– Неужели? – папа поворачивается ко мне. – Что ж, здесь и сейчас, сынок, у твоей матери чуть не случился, блять, приступ.

У меня перехватывает дыхание, и враждебная поза Нейта рушится в тот же миг, его внимание мгновенно переключается на папу, когда он говорит:

– Господи, Рид, неужели?

– Истон, – хрипит Натали, ненадолго отвлекая меня, пока тяжесть слов отца оседает у меня в животе. – Что это значит? Приступ?

Папа говорит, его ответ предназначен мне и, что удивительно, Нейту тоже.

– С ней все в порядке, но в качестве меры предосторожности ей пришлось вводить седативные почти два дня. – Он снова устремляет на меня свой взгляд. – Потому что ее невозможно утешить.

Два дня. У нас никогда не было шанса.

– Как и твоя мать, – передает Нейт Натали, которая беспомощно смотрит на нас троих.

– Какой приступ, Истон? – она лихорадочно настаивает. – Что это...

– У нее редкое заболевание, – говорю я, опережая папу, – когда она слишком расстроена, находится под огромным стрессом или резко меняет температуру – или комбинация того и другого – это может вызвать у нее инсульт.

– Инсульт? – ее глаза расширяются, слезы все так же текут.

– За всю жизнь у нее было всего три приступа, – быстро поясняю я, – дважды до моего рождения, один раз, когда я был маленьким. Самый легкий. Сейчас она на лекарствах...

Папа говорит, осуждая нас.

– И это число чуть не пополнилось четвертым из–за заголовков о том, что ее единственный сын женился на дочери ее бывшего, блять, жениха!

Нейт отступает и хватается за шею, уставившись в потолок, пока слова отца разносятся по комнате. Чувствуя, как моя решимость начинает таять под напором ярости наших отцов и интенсивных эмоций, текущих со всех сторон, я провожу рукой по волосам, в полной растерянности, не зная, что сказать. Сейчас, как бы мы ни оправдывались, наши поступки кажутся необъяснимыми, и с этим ничего не поделать. По крайней мере, сейчас.

– Как, блять, это произошло? – требует папа, обращаясь к Натали и ко мне.

Нейт скрещивает руки и опускает взгляд, словно готовясь услышать признание Натали во второй раз.

– Это я... Я–я н–начала это, – всхлипывает она.

– Натали, не надо, – возражаю я, но она игнорирует меня, прямо подставляя себя под огонь.

– Я нашла годы личной переписки между моим отцом и Стеллой, пока искала в архивах нашей газеты. Я связалась с Истоном под ложным предлогом, – она нервно переплетает пальцы, и вид моего кольца на ее пальце приносит краткое облегчение, прежде чем я снова пытаюсь остановить ее.

– Красавица, не надо, – я резко дергаю подбородком, зная, что она не позволит мне принять на себя основной удар.

– Это правда, – тихо говорит Натали. – Мы должны...

– Что, сынок? Ты не думаешь, что мы заслужили, блять, правду, особенно сейчас? – папа усмехается, а Нейт качает головой с явным презрением.

– Это была я, – признается она. – Я нашла письма, прочитала их, а затем использовала наводку от нашего главного сплетника, Рози. Она узнала из надежного источника, что Истон может выпускать дебютный альбом без какого–либо пресс–релиза, и я использовала это... – Натали выпаливает остальное свое признание, а Нейт резко поворачивается к ней, его руки бессильно опускаются от неверия. – ...Я использовала это, чтобы под видом фальшивого интервью заманить Истона.

– Ты что, блять, сделала?! – рычит Нейт. – Господи, Натали!

– Я знаю, что это было неправильно, – произносит Натали, в то время как выражение лица папы становится жестким и сфокусированным на ней.

– Пап, – я скрежещу зубами, мое терпение на исходе, когда он переводит взгляд на меня. – Не надо.

– Ты знаешь, что это было неправильно? – повторяет Нейт, сжимая кулаки по бокам. – Это слово, которое ты выбираешь?

– Она во всем призналась мне в Сиэтле, – вступаю я, а выражение лица папы превращается в неистовое обвинение.

– Ты летала в Сиэтл? – Нейт обращается к ней, и его тон леденит душу.

Лицо Натали омрачается.

– Папочка, я была...

– У тебя не было права! Никакого, черт возьми, права! – Его рык заставляет Натали вздрогнуть, а я изо всех сил стараюсь не броситься к ней, понимая, что это только усугубит ситуацию. Мое единственное утешение – знание, что ни один мужчина в этой комнате не поднимет на нее руку, но сейчас это чертовски бесполезно, пока на нее обрушиваются осуждающие взгляды обоих наших отцов.

– Мне так жаль. – Ее лицо искажается, она прикрывает рот рукой, чтобы заглушить рыдания, и я вдруг чувствую себя беспомощным, а поведение моего отца лишь подливает масла в огонь моего кипящего гнева.

– И что потом? – давит Нейт, в то время как папа остается безмолвным, но, кажется, так же жаждет дальнейших объяснений.

Шея Натали покрывается красными пятнами, а я сжимаю собственные кулаки, чтобы оставаться на месте.

– Я была... Я хотела узнать, знает ли Истон...

– Она сказала тебе, Истон. Ты знал?

– Да, – киваю я. – Она сказала.

– Так ты знал, что она вне игры, и всё равно, блять, строил с ней отношения? – папа качает головой, его вопрос риторический, а Нейт смотрит на Натали с таким же ужасом.

– Как долго это длится? – спрашивает папа, обращаясь к нам обоим.

На этот раз я отвечаю за нас обоих.

– Четыре месяца.

Я ищу нужные слова, чтобы объяснить правду о нас и о том, как мы стали парой, но подвожу нас обоих. Что, черт возьми, мы можем сказать сейчас? Мы не хотели их ранить?

Слишком банально и лишь усугубит оскорбление, пока я хватаюсь за любую возможность утихомирить их, потому что я знал, что эта ссора неизбежна. Я просто не знал, что она будет такой яростной. И когда папа с подозрением смотрит на Натали, я начинаю закипать.

– Хватит смотреть на нее так, – взрываюсь я на них обоих, пока Натали продолжает содрогаться от рыданий. – Напомнить вам обоим, что вы счастливо женаты? – Две пары враждебных глаз устремляются на меня, и я благодарен за это. Я бросаю Натали ободряющий взгляд, пока ее грудь тяжело вздымается, а из губ вырываются всхлипы.

– Да, похоже, ты настоящий, блять, кладезь знаний, – язвительно цедит Нейт. – Мог бы книгу написать.

– Моя мать и написала гребаную книгу, и тебя в ней не было, – я рычу в ответ на его откровенные оскорбления.

– Только в той версии, что тебе известна.

К моему удивлению, этот ответ исходит не от Нейта, а от моего собственного отца, и мой гнев начинает брать верх.

– Знаете что? Вам обоим нужно успокоиться, иначе мы закончили. Мы, возможно, должны вам объясн...

– Истон, всё в п–порядке, – успокаивающе говорит Натали. Именно непроизвольный вздрагивающий вздох, вырывающийся у нее из груди, заставляет мое терпение лопнуть.

Папа выбирает этот момент, чтобы обрушиться на меня.

– Объяснение, – усмехается он, – вы двое, блять, играете с историей, в которой вам нечего делать.

– Вероятно, в этом и заключается притяжение, – саркастически добавляет Нейт.

– Несомненно, – соглашается папа.

– К черту это, – кричу я, ярость охватывает меня. – Вы двое не имеете права строить догадки о нас. Мы, возможно, в курсе кое–каких деталей вашего прошлого, но вы, черт возьми, не знаете нашего, и именно эта ситуация – причина, по которой мы месяцы встречались за вашими спинами. Сейчас именно вы ведете себя как дети.

– Не пытайся вывернуть это против нас, Истон. Мы здесь не виноваты, – парирует папа.

– Какого хуя, пап?! – кричу я.

Как выясняется, в этом он на стороне Нейта, что является худшей из возможных гребаных ироний судьбы. Я ожидал его гнева. Но я никак не ожидал, что он встанет на сторону отца моей жены. Они оба, кажется, одержимы своим собственным планом – положить конец нашим отношениям, и как можно скорее. С меня хватит, и я четко обозначаю свою позицию.

– Не принижайте то, что у нас есть, чтобы оправдать вашу попытку контролировать то, чего вы не хотите допустить. Это случилось. Это все еще происходит. Мы женаты. И мы останемся женаты.