Читать

Содержание

Сохранить

Настройки

...

104

104.

Улыбка страстная и взор красноречивый,

В которых вся душа, как в зеркале, видна,

Сокровища мои… Она

Жестоким Аргусом со мной разлучена!

Но очи страсти прозорливы:

Ревнивец злой, страшись любви очей!

Любовь мне таинство быть счастливым открыла,

Любовь мне скажет путь к красавице моей,

Любовь тебя читать в сердцах не научила.

105.

Изнемогает жизнь в груди моей остылой;

Конец борению; увы! всему конец.

Киприда и Эрот, мучители сердец!

Услышьте голос мой последний и унылый!

Я вяну и еще мучения терплю:

Полмертвый, но сгораю.

Я вяну, но еще так пламенно люблю

И без надежды умираю!

Так, жертву обхватив кругом,

На алтаре огонь бледнеет, умирает

И, вспыхнув ярче пред концом,

На пепле погасает.

<b>Неизвестный автор</b>

106.

С отвагой на челе и с пламенем в крови

Я плыл, но с бурей вдруг предстала смерть ужасна.

О юный плаватель, сколь жизнь твоя прекрасна!

Вверяйся челноку! плыви!

1817

Джордж Гордон Байрон

107.

Есть наслаждение и в дикости лесов,

Есть радость на приморском бреге,

И есть гармония в сем говоре валов,

Дробящихся в пустынном беге.

Я ближнего люблю, но ты, природа-мать,

Для сердца ты всего дороже!

С тобой, владычица, привык я забывать

И то, чем был, как был моложе,

И то, чем ныне стал под холодом годов.

Тобою в чувствах оживаю:

Их выразить душа не знает стройных слов,

И как молчать об них — не знаю.

1819

Д. В. Давыдов

Антуан-Венсан Арно

103. Листок

Листок иссохший, одинокой,

Пролетный гость степи широкой,

Куда твой путь, голубчик мой?

— «Как знать мне! Налетели тучи,

И дуб родимый, дуб могучий

Сломили вихрем и грозой.

С тех пор, игралище Борея,

Не сетуя и не робея,

Ношусь я, странник кочевой,

Из края в край земли чужой;

Несусь, куда несет суровый,

Всему неизбежимый рок,

Куда летит и лист лавровый

И легкий розовый листок!»

1821 (?)

Эварист Парни

109. Элегия

Всё тихо! и заря багряною стопой

По синеве небес безмолвно пробежала…

И мгла, что гор хребты и рощи покрывала,

Волнуясь, стелется туманною рекой

По лугу пестрому и ниве молодой.

Блаженные часы! Весь мир в отдохновеньи!

Еще зефиры спят на дремлющих листах,

Еще пернатые покоятся в кустах,

И всё безмолвствует в моем уединеньи…

Но, боги! Неужель вы с мира тишиной

И чувств души моей порывы усмирили?

Ужели и во мне господствует покой?..

Уже, о счастие! не вижу пред собой

Я призрак грозный, вечно милый,

Которого нигде мой взор не покидал…

Нигде! ни в шумной сече боя,

Ни в бранных игрищах военного покоя!..

О ты, что я в тоске на помощь призывал,

Бесчувствие! о дар рассудка драгоценный,

Ты внял мольбе моей смиренной,

Нисходишь наконец спасителем моим.

Я погибал… Тобой одним

Достигнул берега, и с мирныя вершины

Смотрю бестрепетно, грозою невредим,

На шумные валы бездонный пучины!..

А ты, с кем некогда делился я душой,

И кем душа моя в мученьях истощилась…

Утешься: ты забыта мной!..

Но, ах, почто слезой ланита окропилась?

О слезы пламенны, теките! Я свои

Минуты радости от сих минут считаю

И вас не от любви,

Но от блаженства проливаю!

1816

Вольтер

110. Ей

В тебе, в тебе одной природа, не искусство,

Ум обольстительный с душевной простотой,

Веселость резвая с мечтательной душой,

И в каждом слове мысль, и в каждом взоре чувство!

1833

И. И. Козлов

Джордж Гордон Байрон

111. Прости

Прости! и если так судьбою

Нам суждено, — навек прости!

Пусть ты безжалостна — с тобою

Вражды мне сердца не снести.

Не может быть, чтоб повстречала

Ты непреклонность чувства в том,

На чьей груди ты засыпала

Невозвратимо сладким сном!

Когда б ты в ней насквозь узрела

Все чувства сердца моего,

Тогда бы, верно, пожалела,

Что столько прéзрела его.

Пусть свет улыбкой одобряет

Теперь удар жестокий твой:

Тебя хвалой он обижает,

Чужою купленной бедой.

Пускай я, очернен виною,

Себя дал право обвинять;

Но для чего ж убит рукою,

Меня привыкшей обнимать?

И верь, о, верь! пыл страсти нежной

Лишь годы могут охлаждать;

Но вдруг не в силах гнев мятежный

От сердца сердце оторвать.

Твое — то ж чувство сохраняет;

Удел же мой — страдать, любить!

И мысль бессмертная терзает,

Что мы не будем вместе жить.

Печальный вопль над мертвецами

С той думой страшной как сравнять?

Мы оба живы, но вдовцами

Уже нам день с тобой встречать.

И в час, как нашу дочь ласкаешь,

Любуясь лепетом речей, —

Как об отце ей намекаешь?

Ее отец в разлуке с ней.

Когда ж твой взор малютка ловит, —

Ее целуя, вспомяни

О том, тебе кто счастья молит,

Кто рай нашел в твоей любви.

И если сходство в ней найдется

С отцом, покинутым тобой,

Твое вдруг сердце встрепенется,

И трепет сердца — будет мой.

Мои вины, быть может, знаешь, —

Мое безумство можно ль знать?

Надежды — ты же увлекаешь,

С тобой, увядшие, летят.

Ты потрясла моей душою;

Презревший свет, дух гордый мой

Тебе покорным был; с тобою

Расставшись, расстаюсь с душой!

Свершилось всё! слова напрасны,

И нет напрасней слов моих, —

Но в чувствах сердца мы не властны,

И нет преград стремленью их.

Прости ж, прости! Тебя лишенный,

Всего, в чем думал счастье зреть,

Истлевший сердцем, сокрушенный,

Могу ль я больше умереть?

1823

Перейти к описанию Предыдущая страница Следующая страница

Войти на сайт

Регистрация