Когда время вылета неожиданно сдвинулось на несколько часов, на Лакиоте запаниковали и стали лепить ошибку за ошибкой. Запрет выхода на стартовую позицию, попытка вывести из строя систему управления кораблем, нелепая легенда с отменой приказа, стрельба на средней орбите. Зорий обхватил голову руками и отодвинул от себя рапорт начальника порта. Не было смысла тратить время на анализ причин провала.
Что ты наделала, Лаэрта Эвери, что ты наделала… Зорий разрывался от беспокойства и в то же время радовался, что сам, своими руками, успел поставить на ее любимый «Водолей» противолазерный энергетический щит. Первое, что он сделал — это запросил данные навигационной системы, но «Водолей» пропал с экранов радаров, и Зорий мучился от неизвестности, упрямо повторяя запрос с периодичностью один раз в час.
Он вновь возглавлял группу поиска, но теперь его страх за Сову не давал ему спокойно работать, и он, пожалуй, был бы рад, если бы Магистр переложил эти обязанности на другие плечи. Но кто, кроме него, мог бы найти ее? Что ты наделала, Лаэрта Эвери… Что он наделал…
Возвращаться на Лакиот не имело смысла. Зорий прослушал запись разговоров Совы, сделанную накануне, и кинулся на Землю, в институт гравитации и космологии, где располагалась лаборатория Александра Ягеля. Группа специалистов, сформированная по требованию Зория, уже ждала его. Дар загнал их за расчеты координат планетной системы, куда могли отправиться беглецы, а сам, чтобы хоть как-то отвлечься от изматывающей тревоги, засел за чтение отчетов.
Орден многое успел сделать после того как, не выдержав кабинетной службы, Зорий вновь попросился на оперативную работу. Материалов накопилось много, и Дар бегло проглядывал только основные выводы и заключения.
Вот отчет группы экспертов, два месяца проработавших в доме Совы над анализом разрушенного энергетического канала. Им удалось обнаружить следы локального антигравитационного поля, которое, вероятно, за несколько секунд с корнем вырвало из окружающего пространства все вещество, до которого смогло дотянуться, а потом так же внезапно из динамичного состояния перешло в статичное. Гравитационный поток остановился. Канал захлопнули крышкой. Дар был пока единственным свидетелем, которому довелось испытать на себе в динамике действие подобного антигравитационного прорыва, когда, несмотря на мощнейшую энергетическую защиту, его протащило по руслу потока как щепку, попавшую в водоворот. Он вспомнил вплавленное в воронку, деформировавшееся под влиянием чужого поля дерево и пролистал страницы отчета до раздела об изменениях свойств материи. Отчеты физиков пестрели цифрами и формулами, с небольшим количеством вкраплений в виде выводов о «переориентации первоначального положения зараженных частиц по отношению к гравитационному полю планеты» и об «огромном количестве энергии, затраченной на такое действие». Теперь Дар понимал, почему Сова морщилась всякий раз, когда ей предлагали прочесть очередную подборку статей.
Другая тема, находившаяся в разработке экспертов, касалась пропавших кораблей. Факты, полученные в результате этой работы, были, на первый взгляд, странными. Нет, Орден не стал ломать голову над расположением точек исчезновения кораблей в пространстве. Физики с энтузиазмом распотрошили несколько вернувшихся судов, чтобы сделать парадоксальный вывод: побывавшие неизвестно где корабли становились очевидно «моложе» своих сверстников, сошедших с конвейеров одновременно с пропавшими и эксплуатировавшимися столь же активно. Старение металлов в корпусах вернувшихся судов было столь мало, что его можно было не брать в расчет.
Этот вывод стоял бы особняком, если бы генетики, в свою очередь, не подкинули схожие данные по живой материи, пропавшей и вернувшейся из ниоткуда. Клетки Лаэрты Эвери тоже представляли собой абсолютно молодые, не тронутые старением образования. Ее организм словно бы отрицал необходимость стареть. Генетики приступили к поиску измененных генов, ответственных за продолжительность жизни. Торопить себя они не позволяли, отчего их заключения носили характер предположений, сделанных по аналогии с уже имеющимися научными исследованиями. Они допускали, что столкнулись с долгоживущим мутантом, осторожно прогнозировали пониженную плодовитость этого биологического организма при его повышенной устойчивости к внешней среде.
Дар не мог вспомнить, в какой момент он сам перестал ломать голову над вопросом, является ли Сова человеком в биологическом плане или нет. Теперь ему казалось, что для него она была человеком с самого первого дня их встречи, и он не хотел знать иного. Он читал заключение экспертов так, будто речь шла не о ней, а о ком-то еще, а Сова, близкая и родная, пропадала неизвестно где, и не было сил заставить себя терпеливо ждать хоть каких-нибудь новостей, не срываясь в беспорядочные метания по местам, куда она могла бы направиться.
Дар заставил себя вернуться к пропавшим кораблям. Сейчас это было важнее всего. Где именно находится центр полуокружности с тринадцатью звездами, одна из которых имеет планетную систему? Зорий в десятый раз прослушал запись, сделанную в его доме накануне, но Командор ни разу не назвал точных координат. Зорий выругался. Что стоило ему плюнуть на свою неприязнь и привлечь друга детства Совы к работе над проектом? И Сова была бы рада, и Командор был бы под присмотром. Но нет, Дар не желал видеть его слишком близко к своему дому. Да и кто бы мог предположить, что едва оперившийся аспирант сможет оказаться полезным Ордену в проведении исследований? Имеют ли вообще какую-либо научную ценность его бредовые идеи о том, что темная материя едва ли не разумна?
Александр Ягель не оставил Зорию ни одной зацепки. Он привез информацию в дом к Сове, устроил демонстрацию и не оставил на домашнем компьютере ни одного файла, старательно уничтожив все следы и временные файлы. Он заранее получил патент на проведение эксперимента, но тема исследования антигравитационных свойств темной материи была сформулирована в заявлении столь общими словами, что понять, в чем именно будут заключаться практические исследования, не было никакой возможности. На Земле Зорий потребовал объяснений от комитета по регистрации научных заявок. Ему выложили несколько тысяч аналогичных документов, выданных комитетом за последние пару лет, и вежливо попросили объяснить, в чем состоит нарушение закона. Поскольку тематика заявленного исследования не находилась под запретом, земляне, по всей видимости, были намерены жестко пресекать любые попытки Ордена вмешаться в их внутренние дела, даже формально не демонстрируя дружелюбие. Работать в таких условиях было довольно сложно. В институте, куда Дар нагрянул, предварительно заполучив направление на проверку от федерального следственного управления, он затребовал список оборудования, которое увез с собой Александр Ягель, но и это не помогло его экспертам понять, какие измерения намерен был проводить Ягель. Единственное, что Зорию удалось выяснить, так это то, что, согласно патенту, район, в котором разрешено было провести серию экспериментов, был достаточно отдаленным закоулком, располагавшимся на внешнем рукаве галактики.
Тогда Зорий арестовал все компьютеры, на которых вел свои расчеты Александр Ягель, и засадил экспертов за поиск. Но итоговых координат они так и не нашли. В институте Зорию подтвердили лишь то, что содержание жестких дисков в лаборатории есть личное дело исследователя, и если ученый желает держать что-то в тайне, его секреты никому не нужны. «Кроме Ордена, конечно», — иронично подытожил заведующей разоренной кафедрой и удалился по коридору, сверкая от возмущения интеллектуальной лысиной.
Но Зорию некогда было обращать внимание на чужую враждебность, он слишком спешил. Эксперты пытались повторить расчеты Александра Ягеля, основываясь на тех сведениях, которые были в его распоряжении, но обещали дать приблизительные координаты планетной системы не раньше, чем через пару-тройку суток. Дар боялся даже думать, что могло случиться за это время. Или уже случилось. Запросы по навигационной системе не давали никакого результата. Он перебрал в голове десяток версий, начиная от смены навигационного статуса судна до аварии в пространстве, и лоб всякий раз покрывался мелкими капельками пота, когда он добирался до предположения о «пропавшем» корабле. Пропавшем без возврата. Неизвестность — самая жестокая пытка на свете, и он выносил ее уже на протяжении нескольких часов, когда в его наушниках раздался сигнал вызова.
