Я нахмурился. Вроде бы головоломка начинает складываться, но что-то во всем этом смущает…

— Хардинг должен был умереть первым, а смерть его стала последней в череде похожих убийств. Что бы это значило? Макфинн и правда убийца? — И я недоверчиво воззрился на говорящий «справочник».

— Конечно, он убийца, — отозвался Шонзи. — Один из многих и далеко не главный.

— Именно он убил телохранителя Марконе и тех людей месяц назад?

— На этот счет нет полной информации, Гарри Дрезден. — Черные глаза демона тускло сверкнули. — Впрочем, в обмен на следующее имя я мог бы поспрашивать собратьев и дать более точный ответ.

— Размечтался! Хватит с тебя, — отрезал я. — Скажи-ка лучше, ты знаешь, кто убил тех других?

— Да, — флегматично ответил Шонзагорргутт. — В рейтинговой таблице грехов убийство занимает верхние строчки. Мы с особым тщанием отслеживаем каждый свершенный грех и…

— Кто же, кто? — нетерпеливо спросил я.

Демон расхохотался. В его горле будто противно скрежетали ржавые железки.

— Право, Гарри Дрезден, ты хитрец! У нас договор только на Макфинна и его проект. К тому же тебе прекрасно известно — на недвусмысленный вопрос я ответить не в состоянии. В отношениях со смертными есть предел, дальше которого я проникнуть не смею.

Я разочарованно выдохнул и прикрыл глаза.

— Да, Шонзи. Увлекся. Что там у тебя осталось?

— Могу сказать, что завтра вечером Харли Макфинн собирается встретиться с Джоном Марконе, дабы продолжить переговоры.

— Так теперь Марконе — его главный конкурент?

— Совершенно верно. Со смертью Хардинга он стал правопреемником всех его дел.

— Значит, у Марконе есть отличный повод, чтобы разделаться с Макфинном. Сейчас только этот парень стоит между Джонни и чертовой пропастью денег.

У демона снова съехали очки.

— Твои рассуждения звучат весьма здраво.

Я задумчиво пошлепал карандашом по блокноту и уставился в каракули.

— Ну да, ну да, однако вся эта здравость не может прояснить одну маленькую деталь. Зачем положили уйму народу? И кто это сделал? Если только у Марконе в рукаве не припрятана целая свора оборотней. — Я вспомнил гараж на 49-й Бич-стрит и прикусил губу. — Или свора «Уличных волков»…

— Еще вопросы имеются, Гарри Дрезден? — проявил заботу Шонзи.

— Где я найду Макфинна?

— Рэлстон-плейс, дом восемьсот восемьдесят восемь.

— Да это же прямо здесь, в Чикаго! На Золотом Берегу! Вот те на!

— А где в Чикаго, по-твоему, должны селиться миллиардеры? Гарри Дрезден, я выполнил твою просьбу и желал бы получить плату за труды. — Шонзи сделал несколько шажков внутри Круга. Срок его пребывания на земле подходил к концу, и демон начал суетиться.

Я согласно кивнул.

— Мое имя Гарри Блэкстоун Дрезден. — Осторожности ради я пропустил в этой веренице «Копперфилд» и чуть исказил интонацию в произношении слов.

— Гарри. Блэкстоун. Дрезден. — Шонзагорргутт самым тщательным образом повторил всю эту бредятину. — Гарри в честь Гарри Гудини, правильно? А Блэкстоун в честь другого знаменитого фокусника?

— Ага. Отец мой был эстрадным фокусником. Когда я родился, он дал мне имена своих кумиров. Думаю, если бы матушка осталась жива, она бы хорошенько вздула отца за такие шуточки с сыном. — Я сделал еще несколько пометок, доверяя бумаге больше, нежели собственной памяти.

— В самом деле, — проскрипел Шонзи. — Твоя матушка была волевая и прямолинейная женщина. Ее уход поверг нас в глубочайшую скорбь.

От неожиданности я вздрогнул и выронил карандаш. Я выпучился на птицеподобное страшилище, словно увидел впервые, и не смог вымолвить ни слова. Наконец ко мне вернулся дар речи.

— Ты… ты знаешь, то есть знал, мою мать? Женщину по имени Маргарет Гвендолин Дрезден?

Демон без всякого выражения рассматривал меня.

— В Подземном Мире многие были… мм… знакомы с ней, Гарри Блэкстоун Дрезден. Правда, тогда ее звали иначе. С появлением этой милой дамы было связано столько ожиданий и великих надежд! Но в конечном счете Князь Тьмы потерял ее.

— Что за бред ты несешь?

— Ты совсем ничего не знаешь о прошлом своей матери? — В глазах демона загорелся алчный блеск. — Ах, жалость, раньше мы не разговорились. Можно было бы добавить этот пункт к нашей сделке. Конечно, если бы ты согласился расплатиться следующим именем за сведения о прошлом твоей матушки, о ее… — голос демона отвратительно скрипел, — …избавлении, о насильственной смерти обоих родителей, думаю, мы еще могли бы договориться.

Внезапно меня до краев заполнили разочарование и почти детская обида. Я почувствовал — горькие слезы вот-вот брызнут из глаз, и до хруста стиснул зубы. Бешеный стук сердца тяжким гулом отдавался в ушах. Темное прошлое моей матери! Еще бы, конечно, я хотел знать все! Я предполагал, что она была волшебницей, но доказательств этим догадкам никогда и нигде не находил. Насильственные смерти? Что за ерунда?! Отец отошел в мир иной тихо, во сне, когда я был совсем мальчишкой. Аневризма. С этим не поспоришь! Он был очень мягким, благородным человеком. А матушка умерла в родах. Сплошь и рядом…

А если все-таки эти смерти не случайность?… Жгучее желание выяснить все взорвалось в груди огненным шаром. Да, да, да, нужно выяснить и поскорее — кем была моя мама и что унесла она с собой. Она оставила мне серебряный амулет, магическую пентаграмму, а я даже не мог вспомнить ее лица. Я не знал о ней почти ничего. Правда, незадолго до кончины отец немного разговорился, но все это жалкие крохи, смутные обрывки. Кем они были? Как умерли? По какой причине? Убиты? Неужели у них имелись тайные враги? Если да, то, может, я получил их в наследство? Получите и распишитесь, мистер Дрезден…

Темное прошлое моей матери… Не этим ли объясняется повышенное внимание темных сил к моей скромной особе? И не потому ли я безукоризненно соблюдаю дурацкие правила, установленные Белым Советом?

Я взглянул на демона и ощутил себя полным идиотом. Ловушка. Надо же, попался, желторотик. Демон просто хочет любым способом заполучить мое Имя. Целиком. Без остатка. Он расставил капкан и разложил нехитрую приманку. Думал, достаточно помахать перед носом лакомым кусочком и я послушно за ним пойду?

— Гарри Блэкстоун Дрезден, я раскрою пред тобой тайны, — медоточивым тоном вещал Шонзагорргутт. — Ты не видел лица своей матери. Я покажу. Ты не слышал ее голоса. Я помогу тебе и в этом. Что ты знаешь о родителях? Ничего. Вдруг у тебя есть близкие, родные?! Семья, Гарри Блэкстоун Дрезден! Семья, Люди одной с тобой крови. Одинокие и потерянные, подобно тебе…

Речь текла неспешно. Гипнотизировала, манила. Я смотрел на искусителя. И слушал, слушал. Семья… Возможно ли, что у меня есть родственники? Дядюшки и тетушки? Двоюродные братья и сестры, избежавшие чародейских сообществ? Живут себе где-то в безвестности, не явленные миру…

— …и цена относительно невысока. Да и что за беда, если ты отдашь еще одно имя? Сам знаешь, я от этого выиграю не много, а вот тебе может и не представиться другого удобного случая. — Шонзагорргутт слегка надавил клешнями на незримую стену. Он едва сдерживался — даже пасть тряслась от нетерпения.

— Остынь, — тихонько проговорил я. — Сделки не будет.

Демон растерялся.

— Но, Гарри Блэкст…

— Остынь, говорю. Слюни-то подбери. Не бывать этому, слышишь? За дурака меня держишь?! — Я понял, что ору, когда заметил, как Шонзи пятится и пятится в испуге. — Забирай свое и проваливай, откуда вылез, порождение ехиднино! Считай себя счастливчиком — отправлю тебя домой в целости, а не по частям и в разных пакетиках.

В глазах Шонзагорргутта полыхнул гнев, и он вновь мощно обрушился на разделяющий нас барьер, завывая от ярости, как голодная гиена. Простирая к нему руку, я зарычал:

— Сгинь, паршивец!

Наши силы столкнулись. Я сразу взмок от напряжения, но все же шагнул вперед. Шонзагорргутт начал уменьшаться в размере, продолжая злобно выть от разочарования. Видя, что добыча ускользает, демон перешел на истошный визг: