Читать "Мастера русского стихотворного перевода. Том 1" - Шевырёв Степан Петрович, Миллер Фёдор Богданович, Костров Ермил Иванович, Дружинин Александр Васильевич, Батюшков Константин Николаевич, Берг Николай Васильевич, Михайлов Михаил Михайлович, Аксаков Константин Сергеевич, Жуковский Василий Андреевич, Тютчев Федор Иванович, Дельвиг Антон Антонович, Веневитинов Дмитрий Владимирович, Фет Афанасий Афанасьевич, Воейков Александр Федорович, Раич Семён Егорович, Павлова Каролина Карловна, Пушкин Александр Сергеевич, Плещеев Алексей Николаевич, Туманский Василий Иванович, Деларю Михаил Данилович, Майков Аполлон Николаевич, Крылов Иван Андреевич, Пальм Александр Иванович, Вронченко Михаил Павлович, Хемницер Иван Иванович, Полежаев Александр Иванович, Иванчин-Писарев Николай Дмитриевич, Гербель Николай Васильевич, Гнедич Николай Иванович, Толстой Алексей Константинович, Струговщиков Александр Николаевич, Козлов Иван Иванович, Дмитриев Иван Иванович, Давыдов Денис Васильевич, Востоков Александр, Григорьев Аполлон Александрович, Барков Иван Семенович, Ломоносов Михаил Васильевич, Катенин Павел Александрович, Мерзляков Алексей Федорович, Греков Николай Иванович, Баратынский Евгений Абрамович, Полонский Яков Петрович, Милонов Михаил Васильевич, Губер Эдуард Иванович, Мей Лев Александрович, Бенедиктов Владимир Григорьевич, Лебедев Иван Владимирович, Тургенев Иван Сергеевич, Дуров Сергей Фёдорович, Лермонтов Михаил Юрьевич, Карамзин Николай Михайлович, Сумароков Александр Петрович, Кюхельбекер Вильгельм Карлович ""Кюхля"", Тепляков Виктор Григорьевич, Нелединский-Мелецкий Юрий Александрович - Страница 24

Содержание

Сохранить

Настройки

...

104

Людвиг Козегартен

24. Кладбище

Один голос

Страшно в могиле, хладной и темной!

Ветры здесь воют, гробы трясутся,

Белые кости стучат.

Другой голос

Тихо в могиле, мягкой, покойной.

Ветры здесь веют; спящим прохладно;

Травки, цветочки растут.

Первый

Червь кровоглавый точит умерших,

В черепах желтых жабы гнездятся,

Змии в крапиве шипят.

Второй

Крепок сон мертвых, сладостен, кроток;

В гробе нет бури; нежные птички

Песнь на могиле поют.

Первый

Там обитают черные враны,

Алчные птицы; хищные звери

С ревом копают в земле.

Второй

Маленький кролик в травке зеленой

С милой подружкой там отдыхает;

Голубь на веточке спит.

Первый

Сырость со мглою, густо мешаясь,

Плавают тамо в воздухе душном;

Древо без листьев стоит.

Второй

Тамо струится в воздухе светлом

Пар благовонный синих фиалок,

Белых ясминов, лилей.

Первый

Странник боится мертвой юдоли;

Ужас и трепет чувствуя в сердце,

Мимо кладбища спешит.

Второй

Странник усталый видит обитель

Вечного мира — посох бросая,

Там остается навек.

1792

Жак Делиль

25.

Там всё велико, всё прелестно,

Искусство славно и чудесно;

Там истинный Армидин сад

Или великого героя

Достойный мирный вертоград,

Где он в объятиях покоя

Еще желает побеждать

Натуру смелыми трудами

И каждый шаг свой означать

Могуществом и чудесами,

Едва понятными уму.

Стихии творческой Природы

Подвластны кажутся ему;

В его руках земля и воды.

Там храмы в рощах ореад

Под кровом зелени блистают;

Там бронзы дышат, говорят;

Там реки ток свой пресекают

И, вверх стремяся, упадают

Жемчужным радужным дождем,

Лучами солнца озлащенным;

Потом, извивистым путем,

Древами темно осененным,

Едва журчат среди лугов.

Там, в тихой мрачности лесов,

Везде встречаются сильваны,

Подруги скромныя Дианы.

Там каждый мрамор — бог, лесочек всякий — храм[79].

Герой, известный всем странам,

На лаврах славы отдыхая

И будто весь Олимп сзывая

К себе на велелепный пир,

С богами торжествует мир.

1790

26. Меланхолия

Страсть нежных, кротких душ, судьбою угнетенных,

Несчастных счастие и сладость огорченных!

О Меланхолия! ты им милее всех

Искусственных забав и ветреных утех.

Сравнится ль что-нибудь с твоею красотою,

С твоей улыбкою и с тихою слезою?

Ты первый скорби врач, ты первый сердца друг:

Тебе оно свои печали поверяет;

Но, утешаясь, их еще не забывает.

Когда, освободясь от ига тяжких мук,

Несчастный отдохнет в душе своей унылой,

С любовию ему ты руку подаешь

И лучше радости, для горестных немилой,

Ласкаешься к нему и в грудь отраду льешь

С печальной кротостью и с видом умиленья.

О Меланхолия! нежнейший перелив

От скорби и тоски к утехам наслажденья!

Веселья нет еще, и нет уже мученья;

Отчаянье прошло… Но, слезы осушив,

Ты радостно на свет взглянуть еще не смеешь

И матери своей, печали, вид имеешь.

Бежишь, скрываешься от блеска и людей,

И сумерки тебе милее ясных дней.

Безмолвие любя, ты слушаешь унылый

Шум листьев, горных вод, шум ветров и морей.

Тебе приятен лес, тебе пустыни милы;

В уединенииты более с собой.

Природа мрачная твой нежный взор пленяет:

Она как будто бы печалится с тобой.

Когда светило дня на небе угасает,

В задумчивости ты взираешь на него.

Не шумныя весны любезная веселость,

Не лета пышного роскошный блеск и зрелость

Для грусти твоея приятнее всего,

Но осень бледная, когда, изнемогая

И томною рукой венок свой обрывая,

Она кончины ждет. Пусть веселится свет

И счастье грубое в рассеянии новом

Старается найти: тебе в нем нужды нет;

Ты счастлива мечтой, одною мыслью — словом!

Там музыка гремит, в огнях пылает дом;

Блистают красотой, алмазами, умом:

Там пиршество… но ты не видишь, не внимаешь

И голову свою на руку опускаешь;

Веселие твое — задумавшись, молчать

И на прошедшее взор нежный обращать.

1800

И. И. Дмитриев

Жан-Батист Грекур

27. Пустынник и Фортуна

Какой-то добрый человек,

Не чувствуя к чинам охоты,

Не зная страха, ни заботы,

Без скуки провождал свой век

С Плутархом, с лирой

И Пленирой,

Не знаю точно где, а только не у нас.

Однажды под вечер, как солнца луч погас

И мать качать дитя уже переставала,

Нечаянно к нему Фортуна в дом попала

И в двери ну стучать!

«Кто там?» — Пустынник окликает.

— «Я! я!» — «Да кто, могу ли знать?»

— «Я! та, которая тебе повелевает

Скорее отпереть». — «Пустое!» — он сказал

И замолчал.

«Отóпрешь ли? — еще Фортуна закричала, —

Я ввек ни от кого отказа не слыхала;

Пусти Фортуну ты со свитою к себе,

С Богатством, Знатью и Чинами…

Теперь известна ль я тебе?»

— «По слуху… но куда мне с вами?

Поди в другой ты дом,

А мне не поместить, ей-ей! такой содом».

— «Невежа! да пусти меня хоть с половиной,

Хоть с третью, слышишь ли?..

Ах! сжалься над судьбиной

Великолепия… оно уж чуть дышúт,

Над гордой Знатностью, которая дрожит

И, стоя у порога, мерзнет;

Тронись хоть Славою, мой миленький дружок!

Еще минута — всё исчезнет!..

Упрямый, дай хотя Желанью уголок!»

— «Да отвяжися ты, лихая пустомеля! —

Пустынник ей сказал. — Ну, право, не могу,

Смотри: одна и есть постеля,

И ту я для себя с Пленирой берегу».

1792

вернуться

Я удержал в этом славном стихе меру оригинала.

Перейти к описанию Предыдущая страница Следующая страница

Войти на сайт

Регистрация