— Приехали. Счастливо вам, парни!

Прощание Вадима с семьей было коротким и бурным. Дети не выдержали и разревелись, а на Марину было жалко смотреть. Затем Асташевского мягко, но решительно оттерли от них молодые парни с эмблемами ООН на одинаковых синих костюмах и повели двоих друзей по длинному коридору в зал ожидания.

Он оказался буквально забит десятками людей. Здесь находились сотрудники комиссариата Марса, представители ООН и Мирового правительства, всемирно известные политики, ученые, артисты, писатели и даже спортсмены. Бог знает, какими путями они сумели добиться права встречать первую в истории звездную миссию. В числе встречающих были и люди, явно не принадлежащие к мировой элите. По их особенно взволнованному виду и слезам на глазах Корин догадался — ну, конечно же, это родственники тех, кто много лет назад погиб… или, вернее, пропал без вести в уральском Заповеднике. По-видимому, они еще надеялись на что-то, и понять их можно было.

Вся эта шумная, возбужденная толпа почтительно расступилась перед вновь прибывшими. Корин поежился, почувствовав на себе любопытные взгляды множества людей. Многих из них он знал только по «ящику» — а теперь вот и знаменитости получили возможность полюбоваться им. Ничего приятного в том, что называется «славой», Корин не обнаружил. Он старательно улыбался, пожимал протянутые к нему руки, выслушивал ободряющие возгласы, а сам был готов провалиться сквозь землю. Самым неприятным было то, что на них с Вадимом смотрели не столько как на героев, сколько как на агнцев, которым предстояло лечь на алтарь заклания. Асташевский, напротив, держался довольно спокойно и даже пытался улыбаться, хотя чувствовал себя, по-видимому, столь же паршиво.

Плечистые парни в синих костюмах аккуратно провели двоих друзей к группе высших чиновников. Среди них Корин узнал лишь одного Олега Луганова, нынешнего комиссара Марса.

Господин Болеваро, первый заместитель Генерального секретаря ООН, представил своих спутников двоим друзьям, а затем сказал небольшую речь. Присутствующая в вестибюле немногочисленная журналистская братия немедленно расчехлила свои видеокамеры и диктофоны. Затем началась небольшая пресс-конференция, на которой Корину и Асташевскому пришлось отвечать на град вопросов, в большинстве совершенно дурацких. В конце концов Асташевский начал багроветь, его кулаки сжались, и он стал пожирать злобными взглядами наиболее нахальных корреспондентов из Ай-би-си.

К счастью, в этот момент в обширном зале неожиданно прогудела сирена.

Болеваро озадаченно взглянул на комиссара Марса.

— Господин Луганов, что это значит? Насколько я понимаю, до приземления звездолета осталось еще около полутора часов.

К комиссару тем временем проталкивался один из сотрудников космопорта и что-то тихо ему сказал. Брови Луганова удивленно взлетели. Он взглянул на Болеваро и объяснил:

— Станции наблюдения доложили, что корабль пришельцев неожиданно появился из ниоткуда всего лишь в двадцати тысячах километров от планеты. Похоже, он приземлится через несколько минут,..

В фиолетовом небе раздался раскат далекого грома. Люди зашумели — такого стремительного прибытия не ожидал никто. Они подбежали к широким окнам здания космопорта, выходящим на посадочные площадки, и замерли в ожидании.

Болеваро пожал плечами.

— Ну что ж, нам пора идти встречать гостей. Господин Луганов, где мы можем надеть скафандры?

Минут через пять раскаты грома прекратились, и невдалеке от зенита появилась красная точка. Она росла буквально на глазах, и вскоре на одну из дальних посадочных площадок плавно опустился космический корабль.

Увидев его, Корин и Асташевский озадаченно переглянулись. Это был ДРУГОЙ космолет, небольшой, совершенно не похожий на корабль дориан, попавший в катастрофу над уральскими предгорьями почти двадцать лет назад. Яйцевидная форма, широкий обод посредине, мощные колоннообразные опоры…

— Игорь, помнишь призрачные дома — те, по которым мы бродили некогда в Долине Миражей? — негромко произнес Асташевский. — Клянусь своим чубом, но среди них было точно такое яйцо с ободом! Выходит, это был макет не здания, а космолета…

Луганов строго взглянул на Асташевского, и тот замолчал. Комиссар открыл дверь кессона, и они вдвоем вышли наружу. За ними последовали Болеваро и Корин. Усевшись в микроавтобус, все четверо медленно поехали в сторону космолета, замершего посреди огромного бетонного круга.

Люк распахнулся, и на площадку спустился широкий металлический пандус. Корин невольно сглотнул. Сейчас он вновь увидит странные бурые существа, напоминавшие осьминогов, ростом чуть пониже человека, с треугольными головками и фасетчатыми изумрудными глазами. «Только бы это была не Марта, — подумал он. — Кто угодно — только не она! Я… я еще не готов к этой встрече…»

То, что произошло позже, повергло всю маленькую делегацию в шок. По трапу танцующей походкой спустился высокий стройный молодой человек в белой куртке и широких, модно скроенных штанах. У него было чем-то знакомое лицо… очень симпатичное, с прямым эллинским носом, полноватыми губами и волевым подбородком. Высокий, чуть выпуклый лоб, вьющиеся каштановые волосы, голубые улыбающиеся глаза…

Из горла Асташевского вырвался сдавленный хрип.

— Володька… — пробормотал он. — Молодой… лет двадцати… И без скафандра… Господи, спаси и сохрани…

У Корина помутнело в глазах. Луганов побледнел — он не раз встречался с Поплавским на Луне. Один Болеваро сохранил присущее дипломатам хладнокровие.

— Действительно, пришелец очень похож на господина Поплавского, — спокойно заметил он. — И к тому же, я не вижу у него щупалец — а ведь у нью-дориан были щупальца?

— Были, — выдавил из себя Корин.

— А разве они могли бы находиться здесь, на Марсе, без защитных костюмов?

— Не знаю… Вряд ли… Воздух им так же необходим, как и нам, людям… поэтому-то экспедиция дориан и искала землеподобные миры… Черт, глазам своим не верю!

Сидевший на водительском месте Луганов резко остановил машину. Все четверо встречающих молча вылезли и пошли навстречу гостю.

«Поплавский» дружески подал всем руки.

— Прохладно все-таки у вас, на Марсе, — на чистом русском языке заявил он. — И кислорода маловато. Неужели и на Земле такой же суровый климат?

Даже прошедший огонь и воду Болеваро, казалось, растерялся. Вместо тщательно подготовленной и согласованной со всеми инструкциями исторической речи он пролепетал, жалко улыбаясь:

— Бывает, знаете, и похолоднее… Сегодня днем всего минус шестьдесят по Цельсию — по марсианским меркам это почти жара. Верно, господин Луганов?

Комиссар исподлобья рассматривал пришельца.

— А вы не человек, — неожиданно заявил он. — Ваша мимика.. она какая-то неестественная!

Молодой человек, продолжая улыбаться, кивнул.

— Совершенно верно. Не обращайте внимания на мою внешность — это всего лишь скафандр. Меня зовут Виктор, я сын Марты Шадриной.

Комиссар Луганов назвал себя и представил своих спутников.

— Очень, очень рад, — прочувствованно сказал Виктор, переводя пристальный взгляд с Корина на Асташевского и обратно. — Вадим и Игорь… мама очень точно вас описала. Я столько наслышан о вас обоих! Ну что, полетели — мама вас очень ждет.

На Болеваро было страшно смотреть. Матерый дипломат растерялся, как мальчишка на первом свидании.

— Как… улетели? — хрипло спросил он. — То есть тьфу… полетели… Либо я окончательно сошел с ума, либо совсем ничего не понимаю… Виктор, или как там вас называют… да это же, наверное, самый важный момент в истории человечества! Мы ждали контакта с нью-дорианами почти полтора десятка лет… и вы собираетесь немедленно улетать? Это же катастрофа!

Улыбка на лице Виктора погасла, глаза стали холоднее.

— Простите, господин дипломат, но мой полет носит исключительно частный характер. Моей матери было чрезвычайно сложно добиться разрешения даже на это у правительства Андоры. Нам все же позволили отправиться на Марс — но со множеством очень жестких условий. Разумеется, ни о каких переговорах пока не может идти и речи.