Вот так — как карточный шулер прячет в рукав шестерку, чтобы на ее место из-за подкладки фрака извлечь козырного туза, произошла подмена.

— Приятно познакомиться, многоуважаемый диктатор, — прошептала Сова.

Новый лорд Тонатоса выглядел не старше сорока, был высок, худощав, черноволос и чертовски красив. Сова, высокомерно полагавшая, что ей плевать на мужскую красоту, почувствовала вдруг отчаянное смущение, но вместо того чтобы покраснеть, заставила себя, наоборот, намеренно нагло рассматривать главного преступника Федерации. Вот тут с чувством юмора все было в порядке: в уголках хищно суженных глаз сквозило припрятанное веселье, резко очерченные губы кривила насмешливо-снисходительная улыбка. Усевшись в кресло, лорд Тонатоса принялся презрительно избавляться от пистолетов, ножей, бластера, сваливая всю амуницию на угол стола, после чего, уже откровенно забавляясь, произнес:

— Продолжим.

Мезозойский, у которого от возмущения под модно небритой щетиной вспотел затылок, появление нового официального лица воспринял с затаенной дипломатической обидой, но сдержался, взял прежний тон и начал, как положено:

— Я прибыл, чтобы начать переговоры о выдаче…

Лорд Тонатоса небрежно отмахнулся:

— Это не столь интересно, чтобы слушать дважды.

Сове пришлось приложить усилия, чтобы губы не расползлись в злорадную усмешку, и она постаралась придать своему лицу выражение скептическое и ироничное.

— А вам, офицер Эвери, — тут же посоветовал ей новый лорд Тонатоса, — если вы намерены продолжить службу по дипломатическому ведомству, надо учиться что-то делать со своим лицом, чтобы оно не отражало ваши мысли с такой прозрачной очевидностью. — Он помолчал и неожиданно спросил: — Неужели я пропустил государственный переворот, и власть в Ордене захватили феминистки?

Честь мундира офицера Мезозойского смолчать не могла:

— Власть в Ордене принадлежит Верховному капитулу под председательством Магистра Ритора.

— Я спрашивал не вас.

Сова сообразила, что сейчас ей, впервые после долгого молчания, придется открыть рот. Она выдержала паузу, прокашлялась и лаконично ответила:

— Увы, нет.

— Я требовал одного человека для переговоров, — заметил лорд Тонатоса. — Так что кому-то из вас придется вернуться.

— Согласно приказу Магистра ведение переговоров поручено мне. Но для выполнения моих обязанностей мне требуется секретарь. — Мезозойский кивнул головой в сторону Совы, чтобы ни у кого не осталось сомнений, что «секретарь» тут именно она.

— Не требуется.

— В таком случае, я остаюсь, а офицер Эвери возвращается.

— Здесь я решаю, кто остается, а кто возвращается, — равнодушно заметил лорд Тонатоса — И я этого пока не решил.

— Но я выполняю приказ! — Офицер Мезозойский намерен был не отступать ни на шаг.

Лорд Тонатоса утомленно поморщился:

— На заре своей карьеры, — доверительно сообщил он, — я тоже заводил себе секретаря. В его обязанности входило повторять моим подчиненным фразы, которые мне повторять было лень. Офицер Эвери, я прошу вас как секретаря: повторите господину Мезозойскому мою предпоследнюю реплику.

Сова снова прокашлялась и услужливо повторила. Может быть, корректнее было промолчать, но полученный утром «первый устный выговор» лояльности к Мезозойскому ей как-то не прибавил. Месть свершилась чужими руками, но от этого она не стала менее сладкой, и Сова опустила голову, чтобы спрятать свою торжествующую улыбку.

Но стоило ей прикрыть глаза, как холодная бритва чужого присутствия вдруг снова полоснула прямо по лбу. От неожиданности Сова едва не отшатнулась, забыв своевременно сменить выражение лица, и застывшая улыбка еще несколько секунд не сходила с ее губ. Она слишком рано приписала это режущее ощущение чужому взгляду. Глаза диктатора здесь были ни при чем. Ее лба по касательной коснулась чужая мысль, осторожная, цепкая, пронзительная, как порез. Вывод мог быть только один: развалившись в кресле, с лавирующей между тонких пальцев сигаретой перед ней сидел телепат. Удивительно, что Сова вообще смогла идентифицировать его присутствие. Видимо, уверившись в полнейшей ее неопытности, лорд Тонатоса позволил себе чуть более близкое проникновение. Только один раз во время обучения в Ордене ей довелось общаться с подобным существом, столь же редким во Вселенной, как смерть звезды, и потому тщательно посчитанным, пронумерованным и оцененным, как генетическое достояние человечества. Каждая клетка его организма стоит больше, чем…

— Я их не продаю, — последовала неожиданная реплика.

Он понял, что раскрыт быстрее, чем она догадалась, кто он. Непонятные Мезозойскому слова были адресованы только ей. И не было ни малейшего основания приписать их глубокой проницательности лорда Тонатоса. Сова в панике попыталась очистить свой мозг от любых мыслей, но медитация никогда не была ее сильной стороной. Подшучивая над ней, Лорис всегда утверждал, что она не только слишком громко говорит, но и слишком громко думает. Мысли грохотали в голове, как камнепад, и, спеша и нервничая, Сова принялась выстраивать на пути этого камнепада защитную стену.

— И это тоже правильная мысль, — кивнул ей лорд Тонатоса. — И действия правильные — теперь я вас не вижу.

Обеспечив себе защиту, Сова перевела дух и в совершенно недипломатических выражениях выругала себя за беспечность. Она обязана была почувствовать телепатическую слежку! Вместо того чтобы пялиться на смазливую рожу диктатора, ей следовало сразу же прощупать возможности этой рожи, эмоциональный фон, энергетический уровень биополя. Но кто же мог знать, что ее будет ждать телепат с внешностью засахаренного красавца? А между тем Магистр предупреждал о неожиданностях! Вторым ее открытием стало то, что лорд Тонатоса оказался абсолютно непрозрачен сам. Как глухая стена, покрашенная черной краской. Сова не могла сказать, врет он или нет, не видела никакого эмоционального фона, даже легкого шлейфа эмоций и мыслей, что всегда сопровождает людей замкнутых и сдержанных от природы. Единственным, что ей удалось почувствовать, был морозящий налет отчужденности, будто лорд Тонатоса принадлежал к какому-то иному физическому миру, чем она сама и другие люди.

Все ее способности, которые она считала исключительными и которыми втайне очень гордилась; ее дар, которым в обычной жизни она почти не пользовалась, потому что не имела к этому привычки, но берегла и оттачивала его как залог успеха в чрезвычайных ситуациях, вдруг оказался бесполезным и ни к чему не применимым. Сова жгуче обиделась на свой организм, на лорда Тонатоса, на офицера Мезозойского, а заодно и на Магистра. Ее присутствие на переговорах теперь ограничивалось только ролью передатчика. Ну что ей тут делать? Суфлировать Мезозойскому? Говорящим попугаем повторять реплики лорда Тонатоса? В запальчивости Сова вдруг отчаянно захотела быть высланной с планеты, чтобы отрапортовать Магистру о невозможности выполнить поставленную задачу. Желательно письменно. Но внутреннее упрямство и врожденное любопытство победили: Сова проявила личное мужество и решила не возвращаться.

Тем временем лорд Тонатоса принял наконец обещанное решение:

— Вы остаетесь, — сообщил он Сове. — Офицер Мезозойский возвращается.

— Но… — дружно в унисон вскричали Сова и Мезозойский.

— Вести переговоры должен я! — возмущенно закончил Мезозойский.

— Только не на моем «Водолее»! — не менее возмущенно заявила Сова.

Мезозойский бросил на Сову взгляд Цезаря, пораженного мечом в спину. Пока парламентеры в молчании обменивались взаимным недовольством, лорд Тонатоса снова жестом вызвал охрану. Мезозойский пропал за широкими спинами. Раза два его голова выныривала из потока мощных тел охранников, чтобы с негодованием оглянуться на Сову. Напоследок Сова попыталась выразить на лице глубокое соболезнование участи коллеги и по возможности скрыть радость избавления от начальства.

Как только за Мезозойским закрылась дверь, Сова решилась задавать вопросы: