Чеперли осмелился вступиться за своего работника:
— Разумеется, человек, более двадцати лет проработавший на бакинских нефтяных промыслах, не мог окончить университета, но он честно и преданно исполняет свой долг, и у нас нет оснований быть им недовольными.
Мадат Кесеменский молчал.
— Управление сельским хозяйством в вашем районе оставляет желать лучшего, — сказал нарком, будто не слыша разъяснений Чеперли. — Но решающее слово в кадровом вопросе принадлежит райкому партии. Пришлите нам решение по этому пункту, а мы посоветуемся в Центральном Комитете.
На следующий день Мадат Кесеменский созвал бюро, на котором присутствовали все заведующие отделами райкома партии. Было подготовлено решение, в котором указывалось на плохую работу земотдела, говорилось о безобразиях, выявленных в результате проверки сельскохозяйственного техникума. Начали совещаться, кого послать с решением в Баку. Я предложил кандидатуру Нури Джамильзаде, но Кесеменский без объяснений сразу же отверг ее. Кяхраба-ханум назвала самого Кесеменского, но он решительно отказался.
— Поедет в Баку Будаг! Я думаю, он сумеет доказать правомерность нашего решения!
Предстоящая поездка в Баку имела свои положительные и отрицательные стороны. Я смогу зайти в издательство. Как там с моей второй книгой «Приданое моей тетушки»? Узнаю новости литературного мира: какие новые книги вышли, как аксакалы, какие группировки, кто где и с кем борется?.. Похожу по редакциям газет и журналов, предложу им новые рассказы. Зайду в редакцию газеты «Коммунист». Конечно же погощу у Керима и Мюлькджахан. Правда, снова огорчится моя Кеклик, обидится на меня.
Дома я совершенно лишен радости общения с сыном: когда возвращаюсь по вечерам домой, мой маленький Ильгар уже спит. Когда ухожу — некогда. Почти все время провожу в поездках по селам — даже поговорить с женой некогда, где уж до игр с сыном! Я не помнил, когда последний раз был в кино или на концерте.
Накануне отъезда в Баку я пришел домойте работы раньше обычного, и Кеклик протянула мне телеграмму от Керима: Мюлькджахан родила близнецов — мальчика и девочку!
— Как раз угодила к моему приезду! — засмеялся я.
Кеклик вдруг обиженно надула губы.
— Что случилось? Отчего вершину горы Ишыглы заволокло тучами? — пошутил я. — Если ты не хочешь, я никуда не поеду.
— Зачем зря говорить! Ты не можешь не ехать, если тебя посылают. И потом: какая разница? Не поехал бы в Баку — отправился бы по селам и колхозам! Тебе не сидится дома!
— Что делать, Кеклик, такой характер работы!
— И твой собственный характер!.. Если ты это знал, зачем привез меня сюда? Там, в Назикляре, были хоть знакомые девушки, соседки, они заходили ко мне, я к ним… А здесь, в городе, я никого не знаю. Целый день одна, то у плиты, то у корыта!..
Я не знал, как утешить Кеклик: все, что она говорила, правда. Но и не ехать я тоже не мог.
* * *
В Баку я вез решение райкома партии и представление на нового заведующего отделом, статью для «Коммуниста», карикатуры, которые надо сдать в цинкографию, чтобы заказать клише.
Сразу же с вокзала я направился к заведующему отделом сельского хозяйства ЦК партии. Оказалось, что я его знаю: он два года назад читал нам лекции в университете, и я даже сдавал ему экзамены.
— Всех, кто учился у меня, отправили работать в село, а меня посадили за этот стол присматривать за вами! — пошутил он. — С чем ко мне пожаловал?
Я подробно рассказал о наших делах.
— Каково мнение наркома земледелия?
— Нарком посоветовал немедленно освободить его от занимаемой должности.
— Странно, зачем человека с рабочим стажем надо было посылать в земотдел? Он был бы хорош где-нибудь на нефтяных промыслах, а не в районе… Меня удивляет только одно: как же он все-таки проработал целый год?
— Так и работал! Предлагал в низинных районах, где раньше выращивали хлопок, сеять зерновые, а на горных, каменистых почвах растить хлопок!
— Оставь документы и будь свободен до завтрашнего полудня. В два часа дня узнаешь решение секретариата ЦК. — А когда я поблагодарил за оперативность, он добавил: — Конечно, вам нужен квалифицированный агроном. Не торопитесь с новой кандидатурой?
— Юнис Фархадов. Молодой специалист…
— Ну что ж, раз так, до завтра!
…Из ЦК партии я побежал к Кериму.
Мюлькджахан еще в родильном доме, и за малышами присматривает ее мать, приехавшая из деревни. Увидев меня, она тотчас прикрыла лицо платком, как делают у нас при виде незнакомого мужчины. Хоть и слышала обо мне, но так и не показала ни разу своего лица.
Достал из чемодана игрушки. Сколько радости мне доставили дети, когда тут же стали разглядывать подарки, зашумели, забыв обо мне.
Времени было в обрез. Оставив Кериму записку, что приехал на три дня, я пошел по своим делам.
СЧАСТЛИВАЯ СЕМЬЯ
В Азернешре навестил Алигусейна. Увидев меня, он поднялся и открыл шкаф. Каково было мое удивление, когда он достал из шкафа пачку книг и протянул мне:
— Поздравляю, Будаг, с новой книгой! Дай аллах, чтобы ты написал еще не одну!
«Приданое моей тетушки» выпустили с моей фотографией. Я был счастлив.
— Не мешкая иди в бухгалтерию, — поторопил меня Алигусейн, — пока бухгалтер щедр!..
Я шел по улице и гордо нес пачку своих собственных книг. Наверно, у меня было счастливое лицо. Я улыбался своим думам, и люди удивленно на меня поглядывали. Мою радость заметил и заведующий отделом ЦК, к которому я пришел, как мы условились, ровно в два часа дня.
— Как говорится, когда есть что сказать, есть что и слушать! — улыбнулся он мне.
Я протянул ему книгу, на обложке которой стояло мое имя. Он перелистал ее, погладил переплет и торжественно произнес:
— Рад за тебя! Дважды рад! И с книгой поздравляю, и с утверждением решения райкома партии. Правильную линию ведете! Пусть новые товарищи и в сельхозтехникуме и земотделе приступают к работе. — Он помолчал и многозначительно добавил: — Попрошу тебя завтра снова прийти ко мне, есть разговор.
* * *
Керим ждал меня. Мы крепко расцеловались. Он первым делом расспросил о Кеклик и Ильгаре и посетовал, что я не взял их с собой в Баку.
— Удачно ли складываются твои дела здесь? — поинтересовался он.
— Удачнее быть не может! У тебя и Мюлькджахан прибавление семейства, у меня вышла новая книга, и с делами райкома я, кажется, тоже справился.
— Завтра выписывают Мюлькджахан, если ты не против — поедем за ней вместе.
— Не сглазить бы, если так дальше пойдет, в следующий раз у вас будет тройня!
— Что ж, и тройня неплохо. Имена этим двоим я уже придумал! Держу слово мужчины! Сыну дано имя Октай, а девочке — Франгиз!
— Да пойдет им впрок материнское молоко и отцовское умение!
На следующий день, перед тем как пойти по своим делам, мы с Керимом привезли Мюлькджахан и малышей из родильного дома, где для них все уже было приготовлено. Оставив счастливого отца заниматься домашними делами, я поспешил в ЦК.
Заведующий сельхозотделом сообщил мне две новости: из Баку в помощь к тем, кто уже работал на селе, направляется новый отряд, состоящий из двадцати пяти тысяч добровольцев, — это во-первых; а во-вторых, в Центральном Комитете обсуждается вопрос о моем переводе из Агдама в Баку — на должность инструктора ЦК.
В Баку переезжать мне не хотелось, но я не стал спорить, тем более что вопрос еще только обсуждался. Встревоженный этим известием, я не заметил, как вышел на улицу. Рядом с Бакинским Советом, у трамвайной остановки, я вдруг увидел Джафара Джабарлы.
НЕЗАБЫВАЕМАЯ ВСТРЕЧА
Я поздоровался с ним.
— Знаете, Джафар-муэллим, — заговорил я, — у одного из моих друзей четверо маленьких детей, и всех он назвал именами героев ваших произведении. Двое родились совсем недавно, мы с другом сегодня привезли их из родильного дома. Я осмеливаюсь обратиться к вам с просьбой: не согласитесь ли вы посетить их дом? Ваш приход будет радостным событием в жизни этой семьи.