– Вы отлично сражались, курсанты, – продолжил полковник так громко, что на нас начали обращать внимание. – Достойная смена растет. Завтра всех, кто участвовал в защите заставы, мы представим к наградам. Обычно курсанты такой чести не удостаиваются, но для вас я сделаю исключение.

– Разрешите обратиться, – сказал я.

– Слушаю.

– Нас было трое, курсант Берт получил ранение и сейчас находится в лазарете.

– Не забуду. Обещаю. – Полковник оглядел смотрящих на нас людей и остановил взгляд на Обрезкове. – Некоторым не помешало бы взять пример с этих молодых людей.

– Они весь штурм отсиживались возле штаба и только под конец решили поучаствовать в драке, – усмехнулся Нестор.

– Таков был мой приказ, а вот где ты был во время боя, мне неизвестно, – скривился мужчина и, отвернувшись от сына, отправился к лекарю.

Полковник сейчас просто невероятно усложнил нам жизнь. Если я не ошибся в этой дряни, Несторе, то этот тип просто так публичное сравнение себя с какими-то курсантами не оставит. Тем более произошло все на глазах Любаши. Медсестра хоть и сделал вид, что ничего не слышала, и продолжала работать как ни в чем не бывало, это ничего не меняло.

Как только Обрезков-старший удалился на приличное расстояние, к нам тут же подоспел его отпрыск.

– Ну что, сучьи выкидыши, понравилась вам похвала, ждете награды?

Я молчал, нервно поглядывая на Витька. Пацан явно начал заводиться. Еще и Любаша обеспокоенно уставилась на нас.

– Не достойны вы ее. Ладно этот, белобрысый, – продолжил Обрезков, не дав мне ничего сказать, – он хотя бы дворянин, а ты-то куда полез со своим свиным рылом?

– Я хотя бы не прятался от боя, как трусливая шавка, – вдруг выпалил Витек.

Дальнейшие события развернулись стремительно. Обрезков будто ждал подобную фразу. Не раздумывая, он выхватил шпагу и одним ударом рассек горло пареньку. Мы ничего не успели сделать. Ничего! Как в замедленной съемке, я увидел струю крови, вырвавшуюся из сонной артерии моего друга, а Нестор и не думал останавливаться, вновь занося оружие для удара.

В голове моей тут же вспыхнула и затмила все остальное одна-единственная мысль: «Нужно остановить эту мразь, пока есть шанс не допустить гибель друга».

Понимая, что, скорее всего, получу удар шпагой, я все же бросился вперед, но был отброшен небрежным взмахом руки – Обрезков был готов к такому развитию ситуации и применил магию, а после завершил начатое, одним движением обезглавив Витька.

Вид падающего на землю тела что-то сломал внутри меня, желание убить эту тварь в человеческом обличье, затмило разум. Не до конца понимая, что делаю, я поднялся с земли. Боль от потери друга вырвалась наружу и перемешалась с магией, бурлящей в крови. Впервые за все время, проведенное в этом мире, я полностью потерял над собой контроль.

Сознание разделилось, создалось ощущение, будто меня выкинуло в транс, потому что я увидел, как из моих ладоней начали вытекать две полосы тумана. Они, будто продолжения рук, струились вниз, извиваясь голодными змеями. Я хотел убивать, и полупрозрачные ленты, подчиняясь моему желанию, ударили в Нестора, замершего над убитым пацаном.

Расстояние до ненавистного мне человека составляло не больше трех метров, и эту дистанцию мое новое оружие преодолело за считаные мгновения, без труда поразив незащищенное тело. Одно движение – и вот на землю падает отсеченная рука Обрезкова. Наконец-то эта сволочь будет соответствовать своей фамилии. Еще удар, и грудь ошеломленного от боли человека раскрылась, обнажив пульсирующие легкие, которые тут же залила кровь.

Добить благородную мразь мне не дали. Чье-то заклинание выбило меня из равновесия. Самый простой воздушный удар отлично справился со своей задачей, и я кубарем покатился по земле.

Ясность сознания вернулась рывком, и тут же пришло понимание: я только что попытался убить офицера, да не простого, а сына командира заставы. Мне конец. Вряд ли после такого меня ждет хоть что-то кроме смертной казни. Надо уходить. Витька уже не оживить, даже лекарь не сможет пришить отрубленную голову, и как бы мне не было больно, но я должен выжить, хотя бы для того, чтобы отомстить. Очень надеюсь, что Обрезков от полученных ран сдохнет, но если нет, то я вернусь и закончу начатое.

Весь этот ворох мыслей безумным калейдоскопом мелькнул в голове, пока я принимал единственно возможное в моей ситуации решение – пуститься в бега, надеясь, что в послебоевой суматохе меня не смогут догнать.

Обернувшись, я бегло оценил ситуацию за спиной. Сейчас на площадке перед штабом собрались почти все выжившие солдаты и не больше десяти офицеров, не получивших во время штурма ранений. Шансы уйти у меня были. Не дожидаясь, пока меня снова приложат магией, я рывком поднялся с земли и стремительно бросился к проему в стене, петляя, по старой привычке, как заяц. Завалы мы слегка растащили, так что запнуться о камни и бревна я не боялся. А сзади люди начали отходить от шока, в меня полетели первые заклинания.

То справа, то слева земля вспыхивала от огня или вздымалась горбом, приняв в себя избыточную порцию магической энергии, но мне пока везло, и расстояние между мной и застывшими сзади людьми достаточно быстро увеличивалось.

Уйти без ранений не вышло, возле стены мне все-таки пришлось замедлиться, перебираясь через остатки фундамента, за это и поплатился – левый бок и руку пронзила боль. Кто-то из офицеров оказался достаточно метким, чтобы попасть в движущуюся мишень. Тем не менее останавливаться я не собирался, четко осознавая, что промедление равносильно смерти, и, преодолевая боль, постарался еще сильнее ускориться.

Бежал, что есть мочи, но с каждым шагом одежда, порванная в нескольких местах, все сильнее пропитывалась кровью, а вместе с кровью уходили силы. Понимая, что долго так продолжаться не может, и вскоре я просто свалюсь от полученных ранений, на автомате выискивал место, где можно будет укрыться, чтобы остановить кровотечение, тем более ожидаемой погони видно не было, а мое состояние становилось все хуже. Левая рука почти не шевелилась, иссеченная множеством глубоких порезов, на боку же просто сорвало кожу до мяса. Как еще сознание не потерял – одному богу известно.

Затемненная низина, образованная когда-то весенней речкой, открылась совершенно внезапно. Едва не рухнув туда, я счел, что лучшего места для короткой передышки найти будет трудно, и нырнул под защиту склонившихся деревьев, надеясь, что по моим следам сюда не бегут озлобленные офицеры заставы.

Занятия с Натаниэлем Хармоном в интернате не прошли напрасно. Еще раз убедившись, что рядом никого нет, я без труда активировал внутренний взор, и увиденное мне очень не понравилось. Всю левую сторону тела покрывали ярко-красные пятна, среди которых проглядывали черные кляксы, выглядевшие совсем погано.

Тратить кучу времени на полное исцеление я, увы, не мог. На текущий момент главной моей задачей было хотя бы не сдохнуть от потери крови, поэтому действовал я максимально быстро и топорно, от души плеснув магических сил на затягивание ран.

От полученной энергии золотые лучи, тускневшие с каждым ударом сердца, вспыхнули, как прожекторы в ночном небе, выжигая черноту и красные пятна. Дикая боль пронзила позвоночник, едва не лишив меня сознания, но я терпел. Крошились зубы, хотелось выть, но я терпел.

По субъективным ощущениям, на экспресс-лечение я потратил секунд десять, и когда вынырнул из состояния внутреннего созерцания, то отметил для себя, что раны хоть и никуда не делись, но при этом выглядели уже не так страшно, а главное – они больше не кровили.

Позволив себе потратить еще несколько секунд на то, чтобы немного прийти в себя, я поднялся на ноги – впереди долгий путь, а проблемы мои только начинаются. Уверен, полковник случившееся просто так не оставит, какой бы мразью ни был Обрезков-младший, но сын есть сын. Такое не прощают.

Я бежал до самой темноты, путая следы, как мог. Бежал, не до конца понимая, куда нужно двигаться, лишь бы оказаться подальше от заставы. Наверное, если бы не раны, которые через несколько километров вновь открылись, я бы продолжил путь и ночью, но сил уже не оставалось.