1911 Клитемнестра Сестра – царит в надменной Трое, Сестре – немолчный гимн времен, И славный будет славен вдвое, Когда он за сестру сражен. Певцы, на царском шумном пире, Лишь о Елене станут петь, И в их стихах, и в громкой лире Ей суждено вовек блестеть. Не обе ли мы дщери Леды? И Зевс не также ль мой отец? Мне – униженья, ей – победы? Мне – в тернах, в розах – ей венец? Не вся ль Эллада за Елену Стоит? Ахейские суда Крутят вдали морскую пену, И наши пусты города! Мое Атрид покинул ложе, Привесил бранный меч к бедру, Забыл покой, – и за кого же? Не за меня, а за сестру! И всё ли? Он не дочь ли нашу, Как жертву, на алтарь принес? И нет ее, и чем я скрашу Обитель старости и слез? Всё – в дар забывшей честь и право, Двумужнице! в стенах врагов Смеющейся борьбе кровавой И родине кующей ков! А я – отверженна, забвенна, Мне – прялка, вдовья участь – мне, За то, что буду неизменно Ждать мужа в яви и во сне! Нет! если людям на презренье Я без вины осуждена, — Да совершатся преступленья! Да будет подлинно вина! Да будет жребий мой заслужен, Неправый суд да будет прав! Душе – венец позора нужен, Взамен венца похвал и слав! О, эвмениды! мне не страшен Бичей, взнесенных вами, свист! Спеши ко мне и скрой меж брашен Клинок убийства, мой Эгист! |
