— Ну вот, — с грустью вздыхает учитель, переставая улыбаться. — Опять никто не аплодирует. Вот. Ничего не понимающие… ученички. Хорошо, объясню. Лея только что решила простой математический пример без особых сложностей. Как компьютер. Она может сказать нам тысячную цифру числа пи, в уме рассчитывать сложные формулы и… Вот. Опять они зевают.

Ученики действительно скучают. А учитель явно очень хочет привлечь их внимание этой… особой силой.

— Лея — гениальный программист! — повышает он голос. — Она способна написать огромный код на машинном языке в текстовом документе! Предугадывать любые логические сложности!

Незнакомый мне белобрысый мальчишка поднимает руку и сразу спрашивает:

— А как это использовать в бою?

Толстяк начинает краснеть:

— Никак. Вы вообще меня слушали? Вот!

Лея выглядит веселой. Похоже, она не в первый раз в такой ситуации:

— Герман Афанасьевич, ну хватит.

— Не хватит, моя хорошая. Детки должны понимать, как пользоваться палкой. А что насчет хитрости? Если бы у нас был такой одаренный, то его давно бы за уши утащили Вельтешафты. Это гениальные люди! Они правят миром! А не те, кто накачивает дешевой силой свои мускулы… Ладно, спасибо Лея.

Учитель долго дышит, его лоб начинает потеть от возмущения.

— Сумматическая мера, о которой я говорил — это та формальная субста…

— Это мана! — смеется кто-то из старшекурсников. — Учитель, хватит молодежь путать.

— Дарен, не пудри мне мозги своей антинаучной ерундой. Так вот, эта мера, которую Лея затратила на математический расчет. Вот. Как вы поняли, три миллионной от сегодняшней нормы — это мало. Лея практически не растратила свою меру.

— Скил просто ЛоуЛевел!

— Дарен, ты меня перебиваешь…

— Извините, Герман Афанасьевич.

Лика поднимает руку:

— Она еще сказала про какую-то метеорологию…

— А, ну да. Вот. Как вы знаете, сила одаренного зависит от сумматической энергии солнца…

Я знал? Не-а, первый раз слышу.

— …и чем выше солнце в зените, тем меньше требуется меры для манипуляции с суммой.

Дарен не унимается:

— Короче, мелкие. Одно и то же заклинание в полдень стоит десять единиц маны, а в полночь уже сто. Но не забываем про погодные условия. Облачная полночь — это жопа. А в безоблачный день можете вызывать Годзиллу.

Герман Афанасьевич смотрит на Дарена, вздыхает, машет рукой и с грустью садится на мешок с песком:

— Тогда я посижу, Дарен. Валяй. Порти моих дорогих учеников.

Дарен громко смеется и выходит из строя старшеклассников. Теперь я могу его рассмотреть получше. Длинноволосый, кудрявый, накачанный. Вижу, как девочки смотрят на него, разинув рты.

Дарен весело продолжает:

— Когда у вас появится мана, хоть одна единичка, тогда вы можете назвать себя пробужденными. Школа проведет ваше тестирование, определит предрасположенность и начнет учить по направлению. А там уже всё зависит от вас. Если вы как Лея, будете предрасположены к магии Разума…

… сумме, — стонет учитель.

— Ну да, учитель. В общем, тогда вам надо сутками работать с кодами и считать цифры числа пи. Тогда ваша мана будет расти в этом направлении. А по мере роста маны, вы будете крутыми математиками. Намного круче, чем обычный лишенный, пусть он хоть спит с учебниками по математике. Ну, что вы уставились? Да, сумма разума — это не ментальные щупальца и контроль над разумом. Это тренировка мозга. Концентрация, память, внимательность. И вот вам совет от меня. Если недооцените таких одаренных, то долго не проживете. Особенно бойтесь хитрых. Это те еще засранцы…

Руку тянет толстяк, оценивший задницу Элеоноры, он спрашивает у Леи:

— Получается днем вы считаете цифры лучше, чем ночью? Ну, из-за солнца.

Дарен отвечает за нее:

— Не так, парень. Ты же в курсе, что мана у нас восполняется только во время сна. Нам нужно минимум восемь часов, чтобы полностью отрегениться. И я могу не магичить днем и сохранить силу на ночь. Но ночью я на ту же ману запущу только один файербол, вместо десяти днем. Всекаешь? Лея и ночью сможет решить этот пример. Но быстро выдохнется и забудет таблицу умножения.

— А если мы находимся в помещении? Ну там солнце не доходит же.

— Без разницы, — улыбается Дарен. — Недолгое пребывание в помещении мало на что влияет. Хотя говорят, что если просидеть глубоко под землей с месяцок, то сосуд начинает ссыхаться. Сам не проверял, а в школе об этом не рассказывают.

Я вспоминаю свои приключения с филзели. Хм, а может ли быть так, что чернокожий ослаб той ночью? Уверен, что облепиться чужой кожей непросто.

Герман Афанасьевич бухтит, вытирая лоб платком:

— Давайте-давайте… несите ахинею… дилетанты…

Дарен смеется:

— Да ладно вам, Герман Афанасьевич. Так же намного веселее.

Я решаю тоже поучаствовать в расспросе, поднимаю руку:

— Как работает сумма-детектор?

— Легко, парень. Он измеряет количество твоей маны. В ГОСТе российского кластера шкала от одного до ста, но на школьном детекторе всего до десятки. Этого нам, как говорится, достаточно. Да и я без понятия каким огромным должен быть сосуд суммы, чтобы детектор показал сотню. Короче, народ. Единичка на детекторе у всех непробужденных. Он типа видит ваш пустой сосуд. У лишенного детектор вообще ничего не покажет.

Ученики немного оживают. Дарен рассказывает поинтереснее, чем учитель.

— Ладно, хрен с этим разумом. Давайте я вам покажу то, что вы действительно хотели тут увидеть. Настоящую… МАГИЮ!

И смеётся. А Герман Афанасьевич с негодованием стонет.

Ученики резко замолкают, услышав позади чьи-то приближающиеся тяжелые шаги.

— Вторая группа идет заниматься. Вот, — поясняет учитель.

Точно. Вторая. Я услышал их приближение задолго до того, как их услышали остальные. А еще я услышал голоса. И один из них мне знаком.

Дэн — сын главы Новой Силы, весело ржет и отшучивается со своей компашкой.

Группа третьегодок заходит в «яму» — так ее тут называют. Человек десять, шестеро в форме силачей. Вижу Дэна и… О, знакомая фея. Яра — бывшая подружка Клоуша. Еще двое в кимоно — это Джунсиначи. Интересную они себе компанию нашли. Но держатся чуть отдаленно, в общем веселье не участвуют. Так, а это кто? Сева? Сжавшийся кусочек страха плетется рядом с Дэном, который нагло приобнимает его за шею из разряда «по-дружески». Только периодически сдавливает так, что Сева пищит выжатым из легких воздухом.

Они замечают нас. Смех сначала затихает. Но вот какой-то силач шуткует про «стручки», и они снова ржут.

Учитель вытирает лоб:

— Группа «семь-а»? Кто вас сюда… пустил, детки? Сейчас занятия первогодок… Вот…

За всех отвечает Дэн:

— Учитель Элеонора нас освободила от занятий. Сказала, что сегодня лучше попрактиковаться.

— П… понятно. А кто это с тобой? Не припомню, чтобы ты гулял с неодаренными, Денис. Обижаешь моего ученика?

— А, этот… Так он из моей группы. Учитель Элеонора разрешила ему пойти с нами. А то уж очень хотел. Вот мы и решили… преподать ему урок. Да, Сифа?

— Дд. а…

— Просто да? — сильнее сжимает шею Дэн.

— Денис Аркадьевич!

— То-то же.

Герман Афанасьевич морщится, но ничего не предпринимает. Мне эта ситуация тоже не нравится. Тяжело не заметить, что группа силачей во главе с Дэном решает вдруг попрактиковаться в тот же момент, что и мы. Да еще и Севу захватили. И все по воле Элеоноры. Что ж, похоже нужно будет с ней потолковать по душам.

— Вот как. Хорошо… Тогда присоединяйтесь. Мы как раз учим молодняк азам… Может покажете им что-нибудь…

Дэн наконец-то замечает меня в толпе. Его щека предательски дергается, а зубы сжимаются. Но он сразу же берет себя в руки:

— А, понятно. Конечно, покажем. Очень хорошо покажем.

Что ж, это будет интересно.

Достаю из кармана зубочистку. Все равно в массовке не заметят мою маленькую слабость. Сую в рот.