Литмир - Электронная Библиотека
Литмир - Электронная Библиотека > Миллер Фёдор БогдановичКарамзин Николай Михайлович
Нелединский-Мелецкий Юрий Александрович
Дуров Сергей Фёдорович
Дельвиг Антон Антонович
Катенин Павел Александрович
Баратынский Евгений Абрамович
Полежаев Александр Иванович
Мерзляков Алексей Федорович
Кюхельбекер Вильгельм Карлович ""Кюхля""
Батюшков Константин Николаевич
Барков Иван Семенович
Шевырёв Степан Петрович
Гербель Николай Васильевич
Туманский Василий Иванович
Дружинин Александр Васильевич
Дмитриев Иван Иванович
Ломоносов Михаил Васильевич
Григорьев Аполлон Александрович
Пушкин Александр Сергеевич
Тургенев Иван Сергеевич
Жуковский Василий Андреевич
Майков Аполлон Николаевич
Толстой Алексей Константинович
Давыдов Денис Васильевич
Павлова Каролина Карловна
Лермонтов Михаил Юрьевич
Аксаков Константин Сергеевич
Фет Афанасий Афанасьевич
Тютчев Федор Иванович
Гнедич Николай Иванович
Сумароков Александр Петрович
Воейков Александр Федорович
Струговщиков Александр Николаевич
Михайлов Михаил Михайлович
Бенедиктов Владимир Григорьевич
Крылов Иван Андреевич
Полонский Яков Петрович
Деларю Михаил Данилович
Тепляков Виктор Григорьевич
Лебедев Иван Владимирович
Хемницер Иван Иванович
Губер Эдуард Иванович
Мей Лев Александрович
Берг Николай Васильевич
Греков Николай Иванович
Веневитинов Дмитрий Владимирович
Козлов Иван Иванович
Пальм Александр Иванович
Раич Семён Егорович
Милонов Михаил Васильевич
Плещеев Алексей Николаевич
Вронченко Михаил Павлович
Востоков Александр
Иванчин-Писарев Николай Дмитриевич
Костров Ермил Иванович
 > Мастера русского стихотворного перевода. Том 1 > Стр.98
Содержание  
Сохранить
Шрифт
Размер шрифта   


Цвет фона

Цвет шрифта
Очистить
Настройки  
A
A
1
2
3
...
97
98
99
...
104

Я. П. Полонский

Иоганн Вольфганг Гете

374. Рыбак
Волна бежит, шумит, колышет
Едва заметный поплавок.
Рыбак поник и жадно дышит
Прохладой, глядя на поток.
В нем сердце сладко замирает —
Он видит: женщина из вод,
Их рассекая, выплывает
Вся на поверхность и поет —
Поет с тоскою беспокойной:
«Зачем народ ты вольный мой
Манишь из волн на берег знойный
Приманкой хитрости людской?
Ах, если б знал ты, как привольно
Быть рыбкой в холоде речном!
Ты б не остался добровольно
С холма следить за поплавком.
Светила любят, над морями
Склонясь, уйти в пучину вод;
Их, надышавшихся волнами,
Не лучезарней ли восход?
Не ярче ли лазурь трепещет
На персях шепчущей волны?
Ты сам — гляди, как лик твой блещет
В прохладе ясной глубины!»
Волна бежит, шумит, сверкает.
Рыбак поник над глубиной:
Невольный жар овладевает
В нем замирающей душой.
Она поет — рыбак несмело
Скользит к воде; его нога
Ушла в поток… Волна вскипела,
И — опустели берега.
<1852>

Франсис Вильям Бурдильон

375.
Ночь смотрит тысячами глаз,
   А день глядит одним;
Но солнца нет — и по земле
   Тьма стелется, как дым.
Ум смотрит тысячами глаз,
   Любовь глядит одним;
Но нет любви — и гаснет жизнь,
   И дни плывут, как дым.
1873

А. А. Фет

Адам Мицкевич

376. Дозор
От садового входа впопыхах воевода
   В дом вбежал, — еле дух переводит;
Дернул занавес, — что же? глядь на женино ложе —
   Задрожал, — никого не находит.
Он поник головою, и дрожащей рукою
   Сивый ус покрутил он угрюмо;
Взором ложе окинул, рукава в тыл закинул
   И позвал казака он Наума.
«Гей, ты, хамово племя! Отчего в это время
   У ворот ни собаки, ни дворни?
Снимешь сумку барсучью и винтовку гайдучью
   Да с крюка карабин мой проворней».
Взяли ружья, помчались, до ограды подкрались,
   Где беседка стоит садовáя.
На скамейке из дерна что-то бело и чёрно:
   То сидела жена молодая.
Белой ручки перстами, скрывши очи кудрями,
   Грудь сорочкой она прикрывала,
А другою рукою от колен пред собою
   Плечи юноши прочь отклоняла.
Тот, к ногам преклоненный, говорит ей, смущенный:
   «Так конец и любви, и надежде!
Так за эти объятья, за твои рукожатья
   Заплатил воевода уж прежде!
Сколько лет я вздыхаю, той же страстью сгораю, —
   И удел мой страдать бесконечно!
Не любил, не страдал он, лишь казной побряцал он —
   И ты всё предала ему вечно.
Он — что ночь — властелином, на пуху лебедином
   Старый лоб к этим персям склоняет
И с ланит воспаленных и с кудрей благовонных
   Мне запретную сладость впивает.
Я ж, коня оседлавши, чуть луну увидавши,
   Тороплюся по хладу ненастья,
Чтоб встречаться стенаньем и прощаться желаньем
   Доброй ночи и долгого счастья».
Не пленивши ей слуха, верно, шепчет ей в ухо
   Он иные мольбы и заклятья,
Что она без движенья и полна упоенья
   Пала к милому тихо в объятья.
С казаком воевода ладят с первого взвода
   И патроны из сумки достали,
И скусили зубами, и в стволы шомполами
   Порох с пулями плотно дослали.
«Пан, — казак замечает, — бес какой-то мешает:
   Не бывать в этом выстреле толку.
Я, курок нажимавши, сыпал мимо, дрожавши,
   И слеза покатилась на полку».
«Ты, гайдук, стал калякать? Научу тебя плакать,
   Только слово промолвить осмелься!
Всыпь на полку, да живо! сдерни ногтем огниво
   И той женщине в лоб ты прицелься.
Выше, вправо, до разу, моего жди приказу!
   Молодца-то при первом наводе…»
Но казак не дождался, громко выстрел раздался
   И прямехонько в лоб — воеводе.
<1846>

Катулл

377. К Лезбии
Жить и любить давай, о Лезбия, со мной!
За толки стариков угрюмых мы с тобой
За все их не дадим одной монеты медной.
Пускай восходит день и меркнет тенью бледной:
Для нас, как краткий день зайдет за небосклон,
Настанет ночь одна и бесконечный сон.
Сто раз целуй меня, и тысячу, и снова
Еще до тысячи, опять до ста другого,
До новой тысячи, до новых сот опять.
Когда же много их придется насчитать,
Смешаем счет тогда, чтоб мы его не знали,
Чтоб злые нам с тобой завидовать не стали,
Узнав, как много раз тебя я целовал.
<1850>
98
Перейти к описанию Предыдущая страница Следующая страница
{"b":"836585","o":1}