Не стало бездушного ажиотажа в военкоматах, исчезли взятки, а армию пошел тот призывник, которого хотели видеть товарищи офицеры. Ведь после службы проще поступить в учебные заведения. Без нее не устроиться в милицию и государственные структуры. Да и в целом в обществе престиж армейцев неуклонно повышался. В том числе и с помощью неустанной пропаганды. Хотя будем честны — в немалой степени резким увеличением окладов. Зато и спрос с командиров стал в разы больше. Но без разбития яйца не приготовишь яичницы.

— То есть вы уверены, что в светлое время суток объект становится более активным.

— Наблюдения и свидетельства очевидцев это наглядно показали.

— Вы хоть как-то продвинулись в его изучении?

Седобородый мужчина, похожий на привычного по киношному клише академика, покачал головой:

— Данных пока набрано немного. Но мы продолжаем работать.

Второй генерал, уже в камуфляже обычных сухопутчиков пристально взглянул на ученого:

— А что вам мешает?

— В первую очередь его излишняя активность. Плюс невозможность использовать авиацию. Если вы в курсе, то даже из космоса объект практически не виден.

Генерал космических сил с любопытством уставился на руководителя научной части экспедиции. Неужели у того имеется такой высокий допуск? Судя по возрасту, он точно не из Этих. Старый служака вспомнил того странного парня с позывным Студент. Как может пожилой человек так молодо выглядеть? Дело даже не во внешней оболочке. Он фактически вел себя, как заправский студент. Что или кто стоит за сим фантастическим действом?

— Товарищ Суконников, у вас все-таки не возникло никаких новых мыслей по поводу данных объектов? Они точно из нашего физического мира?

Ученый воззрился на военного донельзя удивленными глазами.

— Вы что сейчас имели в виду, товарищ генерал?

— Да что угодно! Магия, мистика, мир Мары. Тут во все поверишь.

Суконников почесал бороду и ответил с достоинством работника науки:

— Если что и есть, то это уже не по нашему ведомству. Вызывайте в таком случае колдунов, бабок знахарок или на худой конец ведьм.

Со стороны гражданских раздались сдавленные смешки. По лицам военных было заметно, что и они с трудом давят улыбки. Генералу же было не до смеха. С него в Политбюро стружку снимут, если он ничего не привезет.

— Все бы вам хаханьки! Если надо, то и колдунов доставим. А пока готовьте ваш вездеход!

Руководитель научной группы был обескуражен:

— Но мы не уверены, что объект готов вас принять. И это опасно!

— Я в космос два раза летал, станцию после аварии реанимировал. Скажете, что и это было не опасно?

Генерал обвел присутствующих жестким взглядом, и всем стало ясно, что этот мужественный человек ни перед чем не остановится.

После шумной и дурной Москвы резко захотелось загородной тишины и физической работы. Тем более что погода сему способствовала. Июль вышел для севера необычно теплым, хоть уже и не таким солнечным, как в прошлом году. Вот и сейчас с запада двигался очередной циклон, щедро наполняя Заостровскую землю водой. Потому время от времени раскопщикам приходилось возиться в грязи. Зато как весело потом со всеми бежать к реке! Воды в ней были пусть и коричневые от торфяных болот, но невероятно теплые. Можно было плескаться до морковкиного заговенья.

За два дня физических работ и общения со своими мои нервы малость пришли в себя. Заскоки столичного начальства уже казались не такими тупыми, а намечающаяся поездка в глухое Заполярье достаточно далеким событием. Хрен знает, как там еще сложится. Может, все и само рассосется. Входить заново в «Сферу» у меня желания точно не возникало.

Ноосфера или как её там нынче обзывают, была по сути, бесчеловечным продуктом чуждого и холодного разума. Выдернуть сознание человека из лона смерти и создать его молодой и здоровый клон. Вы представляете моральную дилемму подобного события? Такое точно не под силу обычному человеку, каким мы его представляем. Холодный и расчетливый разум попросту использовал нас в только ему известных целях. Сохранение баланса или самой из оптимальных оси развития. Мы лишь пешки в его руках. Думать об этом не хотелось. Хотелось просто жить. Существовать в этой странной, но не в самой худшей реальности.

Мы сидели в камеральной палатке и пили зеленый чай, привезенный археологами из Самарканда.

— Ты осторожней, Серега. Твоя дурная башка уже стала кому-то поперек горла.

— С чего бы это?

— Потому светишь своей физиономией где ни попадя!

— Только безо всего этого хрен бы вам, а не нынешняя экспедиция.

— Ну…

Якушев не знал, что ответить. Не привыкли они к подобным методам. Да и невдомек археологу, что у обычного студента могут быть покровители с самых верхов.

— Баранки гну! Валера, это у тебя их будет еще много, а у нас был единственный шанс.

— Но зато теперь у тебя, пацан, появилось множество могущественных врагов. Думаешь, Академия наук — это общество сердобольных стариков? Это скопище престарелых манкуртов. Только и ищут, кого бы сожрать. Ты своим неуёмным энтузиазмом взбудоражил такое болото и уел стольких. А люди там ой какие обидчивые.

— Но я же до сих пор тут.

Якушев потянулся за затейливо расписанным чайником.

— Ну мое дело тебя предупредить, чтобы не прилетело неожиданно. Жди кучу критических статей, жирных намеков и сонмы препонов. Пока тебя не знали, всем было пофиг. А сейчас же ты у нас знаменитость. У тебя берут интервью, прямо на камеру ты находишь скандинавский меч. Сидишь рядом с самими Сенкевичем. Таких находок на Руси единицы! Люди всю жизнь кладут, чтобы сделать то, чего ты сотоварищи сотворили за два сезона.

— Получается это обычная зависть?

— Куда без этого. Люди слабы, сильные характеры в науке редкость. Ею зачастую движет обычное эго слабовольного человека.

— Ты сам у нас редкость.

— Спасибо на добром слове. Но наверху такие, как я, не рулят. Да обычно туда и не попадают. Не то что бы я жаловался на свою жизнь, мне она нравится. Просто не хочу тратить драгоценное время и нервы на абсолютно бессмысленное выяснение отношений. Всегда удивляли люди, которые вместо настоящего дела начинали заниматься интригами или самокопанием. Что они там в собственном дерьме могли такого ценного найти? Я не согласен с великими русскими писателями. Нет в нас ничего разумного и вечного, чтобы поднимать на пьедестал. Так, редкие мгновения озарения, проблески разума посреди океана мракобесия.

Я с вниманием слушал Валеру и все больше понимал, как мне здорово повезло с ним. Скорее всего в университете посчитали наши раскопки бесперспективными и прислали готового на любую авантюру увальня Якушева. Кто же знал, что так все выйдет! Вот, наверное, сейчас там локти кусают! Хм, а ведь в будущем году могут как раз прислать сюда забронзовевших. И хрен тогда мне, а не научная работа! Стало грустно. Ну так всегда бывает. После полосы жуткого везения начинается откат. И хрен ты, что с этим поделаешь. Жизнь — штука полосатая.

— И еще вот что. Ваш Овсянников на должности главного археолога области ненадолго. Ему скоро на пенсию выходить. Эти раскопки — его лебединая песня. И кого на его место поставят еще не ясно.

— Ты умеешь обнадежить.

Валера усмехнулся. Усмешка у него была такая медвежья. Вроде бы и весь эдакий добрячок с виду, а внутри сидит свирепый, в случае необходимости, зверюга.

— Ну ты пацан хваткий, вывернешься. Ну и, если что, я буду ждать тебя у себя. Устрою на кафедре. Мир повидаешь, опыта наберешься.

Я после Валериных слов крепко так задумался. События последних дней сызнова перевернули мой, казалось, устоявшийся мир. А ведь это было в прошлом июне, когда на набережной ко мне подошел Ярослав. А доселе найденные в журнале фантастические рассказы не из этого мира. Или я такой наивный человек, или забыл, что есть жизнь? Вроде бы и била она меня крепко, даже здесь. Но глядишь ты, снова попался в сладкую ловушку. Центр мне дает многое, но и я от него теперь здорово завишу. Вот сейчас дадут команду и ведь полечу как миленький хрен знает куда. И вернусь ли оттуда целым, еще неизвестно.