— Вот уж сколько времени Джамильзаде работает секретарем уездного комсомола, он является и членом укома. Вот кто смог бы успешно заведовать отделом агитации и пропаганды!

Рахмат Джумазаде строго взглянул на меня:

— Комсомол не менее ответственный участок нашей партийной работы, и его оголять мы не имеем права. Только в том случае, если Нури найдет себе замену!

— Если уездный комитет партии сочтет необходимым назначить меня, я не стану отказываться, — сказал Нури, — хотя я по-прежнему считаю, что Будаг самый лучший кандидат на это место!

Я поднялся.

— Спасибо вам за доверие. Только прошу вас немного повременить. Дело в том, что на днях я женюсь… и вас обоих приглашаю на свадьбу!

— Вот, оказывается, в чем дело! — рассмеялся Джумазаде.

Пользуясь случаем, я решил напомнить и о наших неотложных заботах:

— Как вам известно, у нас в Назикляре плохо с питьевой водой. Есть скала, откуда пробивается родниковая вода. Но для того чтобы ею могли пользоваться люди, надо провести дополнительные работы, расширить и благоустроить родник, а для этого нужны средства, помощь исполнительного комитета уезда. Я не могу уехать из села, если этого не сделаю для сельчан, я обещал им поставить этот вопрос перед вами.

Рахмат Джумазаде покачал головой:

— Ведь Джабир родом из Назикляра! Хотя бы для своих односельчан постарался организовать геологическую разработку. У него в подчинении на строительстве в Истису несколько инженеров. Один даже из Москвы! — Он умолк, а потом добавил: — Обязательно пошлем в Назикляр инженера! — И сделал у себя пометки. — Давай еще свои просьбы! Я вижу, у тебя они есть.

— Да, вы правы. Нужно построить в Назикляре школу. Детям трудно ежедневно ходить в Кубатлы, да и там уже стало тесно для своих кубатлинских!

— Изложи соображения и передай в отдел народного образования, мы поддержим. Еще что?

— Достаточно и этого!

— Надо серьезно заняться геологоразведочными работами в Курдистане, — мечтательно сказал в заключение нашего разговора Рахмат Джумазаде. — В целебных источниках кроется наше богатство и наша прибыль в общенародную казну после бакинской нефти!

Ночевать я решил пойти к Джабиру. После всего того, что произошло, я не мог оставить его одного. Когда открыл дверь, в комнате было темно. «Неужели он сейчас у Сазагова?» — подумал я с огорчением. Но когда зажег лампу, то сразу же увидел Джабира. Одетый, он лежал на постели, повернувшись лицом к стене. Я не знал, как он отнесется к тому, что я пришел, но уходить не собирался. Во мне крепло чувство, что он раскаивается в содеянном, но признаться в этом ему, явно было, не так-то просто. Я хорошо помнил, как он говорил: «У нас в Курдистане…» Чтобы сразу показать, для чего я пришел, громко сказал:

— Приглашаю тебя и Тахмаза на свадьбу. Передай, пожалуйста, ему мое приглашение.

Он сразу же повернулся и взглянул на меня блестящими глазами:

— Не может быть!.. Значит, Агил-киши дал согласие на вашу свадьбу!

— По-моему, каждый, кто породнился бы с таким парнем, как я, должен подкидывать свою папаху от радости раз десять на дню!

— Это ты должен ежечасно благодарить аллаха, что тебе досталась такая девушка! — улыбнулся Джабир и неожиданно спросил: — Есть будешь?

— А чем можешь угостить в такой поздний час?

— Есть яйца, сыр, масло.

— Спасибо. Давай все, что найдешь!

Он быстро накрыл на стол, а когда я уже ел, сказал тихо:

— Я очень рад за тебя… С женихом поговорил?

— Да.

— И что же?

— Убедил его, что не стоит шуметь!

— А где свадьбу будешь играть?

— У вас, а потом увезу в свой дом.

— И дом уже есть?

— Да, купил Агил-киши на мои деньги.

— Эх, думал я, вместе сыграем наши свадьбы, но ты не дождался меня! Что ж, буду догонять!

— Ты слишком тянешь! Это надо делать сразу. Я теперь понял это. Увидел, поговорил, решил! И ей не томиться, и тебе не мучиться!

Джабир молчал. Чтобы развеять тягостное молчание, я попросил:

— Позвони Кериму и сообщи ему. Пусть тоже приезжает на свадьбу!

Утром я повидался с Мансуром Рустамзаде. И с Тахмазом решил сам поговорить. И обоих пригласил на свадьбу.

Только поздним вечером я вернулся в Назикляр.

Да, уже много времени я работал в кубатлинской школе, а забот не убавлялось: одних начинал учить, других, готовил, к выпуску, для третьих организовывал дополнительные занятия.

Я готовился к свадьбе, но занятия шли своим чередом.

Наробраз решил превратить нашу школу в образцово-показательную. Это означало, что педагоги, помимо занятий с учениками, должны были проводить методические уроки с учителями всех школ волости. Должен честно сказать, что и директор школы в Кубатлы Гашим Гилалзаде, и учитель Эйваз Ахундов, и я ничего не жалели для школы: ни времени, ни знаний, ни энергии. И все же сказывался уровень нашей подготовки. Мы старательно готовились к методическим занятиям с учителями по учебной и воспитательной работе со школьниками (хотя не мешало бы проводить эти методические занятия и с нами!).

Эйваз Ахундов вел в школе русский язык и географию, Гашим Гилалзаде — математику, физику и химию, а я — литературу и историю. Кроме того, в этом году меня выбрали секретарем кубатлинской партийной ячейки. Каждый из нас два раза в неделю давал консультации по своим предметам учителям сельских школ. Время от времени мы сами ездили с показательными уроками в сельские школы. Кто-то из нас придумал выпускать рукописный журнал «В помощь учителю». Он пользовался большой популярностью среди сельских учителей. За два года выпустили восемнадцать номеров. Наше начинание поддержали в Лачине, а номера журнала послужили объектом обсуждения в Народном комиссариате просвещения в Баку. Товарищи из наробраза дали хорошую оценку нашей работе.

За это время я много раз добрым словом вспоминал Ханлара Баркушатлы — заведующего отделом народного образования исполкома. Он помогал нам советами и не терпел равнодушия и безразличия в работе учителей. Выступая перед нами, он говорил кратко, но его лекции-беседы были содержательными. А советы он давал лаконичные и доступные для понимания таких не очень образованных педагогов, какими были мы.

В дни школьных каникул он собирал в Лачине учителей, занимался с ними. Я навсегда запомнил текст телефонограмм, присылаемых отделом народного образования за подписью Баркушатлы. В них обычно говорилось: «Такого-то числа приезжайте в Лачин. Занятия будут продолжаться неделю. Постели с собой не привозите. Жилье и путевые расходы оплачиваем мы. Не опаздывайте! Баркушатлы». И сам встречал приезжающих. Знал в подробностях все дела уездных школ. У одного учителя он интересовался списками детей школьного возраста; у другого спрашивал, почему не вывезли из горхоза скамейки и доски, выделенные для них; третьего упрекал, что в школе у них часто меняются уборщицы; четвертых укорял, что не сберегли гербарий, собранный учениками в прошлом году.

Он начинал свои лекции без всякого предисловия и никогда не заглядывал в конспекты. Казалось, что вся его жизнь проходит в школах. Стремился получить средства для открытия новых школ в Курдистане. Заботился о том, чтобы и девочки учились в школах. Он был так страстно увлечен своей работой, что и всех вокруг заражал энтузиазмом.

Мы добром вспоминали и местного Гасан-бека, который в старые времена преподавал в кубатлинской пятиклассной школе. Он окончил в свое время горийскую семинарию, по-видимому, был прирожденным педагогом. Возле мельничного арыка разбил школьный сад, в котором насадил вместе со своими учениками превосходные сорта яблонь и груш, персиков и орехов. Прекрасно понимая местные особенности, выбирал самые урожайные для Кубатлы сорта. Уже по нашей инициативе рядом с садом был разбит огород, на котором работали школьники. Весь доход от урожая шел на нужды школы и в фонд помощи ученикам из многодетных семей.