А ведь именно это Билли Борден, наверняка, и задумал. Билли со товарищи нельзя допускать до разборок с типами уровня Гривейна. Поймите меня правильно: для средней нечисти и тому подобного Билли представлял реальную угрозу, но его ребята не привыкли иметь дело с той весовой категорией, в которой выступал Гривейн. Билли стоило держаться осторожнее, но я не мог связаться с ним, чтобы передать это. Блин, да если бы я и сказал, он наверняка выпятил бы гордо челюсть и заявил бы, что как-нибудь справится и сам. В общем, мне пришлось на ходу придумывать другой подход.

— Если увидите его еще, — сказал я Боку, — скажите, что я буду очень ему благодарен, если он не будет высовываться, но постарается держать ухо востро и свяжется со мной прежде, чем предпримет что-либо.

— Что-то происходит, — буркнул Бок, покосившись на календарь.

До меня вдруг дошло, что в лавке еще трое или четверо покупателей, и все смотрят на меня. Час, конечно, был поздний, но оккультное сообщество живет по своему распорядку, да и до Хэллоуина оставалось всего два дня. Блин, да ведь стрелки подбирались к часу ночи. Хэллоуин наступал завтра. Для кого-то это веселые забавы со страшилками, но для других это священный Самхейн, да и всякие другие штучки связаны с этим днем у различных вероисповеданий. В общем, самое время для шоппинга.

— Возможно, — кивнул я Боку. — Вы бы не выходили за порог после наступления темноты ближайшие день или два. Так, от греха.

Судя по лицу Бока, он считал, что я чего-то не договариваю. Я взглядом посоветовал ему заниматься своим делом и направился вглубь помещения.

Внутри лавка Бока больше, чем кажется снаружи. На улицу она выходит узкой, не шире, чем у продуктовой лавки напротив, витриной. Ближняя ко входу часть предназначена для клиентов, интересующихся всем, начиная от кристаллов и до благовоний, свеч, масел — в общем, типичным хламом для поклонников «Нью-Эйдж». Еще здесь полно статуэток и разных идолов для установки в личную молельню, коврики для медитации, всякая мебель и прочие причиндалы для поклонников всех мыслимых и немыслимых религий, начиная с Будлы и Ганеша.

За отделом для оккультистов стоят несколько книжных полок — одно из самых полных в нашем городе собраний книг по сверхъестественным и мистическим вопросам. Среди изданий преобладают викканские, чуть меньше индуистских, но есть и каббалистические, вудуистские и даже учения древних норвежских или античных жрецов. Сам я держусь от этого подальше. Магия — не из тех штук, для которых необходим Бог, или другой бог, или целая компания богов; впрочем, многие считают совершенно иначе. Даже многие члены нашего Совета обладают религиозными убеждениями, и для них эти убеждения неразрывно связаны с их магией.

Конечно, если они верят в это искренне, это все равно что истина. В конце концов, магия напрямую зависит от степени убежденности чародея. Некоторые утверждают, что она зависит от веры чародея, что на деле практически то же самое. Чтобы ваша магия действовала, вы должны верить в нее — не в то, что она возможна, но в то, что она обязательно подействует.

Именно это делает людей вроде Гривейна такими опасными. По природе своей магия связана с жизнью, с созиданием. Некромантия Гривейна нацелена на разрушение, следовательно извращает законы жизни. Не говоря о том, что это опасно и омерзительно, в том, чтобы создавать гниющее подобие живого человека, есть что-то непрофессиональное. У меня даже живот свело судорогой при мысли о том, что должен думать и чувствовать человек, слагающий такое заклятие. И ведь Гривейн в это верил.

Наверное, поэтому он все больше казался мне психом. Смертельно опасным, сильным, убийственно спокойным, разумным — но сумасшедшим. Я тряхнул головой. Блин, и как меня угораздило во все это вляпаться?

Я миновал книжные полки и подошел к двери в дальней стене. Двери не то, чтобы потайной, но и не выделявшейся из плоскости: без наличника, и отделана такой же фанерной панелью. Когда-то клиенты проходили в нее, чтобы отведать запрещенного пойла. Теперь она просто запиралась на замок. Ключом, который дал мне Бок, я отпер ее и оказался в заднем помещении.

Размерами оно уступает самой лавке. Самая обыкновенная комната с выгороженной в углу конторой и протянувшейся от стены к стене массивной стальной решеткой. За решеткой, вдоль задней стены разместились две длинных книжных полки. Все остальное пространство заполняется коробками, ящиками и столами, на которых Бок хранит запасной товар; здесь же он сортирует его для отправки по почте. Помещение освещается двумя зарешеченными плафонами на кронштейнах.

Дверь конторы была приоткрыта, и из нее лился свет. За дверью негромко играло радио — какой-то классический рок.

Я подошел к двери в решетке, отпер замок и откатил ее в сторону. За решеткой Бок хранит свои самые ценные тексты. Например, на верхней полке у него стоит первое издание «Алисы в Зазеркалье» с автографом Льюиса Кэрролла, заботливо запечатанное в пластик, и несколько десятков других редкостей, некоторые из которых ценятся даже еще выше.

Остальные полки заняты серьезными трудами по теории магии. По большей части — почти сплошь философские, как те, что выставлены в первом зале. Отличие в том, что большая часть их написана чародеями, в разное время входившими в Совет. Значительно меньше здесь таких, которые посвящены изучению самих основ магии и питающей ее энергии. Среди последних имеется и томик «Элементарной Магии», написанный Эбинизером МакКоем. Это первая книга, по которой большинство чародеев учат своих подмастерьев. В ней изложены основы того, как обращаться с окружающими нас энергиями — и как важна ответственность использующего их чародея.

Впрочем, если вспомнить, Эбинизер, обучая меня, ни разу не давал мне в руки этой книги. Он вообще почти никогда не читал мне лекций или наставлений. Он просто говорил мне, чего ожидает, а потом проделывал все на моих глазах. Чертовски, на мой взгляд, эффективный метод.

Я снял томик с полки и несколько секунд молча смотрел на него. Внутри у меня все болезненно сжалось. Ну да, он учил меня основам — и лгал. По крайней мере, не говорил всей правды. Все время, пока он был моим наставником, Совет требовал от него убить меня на месте, если я не буду вести себя идеально. А я не вел себя идеально. Старик не убил меня, но и не доверился окончательно. Он не сказал мне, что выполняет для Совета грязную работу. Что он, фактически, мокрушник, что он нарушает Законы Магии, предавая тем самым принципы, о которых написал в своей книге, о которых говорил мне и по которым, как мне казалось, жил сам.

Он ведь хотел защитить тебя, Гарри, напомнил я сам себе.

Правильнее от этого не стало.

Он никогда не старался быть твоим героем, образцом для подражания. Ты сам сделал его таким.

И это тоже ни черта не меняло.

Он не хотел тебе вреда. Он руководствовался самыми добрыми намерениями.

Хорошо известно, куда ведет вымощенная такими намерениями дорога.

Ты должен перешагнуть эту обиду. Простить его.

Я шмякнул книгу обратно на полку. Резче, чем следовало бы.

— Привет, — послышался за моей спиной женский голос.

Я едва не подпрыгнул от неожиданности. Посох брякнулся на пол, а когда я обернулся лицом к двери, браслет-оберег брызгался голубыми искрами, а в правой руке был сжат пистолет.

На вид ей казалось не больше двадцати пяти. Роста среднего, в длинной шерстяной юбке, водолазке и свитере-кардигане серого цвета. Каштановые волосы она подобрала в пучок, закрепив его парой карандашей. Лицо под очками показалось мне скорее миловидным, чем красивым… в общем, привлекательным. Подбородок и пальцы правой руки она перепачкала чернилами; на свитере красовался бэджик с логотипом лавки и надписью «ПРИВЕТ, МЕНЯ ЗОВУТ ШИЛА».

— Ох! — выдохнула она и застыла, побелев как полотно. — Ох… гм… Берите все, что вам нужно. Я ничего не буду предпринимать.

Я медленно выдохнул сквозь зубы и опустил пистолет. Блин, да я едва не открыл стрельбу! Очко играет, Гарри? Я убрал из браслета заряд энергии, и он померк.