Отец подходит к бассейну с пластмассовыми шариками, достает один.

— Самое простое манипулирование в предметной сумме: изменение плотности — то есть размера. И веса. Сделать и то и другое разом очень тяжело. Но вот по отдельности — довольно просто. Если у тебя есть талант, то через месяц ты уже свободно будешь владеть этим мастерством. С нитью ты уже так и сделал. Смотри.

Отец кидает шарик в стену. Он с легким шлеп отскакивает.

— Так реагирует обычный полый пластмассовый шарик.

Берет другой, смотрит на него. Вижу, как шар увеличивается до размеров мяча. Отец кидает, и тот не долетает до стены.

— Я затратил ту же силу, но шар стал бесконтрольным. Он даже не долетел. По аналогии работает все и с весом предмета. Грамотно играя этими физическими явлениями, из обычного шарика можно сделать оружие.

Отец подбирает третий шар. Он увеличивается в размерах и чернеет. Кидает. От стены откалывается кусок.

— А теперь представь, что ты можешь изменить размер шара, его вес и форму. Ты можешь создать любой предмет, который пожелаешь. Смотри, сын.

Примерно минуту отец держит в руке шар. Он деформируется, меняет цвета. И вот становится… кунаем. Таким же, как у меня. Отец смотрит на меня:

— Предметная сумма может изменить реальность, сын. Это страшное оружие, если им овладеть.

Признаю. Я впечатлен. Сделать один предмет из другого… Это не просто магия. Это чуть ли не изменение реальности. Спрашиваю:

— Сколько суммы ты затратил?

— Примерно десять единиц.

Немало. Очень немало. Но теперь я знаю к чему стремиться. Сумма могущественнее, чем я думал. Осторожно задаю еще вопрос:

— Какой размер твоего сосуда?

— Чуть меньше среднего, сын. Он может вместить восемьдесят семь единиц суммы.

— И насколько ты можешь его заполнить?

Отец улыбается:

— Пятьдесят семь. По силе я примерно равен заместителю директора твоей школы. И смогу тебя заверить, это очень немало.

Хм. Хорошо, сделаю вид, что я не принимаю во внимание, но мой отец появляется из ниоткуда, имеет такие же направленности, как и я (хоть это и закономерно) и при этом довольно сильный и знает заместителя моей школы и уровень его суммы. Иначе паранойя схватит инфаркт.

До конца дня отец проводит ликвидацию моей безграмотности и еще несколько раз показывает, что при наличии определенного количества суммы шары могут превратиться практически во все, на что способно воображение при понимании свойств материи. Самих тренировок немного. По словам отца, я должен сначала понять, прежде чем приступать к практике. И после всех азов мы перейдем к веселью.

Под конец дня мозг уже устает впитывать информацию чужого мира о технологиях и умениях. Многое мне в новинку и приходится додумывать, не задавая уточняющих вопросов, потому что отец говорит так, будто многие вещи я должен понимать без объяснений.

Покидаю торговый центр с ощущением непотерянного дня. Отец сообщает, что ждет меня завтра в это же время и на этот раз сделает мне какой-то сюрприз. Последнее мне понравилось и не понравилось одновременно.

Что ж. Пока я жив. На подставу не похоже. Наоборот, одни плюсы. Посмотрим…

Зевая, выхожу из торгового центра, отправляюсь на автобусную остановку.

Интерлюдия.

Мужчина дожидается, когда парень покинет территорию торгового центра. Он проверяет это. Смотрит в окно и видит, что тот сел в автобус и уехал.

Мужчина возвращается в детский центр, вздыхает, залезает в бассейн с шариками, сидит какое-то время. Берет мячик, кидает. Второй, третий. Потом ему надоедает, и он достает телефон и набирает номер.

— Почему вчера не позвонил? — слышится заглушенный женский голос.

— Дела.

— Говори.

— Это не Константин Киба, — докладывает мужчина. — Он искренне признал меня своим отцом, хотя должен знать, как тот выглядит. Он даже не удивился откровенной лжи про его мать. Просто импровизировал на ходу.

— Филзели?

— Нет, я бы заметил.

— Кто тогда?

— Не знаю.

— У тебя точно сумма хитрости?

— Кто знает…

Женщина неестественно посмеивается:

— Продолжай. Узнай, кто он такой.

— За твои деньги любые прихоти. Ты в курсе, что я не дешевый. И мне нужны еще зелья. Если бы не они, мальчишка убил бы меня еще на подходе. Он думает, что я «крепкий».

— Будет. Пришлю к тебе человека. Ты же знаешь, что я не жадная.

— Точно…

Мужчина сбрасывает вызов, кладет телефон в карман. Вздыхает, берет шарик. Кидает…

… шарик отскакивает от стены.

Суббота

29 октября 2022

Время: 20:07

Семейный ужин. Разве это не мило? Смех, радость, любовь. Детки кидаются яблоками, родители кокетничают, чокаясь бокалами с дорогим красным вином.

Когда-то я представлял себе семейный ужин именно так.

А не вот так.

Стол. Борщ. Брат. Сестра. Мать. Я. И тишина. Только звяканье ложек о тарелки.

Я не знаю, что сегодня за праздник, но мы почему-то собрались все вместе. Брат торопится к кому-то, сестра тыкается в телефон, мать разглядывает в жирных кружочках на поверхности борща смысл своего существования.

Какая милая семейная идиллия. Глаза матери, ни с того ни с сего, начинают слезиться.

— Константин, у тебя… проблемы? Ты влез в неприятности? Ты оставлял деньги. Откуда они?

Таким вопросам я немного удивляюсь. Но лишь немного.

— Совсем нет. Честно заработанные деньги. Консультирую людей в школе, как избавиться от компьютерной зависимости.

Брат почему-то смотрит на меня со злостью.

Говорю:

— А еще я переезжаю, мам. Тут вчетвером тесновато.

Теперь брат довольно скалится. Его мечта так близка.

— А ты переезжаешь со мной, — смотрю на него.

Парень будет моим прикрытием. Оставлять всю родню в одном месте не хочу. Кто надо обязательно узнает, что я живу с братом и, возможно, захотят воспользоваться им, а не матерью и сестрой, чтобы надавить на меня. А я и не сильно против. Да и слабость у меня есть: если я что-то обещаю, я делаю. А я обещал матери, что возьмусь его воспитанием.

— ЧОООО?! Совсем чокнулся? С какой стати?

Улыбаюсь:

— Комп с собой заберу.

Брат впадает в ступор. Что-то орет, ругается. Мать плачет. Да чтоб тебя. По сценарию мне надо ее пожалеть? Зачем слезы? Сын стал самостоятельным, дает денег. Одной обузой меньше.

— Маму-у-уль, ну не надо, — тянется к матери сестренка. — Братик не хотел ничего такого…

Киваю:

— Вообще ничего такого.

Мать смотрит на меня:

— Константин, что… что происходит? Я не дура, я вижу… сначала тебя избивают, потом похищают, потом калечат. В школе теракты, ты подружился с Мацуо. Что… вообще происходит?

Протираю губы полотенцем, поднимаюсь, беру тарелку и ложку, подхожу к раковине, мою. Не торопясь. Чувствую на себе взгляды трех пар глаз. Вычищаю тарелку так, чтобы не осталось ни единого пятнышка или жирного развода, вытираю, ставлю на стойку для посуды.

Возвращаюсь к столу:

— Мам, хочешь правду? Я расскажу.

— Хочу, сынок, очень хочу. Что происходит?

Сажусь, достаю из кармана зубочистку, сую в рот:

— Но сначала погорим о семейном, никто не против? Скажу начистоту. Я сто раз облазил весь дом, поковырялся в компах и телефонах, но не нашел ни единой фотографии нашего отца. Даже никаких документов нет. В наших свидетельствах о рождении он не вписан. К тебе, мама, я подходил с этим вопросом раз пять, но у тебя постоянно то дела, то еще что-нибудь. Больше я за тобой бегать не буду. Рассказывай все начистоту. И больше не убегай.

— Братик! Ты расстраиваешь маму! Нельзя о папе говорить!

— Да и плевать на него… — шепотом говорит брат.

Мать бледнеет. Скрещиваю руки на груди:

— Почему нельзя?

— Сынок, просто… я хочу, чтобы наша семья забыла его. Он… он ушел. А я его любила. И больше не вернется. Никогда. Зачем ворошить прошлое?