Интересно, а что для жителей снов может быть чудом? Посетитель, способный находиться одновременно в десятке снов? Дух сна — инуа, наделенный просто невероятными умениями? Вещи, льющиеся потоком из реального мира? Вполне, вполне возможно. Вера в чудо возникает при наличии веры в бога. А в того же Гипноса многие жители мира снов верят. И почему бы тогда им не поверить в чудо?

— Ладно, мой цербер, — сказал я ему. — Кончай трепать языком и веди. Касик меня уже наверняка заждался.

Клинт Иствуд молча показал на дверь. Мы вышли в коридор и дошли до лестницы на следующий этаж подземелья. Прежде чем мы оказались на улице, нам пришлось миновать три этажа подземной тюрьмы и еще один, уже наземный, предназначенный для охранников. Все они были безлюдны. Вообще у меня создалось впечатление, что никого, кроме нас, в этой громадной тюрьме не было. И наверное, так и было.

Уходящий сон... что с него взять? Запустение, упадок, жители, постепенно перебирающиеся в другие сны...

Уже на улице мой сопровождающий, не отстававший от меня ни на шаг, сообщил:

— Если надумаешь бежать, то не советую даже и пытаться. На этот раз буду стрелять, а стреляю я неплохо.

Я презрительно фыркнул. Тоже мне, стрелок выискался.

— Как ковбой?

— А кто это? — спросил Клинт Иствуд.

Я подумал, что объяснять ему, кто такие «ковбои» будет долго, и сообщил:

— Жители особых ковбойских снов. Они живут в другой части мира снов. Очень далеко отсюда.

— Поэтому-то я о них и не слышал? Я на ходу огляделся.

Перед тем как попытаться претворить в жизнь трюк с хозяином едальни, я хорошенько исследовал этот сон. Это должно было помочь в случае бегства. И помогло, Теперь же я без труда определил, что мы действительно идем к дворцу касика.

Ну, хоть тут-то обошлось без обмана.

— Эй, ты меня слышишь? — спросил Клинт Иствуд. -Так как, именно поэтому я об этих снах и не слышал?

— Да, именно так, — сообщил я.

— А ты меня не обманываешь? — Голос стража порядка был преисполнен подозрительности.

— Да зачем?! — совершенно искренне возмутился я. — Настоящие ковбойские сны, в которых все до одного целыми днями стреляют друг в друга. Очень метко. Дуют виски, садят из кольтов и с гиканьем скачут на лошадях вокруг салунов. Каждого второго в этих снах зовут Клинтом Иствудом.

Немного подумав, страж порядка заявил:

— Гм... надо будет взглянуть на эти сны. Оценить, что они собой представляют. Каждый второй, говоришь, называется Клинт Иствуд?

— Ну да, а каждый третий — Малыш Кид. А каждый четвертый — Док Холл идей.

Я ухмыльнулся.

А вот так. Ты мне врешь в глаза, ну и за мной тоже не заржавеет.

— Док Холлидей? Кто это?

— Доктор. Все время кашляет, полупьян и очень метко стреляет.

— А виски?

— Напиток. Его дуют.

— Пьют?

— Нет, именно дуют. Обязательно бутылями. Пустые разбивают о головы соседей.

— Зачем?

— Ну, такой это сон. Понимаешь?

— Ага. Понятно, — задумчиво сказал Клинт Иствуд. — А как это виски дуют? Чем?

— Долго рассказывать. Съезди в него сам и погляди.

— Может, что-то в этом и есть, — задумчиво сказал мой конвоир. — Вот твоя судьба как-то решится... и тогда... Почему бы и нет? Тоже Клинты Иствуды, говоришь?

— Да.

— Надо съездить.

Пусть съездит. Потом. А мне сейчас надо обдумать свое положение.

Собственно говоря, большого выбора у меня не было. И придется принять приглашение касика, каким бы оно ни было. Главное — отвертеться от заключения, а там,, глядишь, и подвернется случай унести ноги.

Я думал об этом и работал ногами, а дворец касика становился все ближе и ближе. Вот уже стало возможно разглядеть венчавшие его крышу, некогда несомненно золотые, а теперь заметно потерявшие в Цвете исполинские статуи древних богов со звериными и птичьими головами. Потом мы свернули в узкий Переулок, и пока шли им, я довольно спокойно обдумал возможность, саданув своего стража локтем под ребра, повторить не так давно удавшийся мне мара, фон. Будет стрелять? Я оглянулся.

Судя по лицу стража порядка, действительно будет, И метко. Нет, на таких маленьких шансах я не играю, Да и потом, разве я уже не решился принять предложение касика? Я не создан для того, чтобы чахнуть за решеткой, каждый день мечтая о свободе как о несбыточном чуде, лопать гнусную баланду и все двадцать лет каждый день любоваться физиономией, уже сейчас вызывающей у меня отвращение. Тьфу...

Что бы там ни было, но я выберу свободу.

Полчаса спустя, когда касик объяснил, что именно мне надлежит сделать и на каких условиях, первым моим побуждением было отказаться наотрез.

Касик был лыс, у него были очки, и вообще, он здорово походил на сначала выросшего, а потом, в соответствии с законами природы, крепко постаревшего Гарри Поттера.

— А гарантии? — спросил я.

Окинув меня задумчивым взглядом, касик промолвил:

— Какие тут могут быть гарантии?

— То есть их нет? — попытался уточнить я.

— Нет и быть не может, — отрезал он.

— Но каким тогда образом я могу быть уверен, что ты сдержишь свое слово?

Касик пожал плечами.

— Там, в реальном мире, кажется, есть такая пословица «горе побежденным». Не помнишь ли ты, при каких условиях она родилась?

Я прикусил губу.

М-да... Старый хрыч крепко держал меня за некое место, совершенно четко это осознавал и ослаблять хватку не собирался.

Вот такая история. Надо сказать, невеселая.

— Хорошо, — сказал я. — Давай уточним.

— Почему бы и нет? Уточняй.

— Ты желаешь, чтобы я придумал способ, с помощью которого вы сумеете вернуть своему сну былую популярность там, в реальном мире?

— Да, — подтвердил касик. — Мы в этом явно нуждаемся.

— Причем этот способ должен гарантированно подействовать?

— Как же иначе? Недействующие способы я могу придумывать и сам, дюжинами. А ты человек из реального мира, и пусть ты живешь у нас много лет, но памяти не потерял и, значит, способен такой способ придумать. Действующий. В принципе можешь.

— А раз так..,

— То, значит, ты это сделаешь.

— Но если я...

— Так для этого и придумано наказание, — весело сообщил мне касик. — Жить хотят все. И в том случае, если придуманный тобой способ не даст результатов, ты будешь казнен. В общем, выбор у тебя не очень большой. Либо согласиться и рискнуть жизнью, либо сесть в тюрьму. Причем, прежде чем ты отсидишь за историю с едальней, тебе еще придется отработать потраченные на твое извлечение из другого сна деньги, Мне кажется это справедливо.

— А если я соглашусь...

— Тогда ты либо выиграешь, либо проиграешь. В случае выигрыша мы вернем себе былое богатство, и все затраты будут покрыты.

— То есть, — мрачно сказал я, — выбор небогат, Выиграть я могу лишь в том случае, если совершу невозможное. Если мне это не удастся, то я расстанусь с жизнью. Если я вообще не пожелаю в эту историю ввязываться, то попаду в темницу.

— Ты уже ввязался в эту историю, — напомнил касик. — Когда надумал провернуть небольшую шуточку в нашем сне.

— Но разница между мелким жульничеством и смертью...

— Горе побежденным, — напомнил касик.

Я побарабанил по подлокотнику кресла и покосился на Клинта Иствуда. Тот улыбался и самым гнусным образом мне подмигивал. Понимать это надлежало так, что он советует мне отправиться в тюрьму. Настоятельно.

А вот фиг тебе... Но смертная казнь...

Я представил, как тот же самый Клинт Иствуд рубит мне, словно какому-нибудь куренку, голову, и почувствовал, как у меня по спине побежала струйка холодного пота.

Черт, вот вляпался...

— Думай, думай, — почти ласково сказал касик и довольно потер худые ладошки.

Одет он был в длинную, белую хламиду, обладал жидкой седой бородкой, обширной лысиной, глазками-буравчиками и весьма хитренькой улыбкой. Этакий состарившийся мальчиш-плохиш.