— Какое отношение эта монетка имеет к управлению собственным биополем?

— Собственное биополе — такая же реальность, как и все остальное. Управлять своей рукой ничуть не сложнее, чем управлять рукой соседа.

Симаргл кивнул ей, и Сова вздрогнула, когда ее рука неожиданно потянулась к оставленному на столе кинжалу и решительно пододвинула его к себе.

— Все дело лишь в силе воли, двигающей Вселенную, — не меняя позы, продолжал тем временем он, когда Сова против своего желания опустилась в недавно оставленное кресло. — Кстати, это одно из доказательств существования богов. Вы кидаете монетку — вы совершаете выбор — и реальность подчиняется ему. Согласитесь, даже в этом есть зерно божественности, из которого вполне может вырасти демиург. Говорят, что ваш Магистр достиг этого уровня. А каков ваш потолок, если это не военная тайна?

— Тайна, конечно, — подтвердила Сова.

— Не трудитесь нарушать запреты, — милостиво позволил он. — Я имею представление о возможностях талантливого новичка — это не больше трех процентов вмешательства в реальность. Открою вам секрет: даже три процента при работе с виртуальной реальностью — уже отличный результат. Вторая природа, созданная руками человека — мертвый мир, он очень плохо поддается воздействию. Двинуть вашу руку гораздо легче, чем сдвинуть с места этот кинжал.

Рука Совы снова попыталась ожить без спросу владелицы, но на этот раз движения не получилось.

— Видите? — Симаргл переменил позу в кресле. — Теперь вы были готовы — и сумели оказать сопротивление. Но разве вы приложили физическое усилие, чтобы воспрепятствовать мне?

Она отрицательно покачала головой.

— Вы лишь захотели не подчиниться. Собственная воля создает для вас щит, через который чужой воле уже не пробиться. Если, конечно, чужая воля слабее вашей. Вы слишком боитесь потерять свою свободу. И ваше ощетинившееся биополе шарахает по любому, кто, как вам кажется, угрожает ей.

Она без возражений проглотила это утверждение: Симаргл был недалек от истины.

— Но вы могли бы сломать мой щит?

— Мог бы. Но зачем? Когда я думаю о богах, я понимаю, почему они дают своим созданиям свободу выбора. Я могу подчинить себе любого в этом дворце. Но мне не нужен целый дворец зомби. Это очень скучно — создать вокруг себя полностью управляемую реальность, единственным двигателем которой будет твой собственный мозг.

— И вы даете своим зомби тот уровень свободы, который вас устраивает? — съязвила она.

— Да, — невозмутимо согласился Симаргл. — Как всякий божок, я позволяю другим жить по своим законам и вмешиваюсь в реальность только тогда, когда это необходимо. — Он усмехнулся. — А как бы иначе я пережил все эти нескончаемые покушения? Некоторые из них вполне могли закончиться успешно. Но для успеха нужен уровень повыше, чем у рядовых исполнителей. Ваш Магистр вполне мог бы меня убить, но кроме него я пока не знаю достойных противников. Меня радует, что вы выбрали в учителя меня — на вашем месте я выбрал бы его.

— Он откажет.

— Он будет прав. Дорогой ему мир и без вас рвут на части создатели второй природы. Зачем плодить тех, кто будет вмешиваться в жизнь первой? Зачем вам это, Сова? — вдруг прямо спросил он. — Ведь у вас нет в жизни целей, которые требовали бы такого уровня. Вы молоды, неопытны. Вам еще нечего хотеть так сильно, чтобы перемалывать этот мир под себя. Неужели все это только ради того, чтобы защищать свою свободу, которой вы так дорожите?

Он слишком хорошо умел задавать вопросы. Она — еще слишком плохо умела на них отвечать. И она предпочла уйти от ответа.

— Вы будете меня учить?

— Буду, — кивнул он. — Вопрос в том, как. У меня нет разработанных методик, у вас — времени на долгие тренировки. Я могу предложить лишь тот путь, по которому шел сам, но он слишком экстремален для мирного времени. Меня учила необходимость выжить. Когда собственное существование висит на волоске, под угрозой смерти воля к жизни проявляется как никогда. Эта воля как будто вспарывает реальность, она тащит тебя вперед — из того слоя, где тебя нет, в тот слой, где ты есть. Где ты жив. Ты вдруг начинаешь опережать действительность, и уже не ты идешь за ней, а она еле поспевает за тобой. Ты подчиняешь себе все пространство вокруг, ты тасуешь его, как колоду карт… — Он помолчал, вспоминая, и продолжил: — Я могу рассказать об этом, но не знаю, как научить этому. Мне повезло, если это можно назвать везением: мне регулярно приходится рисковать своим существованием. Но я не могу рисковать вашим. Я обещал Магистру вернуть посланника в целости и сохранности.

— А если бы могли, что вы мне предложили бы?

— Смоделировать рискованную ситуацию. Например, выйти на арену. На Тонатосе это самый доступный и самый быстрый способ проиграть жизнь.

— Или выиграть.

— Или выиграть, — согласился он.

Насморк начальника разведуправления не предвещал ничего хорошего — у Волена Рониса была аллергия на заговоры. Он вытащил из кармана пестрый носовой платок, с заботливой осторожностью пофыркал в него своим распухшим мясистым носом, бережно промокнул каждую ноздрю, вернул платок на место и только после этого толкнул дверь Ночного кабинета.

Новости, которые он принес, были хуже насморка.

— Информация подтвердилась?

Симаргл, после ухода Совы нетерпеливо меривший комнату большими шагами, остановился у пустой ниши и бросил на Рониса вопросительный взгляд.

— Да. — Ронис кивнул, трагически всхлипнул носом и принялся усаживаться, тяжело дыша через рот. — Совершенно точно — это канал финансирования. Пять крупных транспортов за последние два месяца Корпорация прибрала к рукам без наводки нашего пиратского ведомства

Глаза Симаргла хищно сощурились.

— Для простого везения это слишком большая добыча, — сквозь зубы заметил он.

— Симаргл, эти деньги пахнут мятежом, — тревожно отозвался Ронис.

— Знаю. Орден ведет двойную игру. Впрочем, я и не ждал от Магистра иного. С одной стороны, он требует от меня ликвидировать пиратство, с другой — прикармливает моих заговорщиков, снабжая их деньгами под видом захваченных грузов. И каждую пиратскую акцию ставит мне же в вину.

— Корпорация сделает все, чтобы не допустить ликвидации пиратства.

— В ней много отставных военных. Они не в восторге, что я сокращаю их дивиденды от захвата грузов. Поэтому я не могу запретить пиратство, не уничтожив предварительно Корпорацию.

— Среди акционеров Корпорации больше половины — офицеры действующей армии. Твои войска традиционно формируются из молодых, но уже обстрелянных корсаров. Они поступают на службу, но остаются связанными с Корпорацией. Они прекрасно поняли, чем им грозит твой новый курс. Они будут сопротивляться. А Орден даст деньги на мятеж, потому что любой мятеж — это конец независимости Тонатоса. И Магистр это понимает.

— Ты можешь назвать имена?

— Нет. Но нити ведут наверх, в генералитет. Нам срочно нужна чистка, Симаргл.

— Нужна. Но не сейчас.

— Потом может быть поздно.

— А сейчас — рано. Кого мы накроем сегодня? Мелких исполнителей? Фанатиков-ортодоксов? Это — низший уровень осведомленности. Нет смысла арестовывать тех, кто не представляет реальной угрозы. Для заговора нужны лидеры, а лидеры не проявят себя до часа «икс».

Ронис встревоженно зашевелился в кресле всем своим большим рыхлым телом.

— Ты хочешь приблизить час «икс»? — осторожно поинтересовался он.

— А есть иной способ выявить предателей в руководстве армии?

Начальник разведуправления позволил себе вытащить платок и снова зафыркал в него.

— Сейчас — нет, — виновато всхлипнув, согласился он. — Но у меня есть несколько внедренных агентов. Они дадут информацию. — Он помолчал, покачал головой, признавая слабость своих аргументов, и добавил: — Рано или поздно. Симаргл, я не могу назвать имена, но могу точно сказать, что заговор зреет на уровне твоего Генштаба. И я подозреваю всех. Если это Генштаб, то заговорщикам по службе известно слишком многое: твое ближайшее окружение, планы дворца, уровень его охраны. На сбор такой информации обычно уходит несколько лет. Сейчас же я могу сказать, что подготовительный период заговора будет очень коротким. У пас нет времени ждать информации от внедренных агентов. Я могу не успеть.