— Мне так хотелось быть вместе со всеми, но меня опять не взяли, — вздохнул он. — Сказали, от хромоногого на войне больше проблем, чем пользы. Ну, как там дела?

— Похоже, наши подожгли южную часть города, — по крайней мере, оттуда валит дым. Войска Уорика с севера ведут огонь из пушек. Пока непонятно, удалось ли им продвинуться к центру.

— Если дойдет до решающей битвы здесь, на холме, я буду сражаться вместе со всеми, — с горячностью заявил Боун. — Думаю, подносить порох канонирам я смогу не хуже любого другого. — Питер неловко переступил с ноги на ногу, и я догадался, как ему тяжело ходить. — Все, кого я любил, умерли, — вздохнул он. — Грейс, Мерси, моя жена, Эдит. Так что о своей собственной смерти я думаю без всякого страха.

— По крайней мере, бедная Эдит была счастлива все те девять лет, когда жила с вами и вашей сестрой, — заметил я, пристально глядя на него. — Кстати, ее обручальное кольцо по-прежнему у меня. Муж Эдит отказался его забрать. Думаю, мне стоит вернуть его вам.

С этими словами я вытащил украшение из кошелька и протянул собеседнику.

— Благодарю вас, — кивнул он, убирая кольцо в свой собственный потрепанный кошелек. — У вас нет никаких новых соображений по поводу того, кто мог убить Эдит? — осведомился Боун вполголоса.

— Мне известно не больше, чем во время нашего предыдущего разговора, — покачал я головой. — Наибольшие подозрения у меня вызывает управляющий Болейна, некто Чаури, который ныне скрывается неведомо где. Впрочем, сам Болейн тоже мог убить Эдит, так же как и его нынешняя жена. Не говоря уже о сыновьях Эдит, этой бешеной парочке, — вздохнул я. — Боюсь, мне не суждено узнать правду.

— По крайней мере, вы пытались, — заметил Питер. — Вам не все равно, кто лишил ее жизни, а это уже немало.

Мы вновь обратили взоры на расстилавшийся внизу город, но не увидели ничего, кроме густых клубов черного дыма. Я опять с тревогой подумал о Джозефине и маленькой Мышке.

— Судя по всему, наши уже за городскими стенами, сражаются на улицах, — предположил Боун. — Идемте, я покажу вам, какие приготовления были сделаны для битвы на холме. Даже если армию Уорика не удастся отсюда выбить, у нас еще остаются хорошие шансы на победу. Капитан Майлс и другие командиры предусмотрели все.

Вслед за своим неуклюже ковыляющим проводником мы прошли около мили и оказались на пустоши, расположенной к северу от города: склон холма здесь был пологим и образовывал нечто вроде широкого уступа.

— Это место называется Дассиндейл, — сообщил Боун. — Здесь-то мы и сразимся с врагом.

То, что я увидел, заставило меня открыть рот от изумления. Вдоль склона суетились люди, врывая в землю множество заостренных деревянных кольев, лежавших сплошной чередой, остриями наружу. Вне всякого сомнения, то было мощное препятствие, о которое могла запнуться любая атака. По краям несколько повстанцев рыли окопы, другие сооружали земляные валы, дабы предотвратить наступление с флангов. На земляном холме, насыпанном вручную, устанавливали пушки, включая и те, что были захвачены во вчерашнем бою. Земля у нас под ногами сотрясалась, так как некоторые орудия уже вели огонь, целясь по северным городским воротам, расположенным в нескольких сотнях ярдов. Похоже, та часть Нориджа, что находилась к северу от реки Уэнсум, полностью покрывалась орудийным огнем. Среди тех, кто рыл окопы, я заметил мускулистую фигуру Майкла Воувелла. То, что он оказался здесь, не могло не удивить меня, ибо я не сомневался, что он, человек, отлично знающий Норидж, сегодня сражается на городских улицах. Воувелл, заметив нас, подошел, чтобы поздороваться.

— Как видите, мастер Шардлейк, мы хорошо подготовились к грядущей битве, — жизнерадостно заявил он. Волосы и борода у него были острижены совсем коротко — вероятно, чтобы избавиться от вшей и гнид.

— Да, и работа до сих пор кипит, — кивнул я.

— Вижу, вы строите укрепления так, чтобы солнце било прямо в глаза неприятелю, — одобрительно заметил Питер Боун.

— Все продумано до мелочей, — усмехнулся Майкл и внимательно взглянул на меня. — Есть какие-нибудь новости?

— Мы все утро простояли на гребне холма, но мало что сумели рассмотреть, — сообщил я. — Южная часть города охвачена пожаром, а в центре, как я полагаю, идет жаркая схватка.

— Завтрашняя схватка будет еще более жаркой, — изрек Воувелл.

— Если дело дойдет до битвы, то я, хоть и хромоногий, стану помогать нашим, чем смогу, — заявил Питер.

Майкл с любопытством взглянул на него, и Боун пояснил:

— Я от рождения был косолапым, а годы работы за ткацким станком не пошли моим ногам на пользу. Почти всякая работа награждает человека недугами. У меня болят ноги; у моей сестры, которой приходилось целыми днями прясть, сильно распухали пальцы рук.

— У вас есть сестра?

— Была. Она умерла этой весной.

Во взгляде Воувелла мелькнуло нечто странное. И вдруг меня осенила мысль, внезапная, как вспышка молнии. Как-то раз одна фраза, брошенная Майклом, насторожила меня своей противоречивостью; но впоследствии, погрязнув в подробностях, связанных с убийством Эдит Болейн, я об этом совершенно забыл. А теперь, когда Питер Боун упомянул о своем недуге, связанном с работой ткача, слова Воувелла вновь всплыли в моей памяти. Помнится, в тот день, три недели назад, он сопровождал меня во время визита в Норидж. Накануне повстанцы одержали победу над армией Нортгемптона, мы говорили о Гэвине Рейнольдсе, о его семье, о вечно забинтованных руках Джейн. Голос Воувелла прозвучал у меня в голове отчетливо и ясно:

«А что кисти у миссис Рейнольдс постоянно перевязаны, так это из-за воспаленных суставов. Сей недуг передается у них в семье из поколения в поколение. Сама Джейн начала мучиться от боли в суставах, едва достигнув среднего возраста, и такая же участь постигла Эдит. Возможно, когда близнецы станут старше, эта напасть не минует и их тоже».

Только теперь я осознал, в чем заключается противоречие, в котором тогда не отдал себе отчета. Откуда Воувелл мог знать, что Эдит в зрелые годы мучилась от боли в суставах, если, по его собственному утверждению, он видел ее в последний раз девять лет тому назад? Буравя Майкла глазами, я буквально чувствовал, как мой мозг усиленно работает, сопоставляя факты и обстоятельства. Вне всякого сомнения, передо мной стоял один из потенциальных убийц Эдит Болейн. А потом меня осенила еще одна догадка: я понял, кто мог быть его подручным в ночь убийства. Именно этот подручный расправился впоследствии с пьяницей-слесарем и его злополучным подмастерьем. Как видно, все эти мысли отразились на моем лице, так как Воувелл, вперив в меня долгий внимательный взгляд, произнес:

— Думаю, вам лучше вернуться в свое жилище, мастер Шардлейк. Полагаю, вы не хотите, чтобы вас задело случайным ядром.

Обратный путь к гребню холма мы проделали в молчании. Бросив взгляд на город, я убедился, что южная его часть по-прежнему затянута дымом, однако пожар, охвативший Конисфорд, похоже, идет на убыль. Потом я увидел, что по дороге, ведущей на вершину Маусхолда, движется вереница закованных в цепи арестантов в сопровождении солдат. Поднявшись на холм, они направились в сторону дворца графа Суррея. Арестантов было человек двадцать, и, к своему ужасу, я заметил среди них Джона Болейна, также в кандалах. Впрочем, в отличие от своих товарищей по несчастью, грязных и оборванных, он был прилично одет и отнюдь не выглядел изнуренным. Мы с Николасом бросились к дворцу. Заметив солдата, который стоял в карауле во время судов под Дубом реформации и, следовательно, должен был меня помнить, я рискнул обратиться к нему:

— Скажите, что здесь происходит?

— Вы ведь адвокат Шардлейк, верно? — кивнул часовой. — Да ничего особенного. Просто мы пригнали из замка последнюю партию джентлемов. Замок-то скоро попадет в руки графа Уорика. Дело идет к тому, что он выбьет нас из города. Так что джентлемы теперь будут жить во дворце графа Суррея.

— Но зачем? Для чего понадобилось тащить их сюда?