В конце письма стояла дата: 1 ноября, то есть оно было написано шесть дней назад, сразу же после прилета Ольги и ее супруга на Венеру.

Дрожащими руками Корин спрятал письмо в карман куртки и некоторое время стоял, озираясь по сторонам. Спешащие по домам клерки не обращали на него никакого внимания. Не сразу, но он сообразил, что глупо стоять у всех на виду, и поспешил перейти на более темную часть улицы.

Первой его мыслью было, что письмо — заурядная фальшивка. Цель ее — затянуть жертву поглубже в омут таинственного убийства. Если будет доказано, что он, Корин, — одна из сторон любовного треугольника, который могла разрешить лишь чья-то смерть, для суда присяжных этого, пусть и косвенного, доказательства будет вполне достаточно. Супруг Ольги вне подозрения. Он вылетел еще вчера утром на Землю, получив срочную телеграмму из своей компании, в которой начались серьезные неприятности.

Конечно, адвокат Корина тоже выдвинет версию о тайном соучастнике господина Алпатова. Чем, в конце концов, алиби бизнесмена лучше алиби спасателя? Они оба могли использовать наемного убийцу и оба могли не иметь к случившемуся никакого отношения.

Но если это письмо подлинное… Как теперь доказать, что он, Корин, получил его лишь сегодня, а не в день отправления? Невозможно доказать — ведь проблем с почтовой связью в небольшом Венерополисе нет. А в этом свете все его дальнейшие действия могут выглядеть, по меньшей мере, странными. И этот непонятный звонок в день убийства… Ольга словно бы продолжала давно начатый разговор. Никаких «Здравствуй, милый. Я недавно прилетела на Венеру и не решалась связаться с тобой…». Нет, она попросту сказала, что придет на НАЗНАЧЕННОЕ СВИДАНИЕ.

Круг замыкался.

Но его было очень легко разомкнуть — хотя бы для своего собственного успокоения.

Завтра утром… то есть, тьфу, уже сегодня он поедет к Черной Афродите и — впервые за несколько лет — использует свой дар Колдуна. Он увидит убийцу и узнает, как все произошло. И тогда уже без мандража придет в полицейское управление и положит перед Райнером письмо Ольги.

И все же почему юноша в меховой куртке назвал его Колдуном? Такие вещи не происходят случайно. Словно его невидимый противник говорил: я знаю твой следующий ход — так делай же его!

Устав от бесплодных размышлений, Корин вновь заснул, забыв погасить ночник на столе.

Всю оставшуюся ночь он блуждал в жутком каменном лабиринте. И только перед рассветом череда монотонных снов прервалась, когда он, взглянув в очередное окно мрачного города, увидел…

И проснулся от собственного дикого крика. А потом долго еще лежал в постели, вытирая тыльной стороной ладони пот с лица.

Но его усилия были тщетны. Странное видение в окне начисто стерлось из его памяти.

На следующее утро (разумеется, условное, поскольку солнечные сутки на планете длятся 117 дней) Корин позвонил в свой офис и попросил двухнедельный отпуск. Его заместитель финн Арво Лехтинен ничуть не удивился. По-видимому, слух о причастности начальника Службы Спасения к убийству у Черной Афродиты уже разнесся по всему городу, чего и следовало ожидать. Разговор с Лехтиненом длился около получаса, и все это время Корина не оставляло ощущение, что его подслушивают.

Позавтракав, он спустился в гараж и стал готовить к поездке свой легковой вездеход. Двое служащих гаража вежливо с ним раскланялись, а затем стали о чем-то перешептываться, с любопытством поглядывая в сторону Корина. О чем они говорили, можно было догадаться. Да, убийства на Венере были самым обычным делом, но, наверное, впервые полиция сумела найти твердого подозреваемого. И какого — прославленного на всю Солнечную систему спасателя! Отныне он, Игорь, мог стать на время главной достопримечательностью Венеры.

И Корин в этом быстро убедился. Несмотря на очень удачно выбранное время, когда все служащие города уже должны были находиться на рабочих местах, а туристы — в своих постелях, возле дома было довольно людно. Выехав из гаража, Корин обнаружил на проезжей части около двух десятков машин, а на тротуарах и окрестных скверах — множество неспешно прогуливающихся людей. Чертыхнувшись, он включил пятую передачу и тут же был вынужден резко затормозить, так как под колеса его вездехода бросился немолодой, грузный, явно подвыпивший мужчина с черной сумкой на боку.

Рассвирепев, Корин раскрыл дверцу и заорал:

— Да вы что, с ума сошли? Я ведь мог вас задавить…

Это было ошибкой. К машине со всех сторон ринулись люди, на ходу вытаскивая микрофоны, диктофоны и миниатюрные видеокамеры. Корин попытался вновь захлопнуть дверцу, но толстяк с неожиданной для его комплекции ловкостью буквально втиснулся в салон и, достав из сумки телекамеру, наставил ее на ошеломленного спасателя.

— Господин Корин, я представляю «ТВ-Венера», — торопливо выпалил толстяк. — Как вы прокомментируете обвинение в убийстве, которое…

В кабину протиснулось еще несколько рук с микрофонами и диктофонами.

— Я представляю Ай-Би-Си…

— Радиостанция «Евросоюз» просит вас…

— Телекомпания НТВ…

— Радио «Внеземелье»…

Проклиная все на свете, Корин довольно бесцеремонно выпихнул назойливых журналистов из салона. Захлопнув дверцу, он немного приоткрыл боковое стекло и крикнул:

— Прошу оставить меня в покое! Ни в каком убийстве я не замешан, и никаких обвинений против меня не выдвигается. Ясно?

— Но госпожа Горбовская… Правда, что она была вашей любовницей?

— Говорят, после очередного скандала вы прилюдно поклялись убить ее…

— Куда вы направляетесь? Наверное, на место убийства?

— А это верно, что вы еще на Марсе обрели способность переноситься в прошлое?

— Я слышал, будто ваше алиби безупречно. Кто вас надоумил так ловко…

— Есть слух, что для вашей защиты в суде с Земли уже вылетел самый высокооплачиваемый адвокат…

— А кто будет вашей новой жертвой?

Корин рассвирепел:

— Все вы жалкие бумагомараки! Ныне я буду вами завтракать, обедать и ужинать! Прочь с моего пути!

Он нажал на педаль газа. Журналистская братия неохотно расступилась. После некоторой заминки все бросились к своим машинам, и вскоре за вездеходом Корина уже вытянулся солидный кортеж. С ним пытались связаться по радио, но он отключил радиофон.

Только возле пятой кессонной камеры преследователи отстали. Городские машины не были предназначены для прогулок за пределами силового купола, а свободных пассажирских вездеходов на стоянке, к счастью, не оказалось. Возле массивных стальных дверей возникло столпотворение, и Корин, воспользовавшись этим, сумел проскользнуть внутрь кессонной камеры. Под бдительным взглядом одного из местных служащих он надел лежащий в багажнике скафандр и показал свое удостоверение.

Плечистый молодой парень только махнул рукой.

— Ну что вы, господин Корин, я вас и так отлично знаю. А вы меня не помните?

— Н-нет… Простите, нет.

— Я был одним из тех семерых ослов, которые застряли два года назад на Эвересте, на Мраморном утесе.

— A-а… Теперь припоминаю… Питер, кажется.

— Да.

— Ну и как ваша нога? Ведь вы ее сломали в нескольких местах?

Питер огорченно махнул рукой.

— И еще как. Пришлось заменить ее протезом. Горы, естественно, по боку… Теперь работаю в этих чертовых шлюзах.

— Питер, у меня к вам просьба…

Парень широко улыбнулся.

— Все уже сделано, мистер Корин. Как только я увидел свору этих акул, сразу понял: они от вас так просто не отстанут. Связался с парнями из других шлюзов, поговорили… Мы задержим этих сволочей, сколько сможем.

Корин прочувственно пожал Питеру руку.

Выбравшись из шлюза, он некоторое время проехал по кольцевой дороге, затем свернул на восточное шоссе, ведущее к Смотровой площадке. Не выдержав, он погнал машину, выжимая из двигателя все, что можно, хотя в зеркале заднего обзора преследователей не было видно.

Как назло, пошел дождь. Капли серной кислоты забарабанили по крыше салона. Издали послышался первый глухой раскат грома.