— Да. За ними следовал Джон Фловердью, надутый и важный. Он сообщил, что Саутвелл от имени короля продал право опекунства над братьями Болейн их деду. И дескать, теперь он, Фловердью, в качестве представителя Ведомства по делам конфискованного имущества обязан выполнить просьбу мастера Рейнольдса и освободить дом от тех, кто живет в нем незаконно. Так как хозяйка не является венчанной женой Болейна, она не имеет никакого права здесь находиться, в то время как его сыновья, напротив, обладают этим правом в полной мере. Фловердью положил перед миссис Изабеллой какую-то официальную бумагу и сцапал мешочек с деньгами, заявив, что деньги эти отныне поступают в распоряжение Ведомства по делам конфискованного имущества.

— А что говорилось в этой бумаге? — спросил я.

Изабелла подняла на меня покрасневшие глаза.

— Я почти не умею читать, сэр, — призналась она. И добавила с горечью: — Я ведь была простой трактирной служанкой, о чем люди не устают мне напоминать.

— Когда я попытался взять документ и прочесть его, Фловердью буквально вырвал бумагу у меня из рук, — вздохнул Чаури. — Он велел нам обоим убираться немедленно. Близнецы тем временем уже носились по дому. Судя по всему, они пригласили приятелей погостить у них. Я видел прикрученные к седлам мешки с вещами.

— Они перевернут там все вверх дном! — простонала Изабелла и вновь залилась слезами.

— Мы не могли противиться, сэр, ибо их было слишком много! — дрожащим от волнения голосом воскликнул Чаури. — Зная братьев Болейн, я не сомневался, что они пустят в ход силу. А потому посоветовал миссис Изабелле безропотно оставить дом и незамедлительно отыскать вас.

Как видно, дворецкий опасался, что я сочту его трусом.

— Вы поступили благоразумно, — заверил я его. — До тех пор пока ответ на просьбу о помиловании не будет получен, имущество Джона Болейна считается неприкосновенным. К тому же до получения ответа его сыновья не могут перейти под опеку короля, а это означает, что Саутвелл нарушил закон, распорядившись правом опеки. Фловердью тоже поступил противозаконно, вторгнувшись в неприкосновенные владения. Хотел бы я посмотреть, что за документ он вам предъявил.

«Возможно, вчера, когда я встречался с леди Марией и Саутвеллом, они оба знали о готовящемся вторжении, — пронеслось у меня в голове. — Впрочем, нет, леди Мария, скорее всего, пребывает на этот счет в полном неведении, — тут же возразил я себе. — Уж конечно, она сознает, что столь вопиющее нарушение закона способно нанести урон ее репутации. Да, неплохо было бы выяснить, действовал ли Фловердью в одиночку или же состоял в сговоре с Саутвеллом».

— У вас совсем не осталось денег? — обратился я к Изабелле.

— Всего несколько шиллингов.

— Миссис Изабелла, мы можем найти приют у моих родителей, — смущенно отведя взор, предложил Чаури. — Они не откажутся принять вас под свой кров. У меня осталось немного денег.

Он слегка коснулся руки хозяйки и тут же отдернул пальцы, словно обжегшись.

— Нет, Дэн, — покачала головой Изабелла. — Не стоит давать пищу новым сплетням.

— Думаю, прежде всего нам стоит увидеться с мастером Фловердью, — процедил я, многозначительно переглянувшись с Николасом. — Потребовать, чтобы он предъявил документ, который показывал вам. Уверен, его действия противозаконны.

— Трактирщик в Ваймондхеме говорил, что сейчас Фловердью у себя дома, в местечке, называемом Хетхерсет, — напомнил Николас.

— Это примерно в пяти милях от Нориджа, если ехать по Ваймондхемской дороге, — сообщил Чаури.

— Значит, завтра утром мы отправимся туда, — кивнул я, подавив вздох. Мысль о предстоящей поездке верхом отнюдь не радовала меня, но иного выхода я не видел. — Возьмем с собой Барака, — заявил я. — Чем больше народу, тем лучше. Николас, сегодня ты переночуешь в моей комнате, а миссис Болейн займет твою. Дэниел, вы сумеете найти себе ночлег где-нибудь в трактире?

— За меня можете не волноваться.

— Завтра утром мы дадим Фловердью глотнуть его собственной микстуры, — фыркнул Николас и ободряюще улыбнулся Изабелле; она в ответ улыбнулась ему сквозь слезы.

Барак, по-прежнему обретавшийся в «Голубом кабане», откровенно обрадовался, узнав о предстоящей поездке. По его словам, в наше отсутствие он отчаянно скучал и к тому же остался почти без денег.

— Приходится отказывать себе даже в пиве, — уныло поведал он, почесывая бороду искусственной рукой. — Трактирщик, продувная бестия, не желает ничего отпускать в долг.

Ранним утром в воскресенье мы вывели лошадей из конюшни. Мы с Николасом надели чистые рубашки и дублеты и сложили в седельные мешки свои лучшие мантии. Другие, попроще, мы отдали в стирку. Было слишком жарко, чтобы надевать мантии на себя. Дорога оказалась пустынной.

— Вчера я шатался по рыночной площади, слушал, о чем болтают люди, — сообщил Барак. — Похоже, мятежникам, которые разбили лагерь в Колчестере, даровано помилование, а также обещание выполнить их основные требования. Правда, не раньше, чем Комиссия по незаконным огораживаниям доберется до этих мест. Завтра в Лондоне будет официально объявлено о том, что комиссия начинает свою деятельность.

— Неужели протектор Сомерсет дал согласие на то, чтобы бунтовщики диктовали свои условия членам комиссии? — возмутился Николас. — Вместо того, чтобы двинуть против них войско и разогнать весь этот сброд к чертям?

— Откуда, скажи на милость, он возьмет войско? — ухмыльнулся Барак. — Бо́льшая часть армии занята тем, что пытается удержать последний форт в Шотландии. Другую часть он намерен отправить в западные графства. Да и комиссии, насколько мне известно, протектор хочет дать в помощь вооруженный отряд. По мне, это не так уж и плохо. Разумеется, местные землевладельцы будут ставить приезжим палки в колеса. Если комиссию будут сопровождать солдаты, можно надеяться, что ее решения останутся не только на бумаге. Не забывайте, члены комиссии будут действовать от имени протектора Сомерсета, а значит, короля.

Николас возмущенно затряс головой.

— Как известно, государство подобно человеческому телу, — заявил он. — Голова — это те, кто обладает образованием и высоким происхождением. Руки — это люди вроде нас с вами. Естественно, голова направляет наши действия. Простолюдины — это ноги. Все, что они могут и умеют, — ходить за плугом. Беда, коли ноги начнут решать, как жить стране.

— У твоей точки зрения немало сторонников, — сухо проронил Барак.

— Подобный порядок вещей был учрежден на земле самим Господом Богом. Так было всегда, и так будет впредь. Спроси у любого священника, он подтвердит это.

— С каких это пор священники стали для тебя авторитетом, Ник? Покойный мастер Кромвель был сыном кузнеца, и во времена, когда я ему служил, в Англии не было человека могущественнее.

— За исключением короля, — ухмыльнулся Николас, — который и отправил его на плаху.

— Давайте рассуждать здраво, — вмешался я. — Комиссия по незаконным огораживаниям Джона Хейлза, бесспорно, может принести немало пользы. Я в течение многих лет защищал интересы бедных людей в Палате прошений и знаю, сколько семей лишилось наделов, которые их предки обрабатывали веками, ибо землевладельцы решили превратить эти земли в пастбища. Но проводить реформы так стремительно, как это замыслил Сомерсет, невозможно. Тем более что реформы эти вызывают неодобрение почти у всех джентльменов в Англии. К тому же я отнюдь не склонен считать, что Сомерсет позволит простым людям диктовать ему условия. Он не король и должен считаться с мнением Тайного совета. Если он зайдет слишком далеко, это может стоить ему и положения, и власти.

— В Эссексе протектор уже дал слабину, — заметил Барак.

— Помнишь мятеж в северных графствах в тридцать шестом году? — повернулся я к нему. — Восставшие выступали против церковной реформы. Старый король пообещал выполнить все их требования, дождался, пока вооруженные отряды разойдутся по домам, а потом собрал армию и расправился с бунтовщиками самым жестоким образом.