Остановившись, он принюхался.

Что-то было в воздухе, некий странный, с трудом определяемый запах. Новый, такой, с каким до сих пор он не встречался.

— Брось, — небрежно сказал ему Дядюшка-волк. — Не трать время. Это новая штуковина, свалившаяся с неба. Запах от нее идет уже с полчаса, все усиливаясь. Что-то это означает.

Антон не мог не почувствовать зависть.

Нюх у него был гораздо лучше, чем у других людей. Сказывалось то, что он вырос в стае йеху. Но все-таки до нюха Дядюшки-волка ему еще очень далеко. И вряд ли удастся хотя бы подтянуться поближе. Есть способности, дающиеся от рождения. Никакая тренировка навыков их не заменит.

— А еще что там есть? — спросил Волчонок.

Дядюшка-волк хмыкнул:

— Все-таки что-то ты умеешь. Мои уроки сказываются. Любой другой… В общем время на тебя не было потрачено зря.

— Ответь лучше.

— Есть там и второй запах. И третий. А под ними медленно ползет еще один, состоящий из множества оттенков. И вот он мне не очень нравится, ибо вполне может быть запахом оружия.

— Оружия? Какого?

— Не знаю, — ответил дядюшка-волк. — Только оно запросто может быть оружием. Запах такой. Резкий и в нужной степени кисловатый. Точь-в-точь так пахло разломанное, уничтоженное оружие в одной из заброшенных лабораторий на острове безуспешных попыток. Оно вообще на оружие не было похоже, но мне сказали, что в свое время оно могло натворить много бед. В общем, было гораздо хуже автомата.

— Но ведь эта штука упала с неба. Вдруг у них, там, оружие пахнет как совершенно мирная вещь?

— Запахи — везде запахи, — послышалось в ответ. — Они не меняются. Из чего состоит вещь, тем она и пахнет. И есть еще нечто…

— Нечто?

— Не знаю. Я тебе этого не объяснял, поскольку думал, что ты не поймешь, но у каждой вещи есть еще один запах, вам, людям, недоступный. Запах ее сущности.

— Это как?

— Ее личный запах, запах того, чем она на самом деле является. Каждый негодяй пахнет именно негодяем. Не только, например, кожей, табаком, запахом тех мест, в которых он сегодня побывал, тех людей, с которыми сегодня встречался, но еще и своей сущностью, тем, что он негодяй. Понимаешь?

— И вещи…

— Все вещи тоже имеют свою сущность. Еда пахнет именно едой, дерево именно деревом, в каком бы виде оно ни было, оружие имеет основной запах оружия. Ну и так далее… В общем, пошли дальше. Осталось немного. Думаю, ты скоро убедишься, что я прав.

— Я и так тебе верю, — пробурчал Антон.

Он и в самом деле верил.

Теперь, став взрослым, он осознавал то, о чем в детстве лишь смутно догадывался. К примеру; что воспитавшие его йеху, благодаря сделанным в далеком прошлом генетическим преобразованиям, приобрели человеческий разум, но в то же время и не очень далеко отошли от животных. Может, так и было задумано теми, древними учеными?

Животные, наделенные разумом человека, но не утратившие многие способности, о которых обычный человек может только догадываться? Реакцию, живучесть, умение приспосабливаться, способность как-то по-иному видеть окружающий мир, и, наконец, — обоняние. Оказывается, они знают о запахах нечто такое, о чем люди даже не имеют представления.

А Дядюшка-волк уже уходил. Он уверенно шагал к упавшему с неба «дереву», и Антон невольно ускорил шаг, чтобы догнать своего напарника.

Нет, не отстанет он от него и не даст ни малейшего повода думать, что прячется за его спину. Догонит и пойдет рядом.

Догнал и пошел.

А Дядюшка-волк, конечно, это заметил и усмехнулся. Похоже, его это забавляло.

Ну и ладно. Имеет право, как наставник. Позволь себе нечто подобное кто-то другой…

Небесное «дерево» лежало недалеко от той самой башни-факела, с которой они увидели разведчиков-преследователей.

Лежало?

Подойдя поближе и приглядевшись к нему, Антон понял, что оно на самом деле и не лежит вовсе. А то, что он принял за корни, конечно, ими не являлось. Эти «корни» к слову сказать, в данный момент уже успели удлиниться, расшириться и, выгнувшись наподобие зонтика, закрыли выход из «дерева» от солнца. При этом то, что казалось покрытыми листьями ветками, что было «кроной», теперь успело съежиться и увяло, почти исчезло.

Что это было на самом деле? Может быть, нечто вроде парашюта, с помощью которого падающее «дерево» пыталось затормозить в атмосфере?

Любопытно…

— Подойдем поближе? — спросил Антон.

— Пусть будет так, — согласился Дядюшка-волк. — Все равно, если из этой штуки полезут небожители, с ними придется знакомиться.

— Зачем?

— Я тебе уже объяснял. Это уникальный шанс чем-нибудь у них прибарахлиться.

Теперь уже усмехнулся Антон.

А какие еще соображения могли стимулировать Дядюшкино любопытство? Впрочем, что в этом плохого? Выживание на Земле, такой, какой она стала, самое благое и правильное дело. Никто за это не осудит. Выживание любыми способами, при малейшей возможности.

— Когда они выйдут, эти небожители? — спросил он, внимательно разглядывая вход в «дерево».

— Выйдут, — заверил его Дядюшка-волк. — Не будут же они сидеть внутри этой штуки вечно. Увидят, что возле нее кто-то шастает, посмотрят на нас и выйдут познакомиться. Я бы, кстати, обратил внимание на другое.

— На что?

— Вон там, справа от основного «ствола», видишь? Очень любопытная штука. Вырост какой-то? Или это «дерево» так размножается?

В самом деле, штука, на которую указал Дядюшка-волк, относилась к разряду занятных. Она походила на большой цветочный бутон, появившийся посреди куста, ветки которого были густо усеяны странно изогнутыми колючками. Может, эти выросты колючками и вовсе не являлись?

Впрочем, сейчас это не имело большого значения. Главное было в бутоне. Он рос прямо на глазах, вытягивался, становился шире, поднимался выше. Словно был резиновым шариком, который поспешно надувал некто невидимый.

— Ого! — сказал Антон. — Как думаешь, что это?

— Не имею ни малейшего представления, — ответил Дядюшка-волк. — Но оно растет. И это неспроста.

— Ясно — неспроста. А что говорит твой сверхтонкий нюх? Какова сущность этой штуки?

— Теперь ты будешь надо мной издеваться?

— Ни в коем случае, — заверил Волчонок. — Даже не думал. Я спросил именно то, о чем хочу узнать. Что твой нос говорит об этом цветке, если, конечно, он им на самом деле является. Я лично в этом сомневаюсь.

— Мой нос тоже. Он говорит, что это не цветок. Цветы так не пахнут.

— А что?

— Эта штука пахнет как механизм, причем механизм, предназначенный для перемещения.

— Да-а-а… — задумчиво протянул Антон.

Что он еще мог сказать в данной ситуации?

Механизм перемещения? Каким образом? Сесть на эту штуку верхом и ждать, когда она вознесет тебя в небо? Что-то в подобное не верится. Они же не в сказке.

С другой стороны, не может Дядюшка-волк ему врать. Он вообще очень редко врет. Не считает нужным до такого опускаться. Врагу, ради выгоды — ради бога, а вот ему, воспитаннику, — нет.

Значит, остается только ждать? Да, наверное, так. Тем более что ждать придется явно недолго.

А бутон рос и рос. Вот он уже достиг размеров головы взрослого мужчины, подрос еще, рывком удлинился…

Антон затаил дыхание.

Хлопок!

На месте бутона вдруг возникло радужное окно, размером в полтора-два человеческих роста. Оно было покрыто рябью, примерно такой, какая бывает на воде большого бассейна от легкого ветерка. Почти незаметная рябь, но в то же время не позволяющая рассмотреть, что там, за ней.

Волчонок затаил дыхание.

Кто выйдет из этой двери? Ну же… Какие они, небожители?

Легкий треск, как от рвущейся марли, и из призрачной двери вышел ящер, ростом на голову выше среднего человека. Одет он был в нечто вроде зеленоватого броника, передвигался на задних лапах, а в передних держал предмет, явно относящийся к оружию.

Прощание — очень печальная штука. Особенно если это прощание навсегда, навечно.