Я с огорчением подумал: стоит показаться лучу надежды, как кто-то папахой закрывает его. Я привык к своей работе. Подружился с Керимом. И с Гедеком мы нашли общий язык, он доверяет мне тайны, а тут — уезжать, и немедля! Ради чего среди ночи мчаться в Учгардаш? После всех мытарств мы устроились в Эйвазханбейли, а теперь вновь вышагивать по дорогам с вещами за плечами!

Гасан-бек заметил мою растерянность и добавил:

— Вам здесь оставаться нельзя. По приказу пристава ищут твоего отца. И люди в фаэтонах приезжали за ним. Чтобы сбить их со следа, я сказал, что слышал, будто зангезурские беженцы собрались в Хыдырлы. И они поверили мне. И вот еще что: надо уезжать, пока брата здесь нет. Он с трудом нашел даровых батраков и не захочет так просто лишиться вас. Ведь вы согласились работать у него без денег, только за хлеб и жилье, где же он еще найдет таких простофиль? И будьте осторожны, Алимардан-бек шутить не любит, лучше не попадаться к нему в руки! А теперь беги за отцом!

Отец пробыл у Гасан-бека недолго. Он принес два запечатанных конверта и был заметно взволнован. Мы начали увязывать вещи. Отец сказал, что видел в окне у Гедека свет.

— Лучше будет, если никто не узнает, что мы уходим ночью из Эйвазханбейли, и Гедек тоже. Пойди, сынок, к нему, а когда он уснет, тихонько выйди. Мы будем тебя ждать наготове. А сейчас сделай вид, что ложишься спать, как обычно. Придешь, когда он заснет.

Гедек сидел на своей постели и развязывал чарыхи. Я тоже начал раздеваться.

— Где ты был так долго, племянник? У Гасан-бека?

Я сказал, что видел только жену Гусейн-бека.

— А Бике-ханум тебе видеть не пришлось? — спросил он меня с ухмылкой.

— Я загонял скот, где ж я мог ее видеть?

Гедек мне не ответил, и в тот же миг раздался голос Алимардан-бека: он звал Гедека.

Едва Гедек, торопливо надев чарыхи, вышел из комнаты, как я, накинув одежду, бросился к своим.

— Гедека позвал Алимардан-бек, он вернулся, — сказал я отцу. — Значит, сегодня у ворот будет стоять вооруженная охрана.

— Мы слышали, сынок. Возвращайся и делай все, как мы договорились.

Я только успел юркнуть в постель, как в комнатку вернулся Гедек.

— Почему ты не спишь? — спросил он у меня. — Куда ты ходил?

— Так, — промямлил я, — нужно было.

Гедек, очевидно, спать не собирался. Он напялил на себя шерстяную чоху и подпоясался ремнем.

— Ты куда, дядюшка Гедек?

— Алимардан-бек дал мне поручение. Утром вернусь.

Я следил за ним из щели в двери. Он зашел в бекский дом и вышел из него минуты через три. В руках у него была винтовка. Я никак не мог сообразить, для чего Алимардан-бек дал Гедеку винтовку. Я погасил свет в комнате и тихо выбрался наружу. Ни в одной из комнат бекского дома свет не горел. Я внимательно прислушался: ни голоса, ни скрипа ступеней или дверей.

Когда я вошел в родительский домик, то увидел, что отец и мать разбирают заднюю стенку мазанки. Мы крадучись вышли к берегу арыка, перебрались через него и торопливо, почти бегом, пустились прочь от Эйвазханбейли.

Я шел и думал о Гедеке. Последние дни его было не узнать. Это произошло после того, как он просил мать поговорить о себе с Бике-ханум. Уж не знаю, что ему мама ответила, но с тех пор его как будто подменили.

Только под самое утро, когда над горизонтом стала меркнуть луна, мы остановились отдохнуть. За перекрестком дороги показалось какое-то село. Мы спросили у крестьянина, который ехал на арбе, запряженной волами, далеко ли еще до Учгардаша.

Крестьянин сказал, что мы вышли к Чеменли, а если идти по средней дороге, то следующее село и будет Учгардаш.

Мы не стали задерживаться и тотчас отправились в путь. Скорей бы уже прийти на место! Вся наша одежда покрыта пылью карабахских дорог. Мы вздрагивали от каждого звука на дороге, нам казалось, что это погоня Алимардан-бека.

Отец шел впереди, мы с матерью за ним. Мать заметно осунулась за эти тяжелые месяцы. С тех пор как мы покинули Вюгарлы, у нее изменился характер, она теперь не такая суровая и непреклонная, как раньше, — мягче и снисходительнее к ближним. Весь долгий путь от Эйвазханбейли до Учгардаша она не выпускала мою руку.

Мы шли всю ночь молча, и лишь на рассвете, когда вдали показалось село Учгардаш, мать заговорила:

— Как ты думаешь, Деде, узнает нас бек, вспомнит?

— Какая нам, в сущности, разница, узнает он нас или нет… Ведь письмо у нас к другому человеку.

— Ну, а все же! Ведь мы из Вюгарлы!

На окраине селения кто-то рыл колодец. Мне подумалось, уж не отец ли Керима? Но я не успел его спросить, потому что отец осведомился, как ему найти нужного нам человека. Мы узнали, и колодезник объяснил: у самого большого белого дома в селе надо свернуть направо. Он поинтересовался, кто мы, но отец пробормотал что-то невнятное. И мы ушли.

Осеннее солнце вставало над Учгардашем, когда мы вошли в село. Мы, как нам объясняли, миновали большой белый каменный дом, который, по моим представлениям, мог принадлежать Вели-беку Назарову, и свернули направо. Каково же было мое удивление, когда нужный нам дом оказался (хотя и огромный, сложенный из красного обожженного кирпича) весьма неприглядным и неухоженным, не имевшим даже жестяной крыши, которая, по мнению большинства вюгарлинцев, — первый признак зажиточности хозяина.

Возле дома нас встретил человек небольшого роста с большими оспинами на лице. Мы рассказали ему, что бежали из Вюгарлы, которое, как известно, принадлежит Вели-беку. Мирза Алыш был доверенным человеком Вели-бека, он тут же уверенно заявил, что бек не откажет нам ни в жилье, ни в работе. Явное сочувствие звучало в голосе Мирзы Алыша.

Он привел нас в небольшую комнату на первом этаже бекского дома, в которую, как видно, давно никто не заглядывал: с потолка осыпалась штукатурка, везде была паутина и пыль. Мирза Алыш окинул взглядом комнату и сказал нам:

— Уберите комнату и живите пока здесь. Когда бек вернется, я доложу о вас, и он решит, что с вами делать.

Оказалось, что Вели-бек еще накануне вместе с семьей поехал в гости к родственникам.

Мы валились с ног от усталости, но решили прежде убрать комнату. Я принес два ведра воды из арыка, мать вытерла пыль и вымыла полы. Мы расстелили на полу нашу постель и провалились в глубокий исцеляющий сон.

Под вечер во двор въехали два фаэтона. Из окна мы увидели, что это была семья Вели-бека — он сам, его жена, два сына-погодки, приблизительно одних лет со мной, и дочь. У дома их встретил Мирза Алыш. Все сразу же вошли в дом, и мы услышали, как бек попросил айран, а один из сыновей добавил: «Жажда мучит». Из-за двери мы слышали, как наливают айран в стаканы.

И тут же мы услышали во дворе цокот подков. Я бросился к окну. Во двор въехали три всадника, в одном из них я узнал Алимардан-бека. Он спешился и, подойдя к двери, постучал. Но дверь не открыли. Наверно, Мирза Алыш рассказывал хозяину о нашем приходе. После довольно длительного выжидания Мирза Алыш открыл входную дверь и пригласил Алимардан-бека в дом. Мы слышали грузные шаги своего бывшего хозяина на лестнице, а потом и голос его:

— Вели-бек! В твоем доме прячутся три беглых моих батрака. Они сбежали из моего дома.

— Алимардан-бек! Во-первых, люди, которые ушли из твоего дома, вюгарлинцы. А Вюгарлы испокон веку принадлежало роду Назаровых, и тебе это прекрасно известно. Где же искать вюгарлинцам защиту, как не у своего бека? И потом: с каких пор эйвазханлинцы приезжают разговаривать с Назаровыми в сопровождении вооруженных людей?! Неужели ты думаешь, что у Назаровых нет ни людей, ни оружия?!

Не прошло и минуты, как и во дворе, и в доме показались вооруженные люди. Очевидно, бек не раз вел такие разговоры с досужими посетителями, потому что из маленького дома, что стоял в углу обширного двора, вышел приземистый плотный человек, опоясанный патронташем, на котором болтался огромных размеров кривой кинжал. Он медленной походкой прошел в бекский дом. И тут снова послышался голос Вели-бека: