— Что именно? — встрепенулся Проломленный Череп.

— Сказанное мной. Не нравится?

— Что именно? — осторожно спросил Проломленный Череп.

— Если о вашем преступлении узнает Повелитель, как он на него прореагирует? Думаешь, трудно это предсказать?

— О нашем? — взвизгнул Широкая Кость. — Я то тут при чем? Каким боком я могу быть замешан в подобную историю?

— Хочешь сказать, в нее замешан я? — с угрозой в голосе спросил Проломленный Череп.

— А кто еще? Кто?

— Но ведь ты сказал...

— Ничего я не говорил. Это все ты, — заявил Широкая Кость. — А я молчал как рыба. Я всегда молчу. Это мой основной принцип. Всегда мол...

Докончить он не успел. Лезвие топора врезалось ему в грудную клетку, перерубило несколько ребер и там застряло.

— Ах, вот как! — взвизгнул Широкая Кость и, взмахнув мечом, отхватил своему командиру руку. Она отлетела на несколько шагов, но тут же, судорожно извиваясь, словно сухопутная пиявка, медленно поползла к Проломленному Черепу.

— Браво! — сказал Хромоногий. — Вот вы и спустили пар! Что дальше? Устроите поединок по всем правилам? Предлагаю себя на должность секунданта.

Не вовремя он о себе напомнил. За что немедленно и поплатился.

— Заткнись! — прорычал Проломленный Череп.

— Не вмешивайся в это дело! — рявкнул Широкая Кость.

— Хорошо, хорошо, — поспешно промолвил Хромоногий. — Я более не произнесу ни слова.

Лучше бы он молчал.

— Это точно, не произнесешь, — сказал Широкая Кость. — Поскольку я тобой сейчас займусь.

Сообщив это, он взглянул на своего командира. По идее, тот должен был произнести что-нибудь вроде «И я — тоже». Как бы не так! Проломленный Череп не собирался ни у кого идти на поводу.

— Ладно, — сказал он. — Хватит. Конец веселью.

— В каком смысле? — спросил Широкая Кость.

— В том, что пора нам заняться делом. Крысиный король не должен уйти. Нашему Повелителю нужен такой, как он, именно он. Я в этом уверен.

Хромоногий, сообразив, что ветер опять переменил направление и что это ему на руку, тотчас с деловым видом напомнил:

— Он опередил нас. Восстанавливаясь, мы потеряли много времени.

— Верно, — согласился Проломленный Череп. — Вот только, судя по всему, он не знает дороги и идет — куда глаза глядят.

— Откуда ты это знаешь? — поинтересовался Широкая Кость.

— Оттуда, что он свернул в нежданный лес. Тот, кто о нем слышал, наверняка, должен был обойти его стороной.

— А он?..

— Смело вперся в нежданный лес, причем, по главной дороге.

— То есть он и его маленький спутник... они погибнут? — спросил Хромоногий.

— Не думаю, — ответил Проломленный Череп. — Мне кажется, они вывернутся. Если, конечно, он именно тот, кто нужен нашему Повелителю.

— А если нет?

— Тогда мы продолжим наши поиски.

— Значит, нам надлежит отправиться в погоню, — с энтузиазмом воскликнул Широкая Кость. — Думаю, через некоторое время...

— Никаких погонь, — заявил Проломленный Череп. — Мы не станем терять на это время и силы. Я знаю дорогу, по которой мы обойдем лес стороной и перехватим наших беглецов на выходе из него. Просто и изящно. Причем без малейшего риска.

— Погоди, — удивленно сказал Хромоногий. — Но как это получится? У них приличная фора по времени. Они пойдут через лес напрямик, а нам придется его обходить по окружности...

— Так это нежданный лес, — объяснил Проломленный Череп. — Лес странных сюрпризов. Очень странных сюрпризов. Там даже время может идти немного по-другому. Будьте уверены, мы успеем.

— А если я обзову тебя кретином? — поинтересовался джинн. — Что ты скажешь на это?

— Ничего, — ответил дракон.

Кажется, он при этом еще и пожал плечами. Правда, определить случилось ли это, было невозможно. Джинн видел лишь голову собеседника.

— То есть я могу обзывать тебя сколько душе угодно? — спросил он.

— Да запросто, — дракон криво ухмыльнулся. — Правда, при этом ты должен помнить о том, что у меня чудесная память. Кажется, заглянув мне в голову, ты проинспектировал и ее. Нет?

— Нет.

— Жаль. Иначе ты мог увидеть в каком образцовом состоянии она находится. Причем, часть, касающаяся неоплаченных долгов, содержится в особом порядке. Время от времени, опасаясь забыть какое-нибудь имя, я делаю в ней смотр. Видишь ли, это мой принцип: платить все долги. Все.

— Наверняка, она переполнена? — спросил джинн.

— Переполнена? О, нет. Она, можно сказать, пуста. Если точнее, она была пуста до недавних пор. Теперь в ней появилось одно имя. Я буду беречь его как зеницу ока и не забуду ни за какие коврижки.

— Всего одно, — улыбнулся джинн. — Да ты образец добродушия. Хотел бы я иметь всего лишь одного врага.

Впрочем, улыбке его заметно недоставало сердечности и настоящего веселья. А едва произнеся слово «врага», джинн и вовсе согнал ее с лица.

У него появилось ощущение, что ситуация к веселью не совсем располагает.

— Один, один, — подтвердил дракон. — Только, по правде говоря, ты ошибся.

— Неужели? — удивился джинн. — И в чем?

— В своем предположении. Я не отношусь к породе добряков. Нет у меня таких склонностей.

— Да?

— Сказать, почему у меня на данный момент всего лишь один враг?

— Почему?

— Потому, что все остальные умерли.

— Свой смертью?

— Нет, — ухмыльнулся дракон. — Я их всех убил. Всех, до одного. Вот теперь настала твоя очередь.

— Гм...

Откинувшись на спинку дивана, джинн погрузился в размышления. Минут через пять он принял решение, снова повернулся к дракону и осторожно спросил:

— А если я не буду обзывать тебя кретином? — осторожно спросил джинн.

— Какая разница? — ответил дракон. — Думаешь, для того чтобы я записал тебя во враги, всего предыдущего был недостаточно? Вот погоди, как только я узнаю местонахождение...

— К нам идет враг? — шепотом спросил Кусака.

Положив лапу на рукоять меча, крысиный король ответил:

— Думаю, так и есть.

— Он страшный?

— Помолчи. Не мешай.

Хорошо понимая, что делать этого не стоит, крысиный король осторожно потянул меч из ножен.

Не стоит, не стоит... Кто знает, что стоит, а что — нет, если к тебе прется через лес некто, судя по всему, большой и почти наверняка... страшный?

Ну, уж нет.

Крысиный король фыркнул.

Вот с определениями торопиться не стоит. Не слишком ли он распаниковался? Сейчас все станет ясно. Главное — не волноваться и не терять голову.

Теперь треск веточек слышался совсем рядом с дорогой. Причем к нему прибавились хлопки, с которыми лопались лианы-глушилки. А потом эти звуки неожиданно смолкли, так, словно кто-то набросил на шедшего к дороге великана огромную сеть, сковавшую его по рукам и ногам, отобравшую у него возможность двигаться. И снова наступила тишина. Она длилась минуту, две, а потом кончилась.

Лес ожил, словно бы проснулся. Где-то неподалеку послышался хриплый крик «Хочу шишек! Шишек хочу!» Зверек-потаскун с диким грохотом, поскольку тащил за собой куль из листьев, набитый гремучими орехами, отчаянно работая лапами, взобрался на вершину ближайшего дерева. Огромный, синий, украшенный целой порослью рогов жук, увернувшись от пытавшегося его схватить Кусаки, явственно прожужжал «не поймаеш-ш-ш-ш» и канул в лесной чаще. Совсем рядом с крысиным королем, из зарослей кустарника-попрошайки, вылезла нелетающая птица-халявщица и, раскрыв зубастый клюв, затянула старинную эпическую песню: