Быстрая слеза скатывается, когда с моих губ срывается первое признание.

– Я плакала всю дорогу до аэропорта, потому что знала, что с кем–то другим всё будет по–другому, поэтому я даже не пыталась искать. Я не могла. – Еще одна слеза падает. – Я написала ту статью, потому что хотела, чтобы ты знал, что я вижу тебя, и мне нравится то, что я увидела внутри тебя. Потому что я была в панике в том самолете, пытаясь сохранить частичку тебя – нас – как можно ближе к себе. И потому что я чувствовала острую необходимость попытаться защитить тебя, и это был единственный способ, который я придумала. – Я сглатываю. – С тех пор как я уехала из Сиэтла, я не думала ни о чем, кроме тебя. – Мой голос дрожит при следующем признании. – Я не хотела уезжать от тебя в тот день, и уж точно не хочу уезжать завтра. Я не хотела оставлять нас там. Всё, чего я по–настоящему хочу – и хотела с того дня, как мы встретились, – это ты.

Вскрик вырывается из меня, прежде чем он поглощает его своим поцелуем. Сливаясь в поцелуе, мы прорываемся сквозь баррикаду, которую он только что разнес в прах. Прижимаясь к нему, я вливаю в наш поцелуй все чувства, которые испытываю к нему, пока меня переполняет тепло, в котором я себе постоянно отказывала. Глаза горят от новых слез, пока он поглощает меня своим поцелуем. Наши языки ведут дуэль, наш огонь горит ярче и жарче, чем любой другой, что я чувствовала с ним, подтверждая мой худший страх и одновременно наполняя меня глубочайшим чувством свободы.

Ненасытный, Истон прерывает поцелуй, чтобы взять всю мою грудь в рот. Его голова покачивается, пока он сосет, ресницы трепещут на его скульптурных скулах, пока он жадно насыщается, сжимая мое платье в руке. Он останавливается лишь затем, чтобы снять его с меня и отбросить прочь, словно досадную помеху. Прижимая мои запястья к двери, он целует и целует меня, пока я делюсь с ним своей правдой в ответ, – позволяя эмоциям взять верх, позволяя ему видеть.

В исступлении мы берем и берем, пока он не отрывается. За один вдох его темное выражение лица захватывает меня, пока я стою в ничего, кроме наполненного желанием ожидания и каблуков. С похотью и намерением в его карих глазах, он резко поворачивает нас, его рука на моей горле, мозолистые пальцы мягко впиваются в ее бока, пока он отводит меня к краю кровати. Поднимая мою ногу над его бедром, он поспешно спускает джинсы и боксеры. В тот миг, когда моя спина касается матраса, Истон погружается в меня одним безжалостным толчком. В ту секунду, когда он откидывается назад и входит снова, я начинаю разваливаться на части. Все мое тело пульсирует в экстазе, пока он смотрит на меня сверху вниз, с приоткрытым ртом, ускоряя свои толчки.

– Боже... черт, – ругается он, когда я сжимаюсь вокруг него, мое тело содрогается, пока удовольствие разливается по каждому волокну моего существа. Цепляясь, когда я схожу на нет, я едва успеваю схватить простыни в кулаки, прежде чем он стаскивает меня на самый край кровати. Раскрепощенный, он начинает лихорадочно трахать меня, пока я вскрикиваю ему, для него, снова и снова – полное ощущение его внутри есть экстаз в чистейшей форме.

Спустя секунды я начинаю встречать его толчок за толчком, следуя его взгляду туда, где мы соединены, чтобы видеть, как я растягиваюсь вокруг него – это зрелище снова доводит меня до края.

– Посмотри на нас, детка, – рычит он, и хрипота в его голосе – самая сексуальная вещь, которую я когда–либо слышала. Закрыв глаза, Истон наклоняется, поглощая мои стоны тщательным движением языка, прежде чем методично начинает вращать бедрами. Его прерывистый выдох обжигает мою шею, когда я начинаю пульсировать вокруг него: – Вот оно, детка. Отпусти.

Я повинуюсь, и он приподнимает мои бедра, вжимаясь в меня – проводя головкой своего члена по клитору и затягивая это движение, удовлетворение сверкает в его полуприкрытом взгляде.

Задыхаясь, с тяжело вздымающейся грудью, он наклоняется и страстно целует меня, прежде чем выйти, чтобы полностью раздеться. Первой летит его рубашка, и вид его обнаженного торса не что иное, как великолепие. Я пожираю его глазами, скользя по рельефной груди, скульптурному торсу и ниже, впитывая его ярко очерченные линии мышц, образующие букву V.

– Дай мне посмотреть на тебя, – приказывает он, срывая с себя ботинки.

Все еще на каблуках, я раздвигаю ноги, пока он сбрасывает джинсы и боксеры вместе, его великолепный член покачивается, когда он сжимает его и проводит рукой от основания до головки, прикусывая губу.

– Так. Много. Гребаной. Красоты, – хрипло шепчет он, прежде чем отпустить себя и встать на колени на матрасе. Скользя ладонями вверх по моим бедрам и дальше по бокам, он хватает мои руки, переплетает наши пальцы и прижимает их рядом с моей головой. Его блуждающий взгляд скользит по мне, он выравнивает свое тело вровень с моим, крест, свисающий с его шеи, скользит по ложбинке между моих грудей, прежде чем он пристраивает головку у моего входа. Выгибая спину, я приподнимаю бедра в приглашении, жаждая большего, пока он парит надо мной.

Не желая обрекать себя новыми словами, я смыкаю ноги вокруг него, пока он пристально смотрит на меня, ожидая. Я впитываю детали его лица, мое сердце полностью обнажается для него, и его глаза вопрошают мои.

– Скажи это, – шепчет он.

– Мне страшно.

– Хорошо.

– Боже, ты настоящий ублюдок, – бормочу я, извиваясь под ним, сжимая наши сцепленные руки, пока он прижимает их.

– В этом мы согласны, – бормочет он в ответ.

– Хорошо, – парирую я, – потому что мы, кажется, мало в чем соглашались в последнее время.

– И не будем, когда ты станешь оспаривать то, что по праву должно быть моим.

– Я хочу, чтобы это было правдой. Это чувствуется правдой.

– Так и есть, Красавица, – его собственнический тон звучит прежде, чем он медленно, так медленно, входит в меня. – Я, блять, в этом уверен. – Он входит в меня до конца, утверждая свои права.

Полностью соединенные, мы взываем друг к другу кожа к коже, сердце к сердцу, пока он отстраняется и снова и снова погружается в меня, пристально наблюдая за мной. Тело наполняется ощущениями, сердце парит, я позволяю себе верить его словам. Поверить в то, что я чувствую. Что это реально. Что у нас всё получится.

Сердце вырывается в марафонский темп, я смотрю на него, губы разомкнуты, пока он раздвигает мои бедра и смотрит, как он исчезает во мне. Сохраняя медленные и обдуманные толчки, он заставляет меня признать, что это нечто большее, чем влечение и секс. Правда, которую я знала всё это время, но была слишком напугана, чтобы признаться в этом нам обоим. Чем больше я позволяю себе чувствовать, тем неистовее мы начинаем двигаться, словно мы были в разлуке гораздо дольше, чем восемь недель.

Всё мое тело трепещет, пока он снова и снова доводит нас до края и за грань, глядя на меня с пронзительностью, похищающей душу.

Потерявшись в его восторге, я чувствую себя цельной, а затем возвращаю ему те части себя, за которые так отчаянно цеплялась.

Мы изнуряем себя до тех пор, пока мое горло не пересыхает, а голос не становится хриплым от шепота и стонов, пока он опустошает меня – тело, сердце и разум.

Увидев что–то в моих глазах, он наклоняется и дарит мне самый долгий и опьяняющий поцелуй в моей жизни. Внутри этого поцелуя я сталкиваюсь со своей сверхновой, несущейся со скоростью миллион миль в час, и всё пространство между нами полностью исчезает.

Стон Истона грохочет у моих губ, когда он замирает в глубоком толчке, снова изливаясь в меня. Измученные и истощенные, он перекатывает нас и усаживает меня на свои колени, всё еще оставаясь внутри, отказываясь выходить. Ощущая невесомость, я отдыхаю на его груди, пока он окружает меня своим теплом. Только когда я замечаю солнечный свет, заливающий номер, я понимаю, что мы были так поглощены друг другом, что полностью потеряли чувство времени.

– Истон, – шепчу я, прижавшись щекой к его груди и мысленно прикидывая, что пришла на вечеринку чуть позже часа. – Мы были...