– Я просто не хочу, чтобы ты думал, что я ожидаю таких вещей.

– Жди от меня многого, – подталкиваю я ее. – Многого.

– Истон, – бормочет она в ответ, наши руки набирают обороты, лаская друг друга, – тебе не нужно меня баловать.

– Я хочу этого, так что позволь мне.

– Ладно, – вздыхает она, – пока ты позволяешь мне ту же свободу.

– Посмотрим.

Она закатывает глаза.

– Ты невыносимый мудак. И что, ты будешь держать меня в неведении?

– Я хочу, чтобы у нас всё получилось, – заявляю я, приводя ее в состояние готовности, отчего ее улыбка меркнет.

– Я тоже.

– Так что какое–то время это будет казаться сложным для понимания, но есть вещи, в которых мы можем договориться сейчас, чтобы облегчить ситуацию. Вчерашняя вспышка ревности... Мне не понравилось это чувство.

Она смеется и качает головой, затем немного пригибается под моим взглядом.

– Прости, но это немного смешно. Ты же понимаешь, что уже тысячи женщин просто мечтают, чтобы ты переспал с ними.

– Ты с той же легкостью могла бы заполучить любого мужчину на той вечеринке, просто посмотрев на него вчера вечером. Мы на равных, и ни на секунду не думай, что это не так.

– Не хочу спорить, но мужчины не бросают свои трусы на мой стол, пока я работаю.

– Я почти уверен, что для этого потребовалось бы не так уж много усилий.

Она улыбается, и, как бы этот вид меня ни радовал, у меня нет выбора, кроме как омрачить настроение.

– Нам действительно нужно поговорить об этом.

– Я слушаю.

– Назови всех, кому ты доверяешь.

– Легко: мои родители и мои лучшие друзья Холли и Деймон. Я безоговорочно доверяю им всем. Еще есть сестра моего отца, тетя Никки, и его кузина Сьерра, но она сейчас живет в Калифорнии. А что?

– С этого момента ты не можешь доверять никому из них.

– Что? – она щурится, словно эта идея абсурдна.

– Не когда дело касается нас. Выслушай меня, – умоляю я. – Если ты действительно хочешь сохранить нас в тайне, мы должны полностью исчезнуть с радаров. Никаких доверенных лиц. Только на время. За исключением Перси.

– Моего коня? Серьезно?

– Должно быть именно так.

– Но прошлой ночью... – начинает она, а я поднимаю руку.

– Прошлой ночью несколько человек заметили, как я ушел с вечеринки с потрясающей, но неузнаваемой женщиной. На такой вечеринке это в порядке вещей. Поэтому я не волновался.

– Боже, – она расширяет глаза, – поняла насчет группи.

– Но так не будет, когда медиа впервые получат четкий снимок нас вместе.

– Как думаешь, почему я была так параноидальна?

– До прошлой ночи нам нечего было скрывать, кроме нашей связи.

– Теперь есть. – Ее улыбка возвращается.

– Да, детка, теперь есть, – ухмыляюсь я в ответ. – Как бы мне ни ненавидеть то, что я скажу дальше, и думаю, тебе это тоже не понравится, я считаю, что тебе пока не стоит приходить на концерты. Особенно учитывая, что мой отец будет на многих из них и будет останавливаться в тех же отелях, что и группа.

– Ты прав. Мне это ужасно не нравится. Смотреть, как ты играешь, – моя новая зависимость.

– Я хочу, чтобы ты была там. Я обожаю петь для тебя, но, серьезно, Натали, если мы хотим сохранить это в тайне, мы не можем позволить никому видеть нас вместе. И пока мы не во всем признаемся нашим родителям, я буду раздавать соглашения о неразглашении, как конфеты. Но даже тогда мы не в безопасности.

– Я сама медиа, Истон, так что я, очевидно, понимаю, но... даже Холли нельзя?

– Хорошо, что ты еще ей не рассказала, а теперь выслушай, почему.

Она жестом предлагает мне продолжить.

– Итак, ты рассказываешь Холли, но умалчиваешь, о ком речь. Угадай, кому она расскажет?

– Никому. Я же говорила, она...

– Пока случайно не проговорится при Деймоне или за ужином с твоими родителями. С того момента – и я имею в виду любого момента, – когда ты сломаешься и признаешься, кому бы то ни было, это может превратиться в снежный ком. Поверь мне. У тех, кому ты доверяешь больше всего, есть те, кому доверяют они. Твоя секретная информация, важная как жизнь и смерть, становится секретом, который они обсуждают за кофе в приглушенных тонах.

– Холли никогда бы не...

Я приподнимаю бровь.

– Черт, ладно, я поняла. – Она кивает. – Логика ясна.

– Джоэл – единственный человек на свете, кому я по–настоящему доверяю сохранить нашу тайну, и он нам очень понадобится, если мы хотим это провернуть.

– Хорошо, я тебе верю, и я обожаю Джоэла.

– Я знаю, Красавица. Он отвечает тебе взаимностью.

Я отстегиваю ее ремень безопасности и усаживаю ее верхом на себя.

– Мне придется быть всем сразу: твоим парнем, лучшим другом и доверенным лицом. Меня это устраивает, но только до тех пор, пока мы не во всем признаемся нашим родителям. Хорошо?

Она твердо кивает. – Хорошо. Значит, только Перси.

– Или мне, – пытаюсь я ее успокоить. – Ты можешь ругать меня мне же.

– Так это не работает, – ухмыляется она.

– Знаю. Неважно. Я буду знать, когда ты в ярости. Ты почти так же плохо скрываешь эмоции, как моя мама.

– Во–первых, я не эмоциональная...

– Только со мной, – заканчиваю я, и каждое учащенное сердцебиение из–за ее близости подтверждает то, что я уже знаю, – эта женщина близка к тому, чтобы завладеть мной.

– И хотя правило «ни одного бывшего в радиусе ста миль» действует, блять, в полной мере, – добавляю я, – неуверенность и ревность разрушат нас быстрее, чем возможное разоблачение, – по крайней мере, когда речь идет о твоем образе мыслей.

– Ты бы тоже так думал, если бы знал то, что знаю я. Истон, пожалуйста, просто прочти письма.

– Нет, – твердо говорю я, прежде чем быстро сменить тему. – Так что мы должны всегда сохранять голову на плечах. Любая фотография или прочитанная тобой статья обсуждается до того, как мы начнем спорить.

– Скажи это самому себе и моему многострадальному влагалищу. Ты и правда ревнивый идиот, что иронично, ведь это мне приходится иметь дело с толпами женщин, пытающихся пролезть в твой гостиничный номер.

Я с раздражением качаю головой.

– Тебе не придется с этим иметь дело. Тебе никогда не придется с этим иметь дело. Я уже...

– Прошел через это, да, я знаю. Это всё, что мне нужно знать, большое спасибо. – Ее глаза темнеют. – Следующий город – Атланта, верно?

Я не могу сдержать ухмылку.

 – Ты знаешь мое расписание концертов?

Ее шела краснеет, и я ухмыляюсь.

– Она краснеет.

– Ты превращаешь меня в слабую женщину.

– Ты шутишь, да? – я усмехаюсь и провожу большим пальцем под ее нижней губой. – Ты сражалась, как, блять, настоящий генерал.

– Перед тем как проиграть, – добавляет она.

– Нет, детка. Признаться мне – для этого потребовалась сила, и, слава богу, ты это сделала.

– Я никогда не была так счастлива проиграть, – бормочет она, пока Джоэл один раз стучит по капоту, давая понять, что время вышло. Я борюсь с желанием улететь с ней и провести неделю в Остине, потерявшись в ее мире, внутри нее. Хотя сомневаюсь, что это достаточно приглушит быстро нарастающую боль. – Следующие несколько остановок будут адскими по графику, но ты сможешь прилететь через две недели? На озеро Тахо?

– Да, – кивает она, – я позабочусь, чтобы смогла.

– Я найду нам идеальное место.

Джоэл снова стучит по капоту.

– Черт, тебе нужно садиться сейчас, иначе это нарушит их план полета.

– Ладно. – Она быстро целует меня в губы, а я сжимаю ее и отвечаю ей столь же страстно. – Увидимся через две недели, – вздыхает она, слезая с моих колен и хватаясь за ручку двери, ее выражение становится мрачным.

– Натали...

Она поворачивается ко мне, ее взгляд полон тревоги. – Мне просто не нравится ощущение, что нас обокрали прямо на старте, понимаешь?

– Скажи, как это исправить.

– Это нельзя исправить... но в то же время ты подарил мне... – она качает головой, ее электрически–синие глаза потрясают меня, как и ее расплывающаяся улыбка, которая освещает весь мой, блять, мир.