— Гонец от Рашида, — ответил Эбинизер. — Индеец лучше разбирается в том, что можно делать с помощью такой связи. Поэтому он и отправился найти тебя и попросить выбить деревья из-под этих чертовых жуков.

Я покачал головой:

— В жизни не видел, чтобы кто-то менял облик так, как это получается у него.

— Такое вообще мало кто видел, — согласился Эбинизер, и в голосе его звучала неподдельная гордость за старого друга. Он помолчал немного. — Кстати, он предложил поучить тебя немного — если ты хочешь, конечно.

— С моим-то везением? Да я превращусь в какую-нибудь утку и не смогу вернуться обратно.

Он негромко фыркнул.

— Не менять облик. Он больше любого другого на этом свете знает, как справляться с гневом на несправедливость или ложные обвинения. Пойми меня правильно. По мне, так то, что ты испытываешь эти чувства и пытаешься что-то сделать, заслуживает уважения. Но они, эти чувства, могут с человеком и черт знает что сотворить. — На мгновение лицо его сделалось отрешенным, а взгляд устремился в невидимую даль. — Черт знает что. Он-то это хорошо знает. Думаю, если ты проведешь некоторое время с ним, тебе это только на пользу.

— Не староват ли я для ученичества?

— Тяжело в учении, легко в гробу, — сказал Эбинизер тоном человека, изрекающего непреложную истину. — Учиться никогда не поздно.

— У меня тут много обязанностей.

— Знаю.

— Я подумаю.

Он кивнул. Потом помолчал, обдумывая следующие слова.

— Есть одно в нынешних событиях, чего я никак не возьму в толк, Хосс, — произнес мой старый наставник. — Ты потратил уйму сил, чтобы вытащить всех сюда. Чтобы заманить сюда убийцу. Я дал тебе идеальный повод выйти из боя так, чтобы никто не заглядывал тебе через плечо, отвлекая от дела. Но вместо того чтобы идти в лес и захватить убийцу — что закрыло бы все это дело, — ты прешься наверх и ввязываешься в драку с тем, про кого знаешь, что тебе его не одолеть.

— Угу, — сказал я. — Знаю.

Эбинизер развел руками:

— Почему?

Я прошел несколько шагов молча.

— Томас попал в беду, помогая мне, — ответил я наконец.

— Томас, — повторил за мной Эбинизер. — Вампир.

Я пожал плечами.

— Он оказался важнее для тебя, чем возможный раскол в Белом Совете.

— Тварь направлялась прямиком к дому. А там находились моя ученица и мой клиент. Ну, а Томас был с ним.

Эбинизер буркнул что-то себе под нос.

— У девчонки был кристалл — она могла себя защитить. Черт, сынок, если он реагирует так разрушительно, как ты сказал, он вполне мог и угробить эту тварь. — Он покачал головой. — Обыкновенно я привык считать, что у тебя есть голова на плечах, Хосс. Но это просто глупость.

— Возможно, — тихо сказал я.

— Никаких «возможно», — решительно возразил он.

— Он мой друг.

Эбинизер застыл как вкопанный и посмотрел на меня в упор.

— Он тебе не друг, Гарри. Ты можешь быть ему другом, но не он тебе. Он вампир. В конечном счете он слопает тебя, если как следует проголодается — вот он каков. — Эбинизер махнул рукой в сторону окружавших нас деревьев. — Блин-тарарам, парень. Мы нашли то, что осталось от кузины Рейт — после боя нашли. И я так понимаю, ты своими глазами видел, что Лара Рейт сделала со своей же родственницей.

— Угу, — подавленно кивнул я.

— А ведь это была ее родня. — Он покачал головой. — Дружба для них ничего не значит. Они так здорово умеют врать, что порой даже сами в собственную ложь верят — но в конце концов с пищей не дружат. Я ведь не первый день на свете живу, Хосс, и позволь сказать тебе — такова их природа. Рано или поздно она возьмет свое.

— Томас не такой, — буркнул я.

Он внимательно посмотрел на меня.

— Ой ли? — Он покачал головой и двинулся дальше. — Почему ты не спросил тогда свою ученицу, что заставило ее убрать завесу и использовать твой щит, а?

Я тоже пошел дальше.

Я не ответил.

Мы вернулись в Чикаго заполночь.

Старая Мэй и Стражи ждали на причале, чтобы проводить Эбинизера, Индейца Джо и Моргана в Эдинбург — «на всякий случай». Они отбыли через три минуты после того, как я ошвартовал «Жучка-плавунца».

Я смотрел им вслед, потягивая воду из бутылки с трубочкой. Слушающий Ветер продезинфицировал мои раны и сделал несколько стежков на щеке и нижней губе. Он сказал, что глаз почти не пострадал, и намазал его какой-то мазью, которая выглядела как гуано, а пахла медом. Потом задекорировал так, что я смело мог претендовать на первое место на Международном Конкурсе Раненых Идиотов: забинтовал эту половину лица и часть головы. В сочетании с той повязкой, которая все еще нужна была для шишки, что я получил от Перевертыша в прошлую с ним встречу, я выглядел стопроцентным пациентом, пережившим трепанацию черепа, только без блаженной идиотской ухмылки.

Уилл и Джорджия спали, накрытые расстегнутым спальным мешком-конвертом на надувном матрасе на корме «Жучка-плавунца». Я сошел на берег, пересек стоянку и направился к стоявшему на ней «мерседесу».

Винс опустил стекло, посмотрел на меня и нахмурился.

— Скажите, вы проклинаете всех, кто оскверняет вашу гробницу, или только англоязычных?

— Вы только что остались без чаевых, — парировал я. — Достали?

Он молча протянул мне конверт из крафт-бумаги. Потом дотянулся до ручки, отворил правую дверцу, и Мыш, спрыгнув с пассажирского кресла, радостно виляя хвостом, обежал машину, чтобы поздороваться со мной. Я опустился на колени и обнял тварюгу.

— Чумовая у вас собака, — заявил Винс.

Мыш вылизывал мне лицо.

— Угу. Что он натворил?

Винс ухмыльнулся и на долю секунды утратил свой непроницаемый вид. От таких улыбок, как у него, повышается температура в помещении. Я встал и кивнул ему:

— Вы знаете, куда присылать счет.

— А то! — хмыкнул он и уехал.

Я вернулся на катер и налил в опустевшую бутылку с трубочкой немного колы. Я пил очень осторожно, чтобы не разбередить свежие шрамы и избежать нового кровотечения. Я слишком устал, чтобы смывать кровь еще раз.

Молли повозилась с катером, проверяя, надежно ли он привязан к причалу, потом достала из шкафчика в каюте два комплекта запасных шорт и футболок и положила их так, чтобы Джорджия и Уилл сразу нашли их, проснувшись. Покончив с этим, она уселась напротив меня.

— Щит, — негромко сказал я. — Когда ты его использовала?

Она поперхнулась.

— Перевер… эта тварь швырнула Томаса в дом, и он… — Она поежилась. — Гарри. Он изменился. Это… это был не он. — Она облизнула пересохшие губы. — Он сел и стал принюхиваться словно… словно голодный волк или еще кто такой. Оглядываться в поисках меня. И тело у него… — Она покраснела. — Он был весь такой возбужденный. И сделал что-то такое, и мне вдруг захотелось сорвать всю одежду. Хотя я понимала, что это он так сделал. И что он меня убьет. Но… я все равно этого хотела. Так это было сильно…

— И ты включила щит.

Она сглотнула и кивнула.

— Я поняла, что если промедлю хоть капельку… то не смогу уже вообще думать. — Она посмотрела на меня и снова опустила глаза. — Он изменился, Гарри. Это был уже не он.

Я ничего не оставил. У тебя слов не найдется для того, что я с ним делал.

Томас…

Я отставил бутылку и сложил руки на животе.

— Ты поступила правильно, детка.

Она устало улыбнулась в ответ. В каюте воцарилась неуютная тишина. Молли искала, что сказать.

— Они… они собираются судить Моргана завтра, — тихо произнесла она. — Я слышала, как Мэй говорила.

— Угу, — кивнул я.

— Они ожидают, что мы тоже там будем.

— О, — сказал я. — Конечно, будем.

— Гарри… — сказала она. — Но мы ведь провалились. — Она сглотнула. — Невинный человек погибнет. Убийца до сих пор на свободе. Вся битва началась, кончилась, а толку никакого.

Я посмотрел на нее. Потом демонстративно поднял конверт из крафт-бумаги, который дал мне Винс, и открыл его.

— Что это? — спросила она.