Долгожданный момент настал – дверь на мгновение приоткрылась, и все толпящиеся в коридоре успели рассмотреть Стратега, сидевшего за рабочим столом. Он склонился над компьютером, был одет в военную форму, свеж и бодр. Никаких признаков бессонной ночи. Закрыв за собой дверь, счастливицы принялись расставлять на столе нехитрый завтрак. Они умудрились растянуть эту процедуру на несколько минут, то демонстрируя при этом свои стройные ножки, то соблазнительно выставляя, словно ненароком, на показ груди. Стратег находился в отличном настроении и не отказывался от бесплатного зрелища, отпускал шутки и не стесняясь хвалил увиденное, чем подстрекал девушек к дальнейшим шагам и распалил их до предела. Раскрасневшись от задора, они не забыли о разведывательных функциях и постарались заглянуть в неплотно прикрытую дверь спальни в надежде обнаружить там ночную подружку Стратега. Эти попытки не укрылись от его взора, и он недвусмысленно предложил им не мучиться и пройти в спальню. Растерявшись от такого предложения, не зная, что и подумать, они на мгновение замялись. Фраза Стратега о том, что он дважды не приглашает, решила исход дела, и они ринулись в спальню, чтобы удовлетворить то ли свое любопытство, то ли желание, смотря как получится. В спальне не только никого не было, но отсутствовали даже малейшие следы женского присутствия. Забывшись, они даже осмотрели простыню в поисках характерных пятен, пока их не привел в чувство смех вошедшего вслед за ними Стратега. Почувствовав неловкость, они стояли, потупившись, не зная, что сказать.

– Что интересного можно найти в моей постели? – уже захлебываясь от смеха, спросил Стратег.

– Без вас – решительно ничего, – не понимая, что говорит и что делает, ответила одна из них и начала расстегивать немногие оставшиеся пуговицы на форменной рубашке.

Спокойно дождавшись, пока работы для шаловливых ручек не осталось, Стратег подошел к ней вплотную, положил руку на обнаженную грудь, привлек к себе и позволил себе длинный, почти минутный поцелуй в раскрытые доверчивые губы. Прервавшись, он заметил, что вторая также успела справиться с пуговицами на рубашке. Следующий поцелуй оказался не менее сладок…

– Девчонки, все это очень мило, – покончив с поцелуями, уже серьезно произнес Стратег, – а теперь приводим себя в порядок согласно Уставу, и марш на работу. Мне сейчас не до сладостей.

– А можно мы расскажем, что вы нас поцеловали? – разом заговорили обе, сияя от счастья.

– Про меня можно говорить что угодно, все равно никто не поверит, – и Стратег, не допуская возражений, направился завтракать.

Легкий завтрак оставался неизменен – стакан апельсинового сока (по возможности, выжатого из свежих фруктов), круассан (желательно, свежеиспеченный), йогурт и несколько чашек крепкого кофе, который он обычно заваривал сам, но на Байконуре успешно освоили этот процесс и готовили кофе по его рецепту. Этого Стратегу хватало до позднего, часа в три дня, обеда…

Маленький прибалтийский городок встретил молчаливым недружелюбием. Отца за глаза называли оккупантом. Шестилетний ребенок никак не мог понять, как отец может быть оккупантом, если он, наоборот, здесь для того, чтобы защищать их от врагов. Первый год жили в съемной квартире. До прихода русских весь этот домина принадлежал хозяевам целиком. Они говорили, что им повезло, потому что их дедушка был какой-то там мичуринец, и только поэтому им оставили верхний этаж и сад. Сад был огромен, он так и манил к себе. На многих деревьях, на яблоках и грушах были этикетки с надписями на непонятном языке. Саша не удержался и сорвал без спроса одну из таких груш. Большей гадости он в своей жизни не пробовал. «И кто это только разрешает этим мичуринцам портить фрукты?» – подумал он. Хозяева ребенка ругать не стали. Просто объяснили, что дедушка выводит новые сорта, и попросили те фрукты, на которых этикетки, не трогать. Они провели всю семью по своему саду и показали деревья, с которых можно срывать фрукты. После того как вся семья, включая Сашу, добровольно помогла убирать им урожай и отказалась от предложенных денег, хозяева пригласили их к себе в гости, на второй этаж, весь обставленный антиквариатом. Они охотно рассказывали о своей жизни до прихода русских, о том, как спасали от них свое имущество. Вот только пианино не сберегли, русские солдаты пустили его на дрова.

На следующий день пришла соседская девочка и сказала, что ее родители разрешили ей играть с Сашей. Девочка оказалось бойкой, Саше было с ней интересно, и они по целым дням пропадали в саду. Позже выяснилось, что родители девочки хотели, чтобы она, общаясь с Сашей, научилась как следует говорить по-русски…

Однажды отец принес с работы в шапке маленького кролика. Саша окрестил его Пушком, кормил свежей травой, ухаживал за ним и приучил спать в своей постели. Когда мальчик возвращался вместе с родителями из города, кролик встречал его на тротуаре у дома. Приехав однажды с мамой и завидев Пушка, Саша пулей вылетел из автобуса и бросился через дорогу к своему другу. Одному богу известно, как мать успела схватить сына за руку. Скрежет тормозов подтвердил ее опасения. В свою очередь кролик, увидев ребенка, бросился к нему и чудом увернулся от колес встречной машины. После этого случая Саша всегда переходил улицу очень осторожно. Но кролик вырос, и тогда случилась беда.

Как-то раз, вернувшись из города, Саша не обнаружил Пушка на тротуаре перед домом. Мальчик почуял неладное. Аккуратно перейдя дорогу, он стремглав рванулся во двор с криками «Пушок, Пушок!». То, что он увидел, заставило его обомлеть. На земле, в грязи, валялась чуть сероватая шкурка, а на веревке висела красная тушка, и из нее сочились последние капли крови… Эта картина навсегда отпечаталась в его сознании, так же, как боль потери. Такой жестокости и бессердечия от взрослых он не ожидал. Но больше всего его поразило, что вся семья уселась за стол, чтобы съесть его друга в тушеном виде вместе с картошкой. Несколько дней он отказывался от любой пищи.

В свое оправдание родители приводили жалобы хозяев на то, что кролик стал обдирать стволы их бесценных яблонь и груш.

– Папа, как же так можно? Ведь ты сам учил меня никогда не перекладывать свою вину на другого!..

Так впервые было подорвано доверие к родителям.

Через год началась школьная пора. Саша исправно посещал занятия и откровенно скучал на них. Все только еще учились читать по слогам и писать, тогда как он уже взахлеб читал книги.

То ли чтобы искупить вину, то ли к началу учебного года, отец подарил велосипед. Детской радости не было предела. «Школьник» – так назывался этот прекрасный голубой велосипед. Школьнику – «Школьник». Саша довольно быстро научился на нем кататься, но вот затормозить никак ему не удавалось, все время падал. Он подъезжал к своему отцу, а тот останавливал велосипед и помогал слезть. Велосипед купили на вырост, и он был немного великоват. Ноги не доставали до земли.

От дома к центру городка пешеходная дорожка шла под гору, заканчиваясь огромной узкой лестницей – восемьдесят семь ступенек вниз. Внизу, по брусчатой мостовой, гремели грузовики, направляясь к товарной станции. Основная, асфальтированная, дорога, по которой ходили автобусы, уходила под железнодорожный мост. С ватагой мальчишек Саша часто играл там, скатываясь по ухоженному зеленому газону навстречу брусчатке и грузовикам. Холодные прибалты с пыхтением поднимались по лестнице, тихо поругивали мальчишек.

Саша догадался перестать крутить педали, но велосипед продолжал угрожающе набирать скорость. Как назло, двухсотметровая пешеходная дорожка была пуста. На помощь рассчитывать не приходилось. Первые метров двадцать отец бежал за ним, но поняв, что не догонит, остановился.

О том, чтобы затормозить, речи не шло. Дорожка была узкой. Свернуть некуда. Развернуться невозможно. Мальчик судорожно решал – скатиться с горы по траве или попытаться съехать по лестнице. Руки намертво вцепились в руль. Он не кричал. Не звал на помощь.