359. Школьный учитель Ах, повеса, озорник! Ну, на что это похоже? Я заснул всего на миг, А уж он и прочь от книг… Ах, совсем мне с ним беда… И какие строит рожи! Ах, совсем мне с ним беда. Поскорее хлыст сюда! Мало ль он меня бесил! Я вина принес недавно, Да поставить в шкап забыл, — Он бутылку утащил… Ах, совсем мне с ним беда… Да и выпил всю исправно. Ах, совсем мне с ним беда. Поскорее хлыст сюда! Поутру жена начнет В спальне мыться, одеваться — Он из класса ускользнет, К щелке двери припадет… Ах, совсем мне с ним беда… И изволит любоваться. Ах, совсем мне с ним беда. Поскорее хлыст сюда! Раз и с дочерью застал: Вижу, с нею он приятель. Знать, уроки ей, нахал, Он и прежде уж давал… Ах, совсем мне с ним беда… Вот хорош преподаватель! Ах, совсем мне с ним беда. Поскорее хлыст сюда! Не уйдешь теперь ты так; Вспомнишь ты расправу эту. Что ворчишь ты?.. Я… колпак? Что?.. жена… намедни… Как! Ах, совсем мне с ним беда… И детей уж в мире нету! Ах, совсем мне с ним беда. Поскорее хлыст сюда! Из литовских народных песен 360. У меня был коник — Малый, да удалый; Возил меня коник, Возил меня верно: На гору шел рысью, Под гору шел скачью, Через ямы прыгал, Через речки плавал. Встретил я девицу, Горе-мастерицу: Ни спрясти потоньше, Ни соткать покрепче. У меня ли плетка Связана тоненько, Сплетена крепонько; Научила плетка Прясть и ткать девицу: Ниточки не рвутся, Тканье не дерется. Н. В. Гербель Джордж Крабб 361. Ласточки Подобно ласточкам, которые рядами Стоят на отмели, с подъятыми крылами, И ждут, чтоб отлететь с попутным ветерком, И я стоял и ждал на берегу морском Минуты — бросить всё и в край другой умчаться. И я жалел о тех, кто должен был остаться, Чтоб слушать вечный рев пучины, и прожить Весь век на берегу, к которому стремятся Сердитые валы, грозя его залить… <1856> Джордж Гордон Байрон
362. Поражение Сеннахерима Как волки на стадо, враги набежали… Их орды багрянцем и златом сияли; Как на море звезды, горели мечи, Когда их волна отражает в ночи. Как листья дубравы весной, на закате, Виднелись знамена бесчисленной рати; Как листья дубравы осенней порой, Валялись их трупы с наставшей зарей Зане восшумело крыло Азраила: В лицо нечестивым он смертью дохнул — И сон непробудный им очи сомкнул, И, дрогнув, в них сердце навеки застыло. Здесь конь безобразною грудой лежит: Дыханье раздутых ноздрей не живит, И пена, застывши с последним храпеньем, Белеет, как брызги прибоя к каменьям. Здесь всадник безгласный лежит в стороне: Роса на челе его, ржа на броне; И в ставках не слышно ни шума, ни звона; Труба безглагольна, недвижны знамена. И вдовы Ассура взывают в слезах; Кумиры Ваала повержены в прах; И рать их без битвы, неся нам оковы, Растаяла снегом от взора Еговы. 1859 363. Видение Валтасара Пирует царь. Вокруг владыки Сатрапы пьяные сидят, И длится пир, и льются клики При свете тысячи лампад. Сосуды золота литого, В Солиме чтимые святом, Кипят безбожника вином — Твои сосуды, о Егова! Тогда средь праздничного зала Рука явилась пред царем: Она сияла и писала, Как на песке береговом; Она сияла и водила По буквам огненным перстом И, словно огненным жезлом, Те знаки дивные чертила. И, видя грозное явленье, Владыка выронил бокал, Лицо померкло на мгновенье, И громкий голос задрожал: «Созвать волхвов со всей вселенной, Первейших в мире мудрецов — Пусть объяснят значенье слов, Прервавших пир наш вожделенный!» Умны халдейские пророки: Им тайны ведомы земли; Но объяснить святые строки Жрецы Ваала не могли. Учены старцы Вавилона, Пытлив их ум и зорок глаз, Но и они на этот раз Не послужили им у трона. Тогда какой-то отрок пленный Перед властителем предстал И тотчас смысл их сокровенный Уразумел и разгадал. Звездами храмина сияла; Пред ним пророческий глагол; Он в ту же ночь его прочел: Заря пророка оправдала. «Готова царская могила… Владыка взвешен на весах… Но где же власть его и сила, Когда он легок, словно прах? Его порфира — саван бренный, Могильный холм — его намет. Уже мидиец у ворот И перс на троне полвселенной!» <1864> |