Жизнерадостная улыбка, которой он сопроводил свои слова, удручающе походила на издевательскую ухмылку.

Саутвелл, до сих пор молча буравивший меня глазами, изрек:

— Насколько я понял, вы и сами намерены выступить на слушании. Ваше имя значится в списке свидетелей. Вы, несомненно, помните, что не имеете права представлять интересы Болейна, — добавил он, надменно прищурившись. — Надеюсь, вы не собираетесь, прикрывшись личиной свидетеля, играть роль адвоката?

— Разумеется, нет, сэр Ричард. Я всего лишь хочу сообщить суду о важных обстоятельствах, которые нам удалось выяснить.

Подавшись вперед, Саутвелл с откровенной неприязнью взглянул на меня сверху вниз:

— Вижу, вы не вняли совету мастера Сесила и не желаете держаться в тени. — Он пожал своими широкими плечами. — Что ж, искать неприятностей на свою голову — это ваше неотъемлемое право.

Молодой человек, стоявший рядом с ним, расхохотался. Саутвелл с улыбкой повернулся к нему:

— Это мой верный помощник Джон Аткинсон. Он, кстати, водит дружбу с сыновьями Болейна. Они ведь убеждены в виновности своего отца, не так ли, Джон?

— У них нет на этот счет никаких сомнений! — Парень ухмыльнулся, обнажив желтые зубы.

«Значит, это и есть тот самый молодой прохвост, который год назад похитил юную девушку и пытался силой заставить ее вступить в брак, — отметил я про себя. — Кстати, в этой авантюре ему помогал Саутвелл».

Под высокими сводами зала раздались шаги, и, обернувшись, я увидел Изабеллу, сопровождаемую Дэниелом Чаури. Извинившись перед своими собеседниками, я поспешил к ней. Изабелла была бледна, однако казалась спокойной.

— Как вы себя чувствуете, миссис Болейн? — поинтересовался я.

— Как себя чувствует миссис Болейн, известно одному лишь Богу, ибо она мертва! — выкрикнул Джон Аткинсон, услышавший мои слова.

Изабелла вспыхнула.

— Да, насколько мне известно, двоеженство в Англии находится под запретом, — со смехом добавил Саутвелл.

Фловердью, расплывшись в улыбке, отвернулся.

— Я прекрасно знаю, что нужно вам обоим! — выкрикнула Изабелла. — Взять опеку над сыновьями Джона и заполучить его земли!

Саутвелл, не ожидавший столь дерзкой выходки, слегка сдвинул брови и сделал шаг в сторону Изабеллы. Однако мгновение спустя на лице его вновь застыло выражение непоколебимой надменности.

— Прошу вас, миссис Болейн, держите себя в руках! — взмолился я. — Вы не должны отвечать, поддаваясь на провокации, в противном случае вы лишь навредите мужу.

— Он прав, — подхватил Чаури.

Изабелла недовольно поджала губы, однако кивнула в знак согласия. Свидетели продолжали прибывать; в большинстве своем то были простые люди, вызванные по другим уголовным делам. Оказавшись в просторном зале с каменными стенами и высокими сводами, среди облаченных в мантии законников, они тревожно озирались по сторонам. Наконец явилась знакомая нам троица: сосед и заклятый враг Болейна — краснолицый тучный Вайтерингтон и его здоровенный управляющий Шукбору, который крепко держал за локоть старого пастуха Эдриана Кемпсли. Последний выглядел до крайности испуганным и растерянным. Конечно, он привык проводить время в одиночестве, среди овец, и столь многолюдное общество не может не смутить его, подумал я. Однако Вайтерингтон, вне всякого сомнения, втолковал старику, что именно тому следует говорить. Бросив взгляд на Изабеллу, Вайтерингтон насмешливо скривил губы и что-то пробормотал себе под нос. Изабелла резко отвернулась.

Тут я заметил Саймона Скамблера, вошедшего в зал своей странной прыгающей походкой. Вслед за ним шествовала тетушка, чье кислое лицо обрамлял парадный черный чепец. Вид у Скамблера был скорее озадаченный, чем испуганный; рот приоткрыт, словно бы у рыбы, которую вытащили на сушу. Стоило ему появиться, как кто-то в толпе захохотал. Завидев нас, мальчуган просиял от радости.

— Мастер Шардлейк! Мастер Овертон! — воскликнул он, подбегая поближе.

— Да ниспошлет тебе Господь доброго утра, Саймон. Приветствую вас, миссис Скамблер.

Тетя Хильда сжала губы в противоестественно тонкую полоску.

— Миссис Марлинг, с вашего позволения, — поправила она меня. — Мать Грязнули доводилась мне сестрой.

— Я так рад вас видеть, — доверчиво сообщил Скамблер. — Когда вы рядом, я ничего не боюсь.

— Саймон, будь готов к тому, что судьи станут задавать тебе самые каверзные вопросы, — предупредил я.

— Да, Грязнуля, они будут говорить с тобой очень строго, — добавила тетя Хильда. — Но ты должен отвечать честно и откровенно. Помни, Господь все слышит и все знает.

— Не сомневаюсь, Саймон, ты будешь держаться молодцом! — подбодрил парнишку Николас.

Дверь вновь распахнулась, впустив братьев Болейн и их деда, облаченного в мантию олдермена. Правая рука Барнабаса висела на перевязи под богато расшитым дублетом. Все трое смотрели на меня, как удавы на кролика. Вслед за своим супругом и внуками в зале появилась миссис Джейн Рейнольдс. Она шла, низко опустив голову в темном старушечьем чепце. Скамблер, увидев эту семейку, моментально съежился. Изабелла вздрогнула, и Николас успокоительно сжал ее руку повыше локтя.

Близнецы и их дед важно шествовали сквозь толпу. Гэвин Рейнольдс бесцеремонно оттолкнул молодую женщину, стоявшую у него на пути. Барнабас, увидев Скамблера, закричал во всю глотку:

— А ты зачем сюда приперся, придурок? Пожаловаться судьям, что мы задали тебе трепку?

Все взгляды устремились к нему. В зале повисло молчание, которое, к немалому моему удивлению, нарушил голос Джона Фловердью:

— Прекратите безобразничать, юный Болейн, иначе судебный пристав выведет вас отсюда!

Близнецы злобно зыркнули в сторону Фловердью и уже было двинулись к нему, однако дед резко одернул их:

— Стойте! Вам ни к чему наживать такого врага! Этот человек будет распоряжаться вашими землями.

Братья замерли, пытаясь испепелить Фловердью помутневшими от ярости глазами. Завидев Джона Аткинсона, они устремились к нему.

— Пришел посмотреть комедию, Джонни? — спросил Джеральд.

— Да, решил немного позабавиться. Что у тебя с рукой, Барни?

— Ввязался в небольшую драку. А ты больше не пытаешься заставить эту глупую корову Агнесс Рендольф выйти за тебя замуж?

— Мы давно женаты, — нахмурившись, ответил Аткинсон.

Джеральд игриво толкнул его в бок и подмигнул, Джон криво усмехнулся.

Можно было не сомневаться: о ночном столкновении с нами близнецы будут молчать; оба скорее умрут, чем признаются, что потерпели поражение и лишились мечей. Внутренняя дверь распахнулась, и появился человек в черной мантии, с белым посохом в руке.

— Свидетели по делу «Король против Джона Болейна», предстаньте перед судом! — провозгласил он.

Скамьи для публики были уже полны зрителей, мужчин и женщин разных сословий; несомненно, все предвкушали дармовое развлечение. Оба судьи восседали за столом, стоявшим на возвышении: Катчет, по обыкновению, выглядел суровым и неприступным, а Рейнберд, как водится, имел обманчиво сонный вид. Ниже, за столом для клерков, сидело несколько человек в черных мантиях; перед ними лежали груды бумаг. Судебный пристав провел нас к скамье, предназначенной для свидетелей. Николасу, Вайтерингтону, старой миссис Рейнольдс и тетушке Скамблера было приказано занять места на скамьях для публики. Близнецы и их дед уселись на дальнем конце; рядом с ними устроился Кемпсли, который поглядывал на братьев Болейн с откровенной опаской, — как видно, воспоминания о том, что́ эти молодчики сотворили с несчастным крестьянским парнем несколько месяцев назад, не давали старому пастуху покоя. На другом конце сидели Чаури, Изабелла, я и жавшийся ко мне Скамблер. Посередине скамьи осталось свободное место. Скамблер вертел головой, выглядывая тетушку. Сидя в первом ряду, она не сводила глаз с судей, сморщенное лицо ее походило на печеное яблоко. Я устремил взгляд на скамью присяжных. Их было двенадцать человек, все среднего возраста, одеты прилично и скромно. Судя по загару, покрывавшему лица восьми из них, то были помещики или состоятельные йомены, те самые, что не смогли простить Болейну брака с Изабеллой. Четверо остальных, скорее всего, относились к числу процветающих нориджских купцов.