Я с досадой уставился на свои руки. Она продумала все на порядок лучше, чем я.

— Я даже не подумал… Да. Прости, Ана.

Она склонила голову.

— Ерунда.

— Я мог бы подумать лучше. — Я почесал в затылке. — Думаешь, ты сможешь обложить мешками с песком Мерлина?

Брови ее удивленно взмыли на лоб.

— Блин-тарарам, да я просто потрясен тем, что он не откинул капюшон и не начал на меня визжать. Ну не может быть такого, чтобы он сидел сиднем, когда есть возможность хлопнуть мне по моз… — Я осекся, увидев, как широко-широко раскрылись глаза Молли. Я оглянулся.

Одна из висевших на стене картин сдвинулась в сторону, открыв взгляду спрятанную за ней дверь. Дверь беззвучно отворилась, и в комнату вступил чародей — этакий сошедший с киноафиши древний Мерлин.

Артур Лэнгтри — один из старейших, и уж наверняка самый могущественный в Белом Совете чародей. Волосы и борода у него длинные, белоснежные, с редкими серебряными нитями, и ухожены они идеально. Глаза голубые как зимнее небо, взгляд настороженный, но все лицо в целом являет собой образец утонченного благородства.

Мерлин Белого Совета был одет в простую белую мантию… правда, на талии красовался пояс из белой кожи, на какие обычно вешается кобура с пистолетом. Сначала я решил, было, что пояс этот пошит по образцу амуниции для диверсионных отрядов, но потом сообразил, что, вполне вероятно, дело обстоит ровным счетом наоборот. В кожаных кармашках лежали пузырьки — скорее всего разнообразные магические эликсиры. Из похожего на кобуру кожаного чехла торчала рукоятка жезла или, не исключено, короткой дубинки. Еще на поясе висело несколько застегнутых подсумков, вероятно, со стандартным набором чародейского оборудования вроде того, что беру с собой я. А еще он держал в руке длинный белый посох из незнакомого мне дерева.

Секунду или две я просто таращил на него глаза.

— Что, мирные переговоры уже завершились? — спросил я, слегка опомнившись.

— Разумеется, нет, — ответил Мерлин. — Господи, Дрезден, неужели вы думаете, что мы можем позволить Совету Старейшин в полном составе стоять в радиусе досягаемости вампирских когтей? Да вы с ума сошли.

Я тупо заморгал.

— Из всего Совета Старейшин на сцене стоит один чародей Маккой, — сообщил он и поморщился. — За исключением Кристоса, разумеется, который не в курсе принятых нами мер безопасности. Посол запросто мог прибыть с целью убийства.

Я несколько раз открыл и закрыл рот.

— Значит… — выдавил я наконец, — вы оставили его там одного, тогда как вам самим ничего не грозит?

Мерлин пожал плечами.

— Одному из нас необходимо оставаться там на случай проблем. И кстати, Дрезден, это предложил Маккой. Он человек дерзкий, бесцеремонный и заслуживающий доверия.

Я насупился и высек в уме свой мозг за тупость, стряхнув при этом усилием воли свою обычную враждебность по отношению к этому человеку.

— Вы не доверяете вампирам, — медленно произнес я. — Вы не пьете на этой мирной конференции аспирина.

Лэнгтри терпеливо посмотрел на меня и перевел взгляд на Люччо.

— Джонстаун, — пояснила она. — Одно из самых массовых самоубийств прошлого века.

Он нахмурился, потом кивнул.

— А-а, понятно. Нет, Дрезден, мы не верим им на слово — но очень многие члены Совета не в восторге от этого. Кристос завербовал множество сторонников, жаждущих мира на любых условиях.

— Но если вы не хотите остановить войну, — удивился я, — какого черта вы мне помешали, капитан Люччо? Я бы мог устроить это для вас, не сходя с места.

— Не устроили бы, — спокойно возразил Лэнгтри. — Вас бы оглушили и бросили в яму. — На губах его заиграла легкая улыбка. — При том, что ваше предложение не лишено соблазнительности, практичностью оно не отличается.

Молли облокотилась о стол, опустила подбородок на руки и задумчиво посмотрела на Мерлина.

Колесики у меня в мозгу продолжали вертеться: тик-так, тик-так… Судя по всему, часовая стрелка дошла до нужного места, и глаза мои сами собой широко раскрылись.

— Так вы не собираетесь раскуривать трубку мира. Вы ждете нападения.

Он смерил меня ровным взглядом и как бы невзначай положил руку на свой боевой пояс.

— Угадали. Что вас на это навело, Дрезден?

Я раскрыл рот, чтобы дать резкий ответ — не важно, Мерлин он там или не Мерлин, но Анастасия положила руку мне на запястье.

— Наша разведка, — перебила она меня, — сообщает о повышенной активности в стане Красных. Они накапливают силы.

Я переводил взгляд с Люччо на Мерлина и обратно.

— Вы полагаете, они попытаются провернуть фокус с Троянским конем?

— Или что-нибудь вроде этого, — ответил Лэнгтри.

— Поэтому мы начеку, — продолжала Анастасия. — И подготовили самый мощный контрудар с начала войны.

— Э… — подала голос Молли. — А что, если они всерьез хотят мира?

Все разом повернулись в ее сторону, и моя ученица неуютно поежилась под взглядом Мерлина.

— Ну… ведь возможно же и такое, — пробормотала она.

Лэнгтри улыбнулся одними губами.

— Леопард не в силах поменять свои пятна, мисс Карпентер. И овца, если и подружится с голодным волком, то лишь ненадолго. Сущность Красной Коллегии в жестокости и крокодиловых слезах. Если они и заключают мир, так лишь для того, чтобы пополнить силы для нового нападения.

— Их повадки сформированы тысячелетиями, — подтвердил я (соглашаясь с Мерлином — надо же!). — Всегда надейся на лучшее, но готовься к худшему.

Молли задумчиво прикусила губу и кивнула.

Лэнгтри продолжал внимательно смотреть на меня.

— Мне нужно объяснять, зачем я вам это объяснял, Дрезден?

— Пожалуй, не помешало бы, — кивнул я. — То есть, я хочу сказать, вы не привели никаких иллюстраций, Профессор.

Лэнгтри сделал глубокий вдох, на мгновение зажмурился и отвернулся от меня.

— А? — нахмурилась Молли.

— Мы хотим, чтобы Красная Коллегия нанесла свой удар, если таковы их намерения, — сказал я ей. — Мы хотим, чтобы Красная Коллегия полагала, будто их фокус удался. Мы хотим, чтобы они переоценивали свои силы. Но когда они нанесут удар, мы нанесем ответный — с такой силой, что они не поймут, что происходит, пока все не будет кончено.

— Нет, — поправил меня Лэнгтри. — С такой, что они даже не успеют понять, что нанесен удар. Все, точка. Мы не будем с ними больше вести войны — ни грязной, ни холодной, ни горячей — никакой. Мы намерены просто уничтожить их, раз и навсегда. — Он чуть вздернул подбородок, и голос его сделался ледяным. — Стереть с лица земли.

Наступила тишина. В камине весело трещали поленья.

Я ощутил, как сжимаются у меня кулаки.

— Но для этого вам необходимо, чтобы они первыми себя выдали. И поэтому, — прошептал я, — вы собираетесь просить меня не трогать графиню Арианну.

— Не говорите ерунды, — возразил спокойным, негромким голосом Лэнгтри. — Я не прошу. Я приказываю под страхом смерти, страж Дрезден.

— Пусть при этом погибнет ребенок? — возмутился я.

— Ребенок, вероятнее всего, уже убит или обращен, — ответил Лэнгтри. — А даже если это и не так, нам никуда не деться от суровой правды: миллионы и миллиарды живущих на Земле и тех, кто еще не родился, будут спасены, если мы раз и навсегда прекратим кормление Красной Коллегии на людях. — Голос его сделался еще холоднее. — И ни одной жизни, невинной или нет, не перевесить этого.

Несколько долгих секунд я молчал.

Потом встал. Мгновение я стоял лицом к лицу с Мерлином. Я ощущал непреклонную, железную волю, правившую этим человеком, сделавшую его самым могущественным источником человеческой магии на Земле.

— Видите ли, — так же тихо сказал я ему, — вы вывернули все наизнанку. Нет жизни, которая стоила бы дороже этого, да? Нет, Мерлин. Нет жизни, которая стоила бы меньше.

Выражение его лица не изменилось. Но пальцы чуть сильнее сжали посох. Взгляд его голубых глаз коснулся Молли, потом вернулся ко мне.

Он не скрывал угрозы.

Я придвинулся вплотную к его уху.