— Ничего смешного, Сережа! Это очень серьезное решение.

— Ну так и человек вроде как серьезный. Куда уж дальше?

— Он к себе в Москву зовет. А я еще институт не окончила.

— Так переведешься. И работу он тебе сразу после окончания работы найдет. Не надо в какой-нибудь деревне три года мучиться.

— Уже обещал. И квартира у него есть.

— И чего тогда тебе надобно, владычица морская?

Марина некоторое время переваривала мой юмор и обидчиво ответила:

— Вот все у тебя просто. А сам с Ириной ничего решить не можешь.

Вот тут уже я её удивил.

— Все решено — Женимся. Только этой осенью не получится. Думаю, весной будет в самый раз. А то летом опять разъедемся кто куда. Мы же еще молоды, у всех свои планы.

Нежданное известие и мой чисто деловой тон произвели на девушку впечатление.

— Молодец. Не ожидала. А я тогда чего?

Пока Соколова приходила в себя, я грыз сушки. Вроде и позавтракал хорошо, но молодой организм переваривает буквально все, что попадается ему на пути. В запас, что ли уходит на будущее?

— Ну что, кручина моя, надумала?

— Валера хочет свадьбу в Москве гулять. У него там знакомства, связи, друзья. Но и у меня друзья и родственники.

— Тогда гуляйте там и тут, — Марина уставилась на меня ошарашенным взглядом. — В Москве распишитесь, там все равно красивей. Потом банкет там и гулянка здесь. Необязательно с шиком. У тебя все больше студенты будут, народ неприхотливый.

— Если бы, — вздохнула Соколова. — Родственников с деревни приедет — сажать некуда. Мои родители ведь с деревни из-под Емецка. Получили образование и здесь в городе остались. Не пригласишь кого из тамошних, обидятся.

Я еле удержался, чтобы не усмехнуться. Какой все-таки короткий путь у женщин от плача до расчетливого продумывания дальнейшего жития.

— Ну я тогда к парням загляну, посмотрю, что нарыли.

— Посмотри-посмотри. А то нос задрал.

В тоне Марины отчетливо просматривались нотки ехидства.

Народ, конечно же, нашел в большой, так называемой «Столовской» палатке. Здесь стояла печь, самовар и пахло свежей выпечкой. Армейская кухня давно покинула лагерь и еду доставляли из города или закупали в местном магазине.

— Кирюха, привет. Народ, наше вам с кисточкой.

Обедающих или поздно завтракающих парней я не знал, для окончания работ, видимо, наняли новых. Из москвичей присутствовал лишь Кирилл, деловито копающийся в толстых тетрадках. Он радостно протянул руку:

— Здорово! Куда запропастился. Тебя тут искали.

— Это кто интересно?

— Овсянников вроде. Во всяком случае упоминали твое имя с нехорошим словом. Найди его сам.

— Да ну его!

Мне уже были по барабану те две полставки в музее. Откуда вылезли закрытые сведения неизвестно. Но Овсянников или кто-то из его окружения решил с какого-то перепуга использовать меня по полной программе. И такой подход требуется обламывать сразу. Пожалуй, стоит оставить себе полставки для официального прикрытия и переговорить с кем следует предельно жестко. Я им такую рекламу сделал, что они мне век должны! Я ведь связался с краеведческим музеем лишь для будущей научной работы.

— Ну показывай, что нарыли?

Вот зря я это сказал. Как раз в последние две недели, когда я пребывал в нравственных мучениях и искал выход для спасения всего человечества, парни сделали несколько замечательных открытий. И в этот раз молодцом оказался Кирилл. Вот есть голова у человека! Надеюсь, к тому времени, когда я закончу учебу, этот парень станет кем-то из научных руководителей. Да, я такой — уже начинаю обрастать связями. И искать надо именно среди молодых и перспективных.

С интересом рассматриваю фотографии и рисунки. Ребята напрягли как следует музейных, и те предоставили в их распоряжение технику и лабораторию. Даже пишущая машинка стоит на столе. Умеют все-таки москвичи везде устраиваться.

— Вот эти два украшения характерны для эпохи Великой Моравии. После нашествия венгров часть населения ушла в другие районы. Подобные височные кольца были найдены не так давно около Киева. Датировка как раз десятый век.

— То есть на Днепр ушли ремесленники или люди, умеющие подобное делать? А как она сюда попала?

Кирилл пожал плечами:

— Торговля скорее всего. Привезли в эти места на пару веков позже. Похоже, что тут в районе церкви находилось некоторое знаковое место.

— Скорее священное, если рядом могилы вождей нашлись.

— Но тогда почему их только две? И захоронения те более поздние. Здесь же около церкви культурный слой почти беспрерывный. С десятого века, как минимум.

— Ты серьезно? Есть доказательства?

— Вот смотри — арабские монеты. Ну их еще проверить надо. Мы в Москву уже отправили. Ваши музейщики с таким объемом точно не справятся.

— Ты прав.

С Кириллом мы засиделись до самого вечера. Он только иногда выходил дать задание бригадирам. Раскопки были прекращены и сейчас все консервировалось до следующего лета.

— Точно приедете?

— Я да. Якушев вряд ли. Он точку «открыл» и скорее всего двинет в другое место.

— Любит новое?

— Обожает! Но тут ему понравилось. Так что заедет, как сможет.

— Еще бы ему тут не понравилось! Природа, девки!

Кирюха оглянулся:

— Ревнуешь, что ли?

— К кому?

— Да я видел, как на тебя эта рыжуха посматривала.

— Да нет, — я вздохнул, — все в прошлом. Так что пусть Валера нянчится.

— Ха-ха! — Кирилл засмеялся, — ну это еще неизвестно кто там командовать будет. Видел я как Маринка умеет пропесочивать. Так что Якушев еще не понял в какую сказку попал.

Я с интересом посмотрел на москвича. А он секёт в житейских вопросах. Но на самом деле мне было радостно от осознания того, что я помог двум людям найти друг друга. Сделал Марину смелее и опытней в элементарных вопросах. Таким мужикам, как Якушев клуши и кисейные барышни точно не нужны.

Уехал попуткой, тому водителю как раз надо было к железнодорожному вокзалу. Вечерний, остывший от лета город встретил яркими окнами квартир, темными загадочными закоулками, некоей таинственностью. Мы привыкаем к светлому северному лету, темнота у нас с ним никак не ассоциируется. В этом и странность архангельских сезонов.

Чего-то меня на романтику потянуло?

После нескольких дней относительного балдежа и расслабона в ночи раздался настойчивый телефонный звонок. Все-таки я внутренне был готов к подобному развитию событий и схватил телефонную трубку первым.

— Караджич Сергей Васильевич?

— Да.

— Через десять минут у подъезда вас примет наша машина. Возьмите с собой только тревожный чемоданчик и удостоверение. Остальное выдадут на месте.

И все — ни здрасьте, ни до свидания!

С десяток секунд стою, осмысливая дальнейшие действия.

«Я помыт, белье свежее. Какое белье? Нужно теплое! На месте одену. Что еще?»

— Сережа, что случилось? На тебе лица нет.

Рядом стоит заспанная мама, вот и отец поднялся.

— Меня срочно вызывают на военные сборы. Мам, чаю и бутер сможешь сделать по-быстрому?

— Какие сборы посреди ночи?

Надо отдать должное поколению наших мам. Она громко возмущается, но уже на кухне ставит чайник на плиту. Отец также деловит:

— Что собрать?

— Да почти все уже собрано.

Я достаю стремянку и лезу на антресоли, снимая оттуда штурмовой рюкзак. Мне его Ярослав подогнал. Новый образец. Станковый типа «Ермака», но убрали выступающий металл и прицепили по бокам ремни, чтобы крепить вещи.

— А говорил, что для туризма.

На рюкзаке по бокам уже прицеплены каремат и спальный мешок для холодной погоды. Купил сам в специализированном магазине. Коврики-карематы в обычной торговле не найти. Там же на последние наличные взял мультитул и «набор выживателя», в котором находились штормовые спички, сухой спирт и куча всяких полезных мелочей. Упаковываю в рюкзак белье, теплые носки и зимний свитер.

Отец внимательно смотри на мои приготовления и спрашивает: