Я взвел курок револьвера.

— Уверен, что не сможем.

Он побледнел.

— Нет, постойте!

— Я устал от притворства. Три…

— Но я не понимаю… — Он поперхнулся, пытаясь справиться с тошнотой. — Скажите хоть…

— Два, — произнес я. — Насчет следующей цифры объяснять не буду.

— Вы не можете! Вы не…

— Раз, — сказал я и нажал на спуск.

В долю секунды между тем, как я произнес «раз» и потянул за спусковой крючок, Винсент изменился. Кожа его покрылась зеленой чешуей, а ноги срослись в длинное извивающееся змеиное тело. Зрачки в глазах сделались узкими, вертикальными, а поверх этой пары глаз появилась вторая, пылающая пара зеленых глаз.

Боек ударил по пустому затвору. Щелк.

Змея извернулась, готовясь к броску, но я уже отступил в сторону. В дверь вступил Майкл, на его небритом лице застыла угрюмая решимость. «Амораккиус» сиял белым светом. Человек-змея с шипением повернулся к нему. Майкл рубанул мечом плашмя, параллельно земле, но тот поднырнул под удар и, переливаясь чешуей, бросился к выходу.

Стоило демону оказаться за дверью, как Саня с размаху огрел его по голове тяжелой доской. Тот приложился подбородком об пол, дернулся пару раз и обмяк.

— Вы не ошиблись, — заметил Майкл, убирая меч в ножны.

— Давайте-ка унесем его отсюда, пока не увидела какая-нибудь горничная.

Майкл кивнул, взял демона за хвост и потащил обратно в номер.

Саня заглянул в номер, кивнул и опустил конец четырехфутовой доски на пол; вид при этом у него был вполне довольный. Только сейчас до меня дошло, что он держал ее одной рукой. Ничего себе лапища! Нет, надо, надо заниматься физкультурой.

— Славно, — сказал верзила-русский. — Пойду отнесу эту хреновину в машину и вернусь.

Когда через несколько минут человек-змея очнулся в углу гостиничного номера, мы с Майклом и Саней стояли над ним. Его узкий язык несколько раз высунулся и спрятался обратно; две пары глаз шарили по помещению.

— Где я прокололся? — прошипел он.

Последнее слово вышло у него с явным избытком шипящих звуков.

— Татуировка, — пояснил я. — У отца Винсента на правой руке под мышкой была татуировка.

— Не было там никакой татуировки! — огрызнулся человек-змея.

— Возможно, ее просто залило кровью. Вы допустили глупую ошибку — что ж, можно понять. Большинство преступников не отличаются и такой ловкостью.

Человек-змея зашипел, беспокойно ерзая по полу; у головы и плеч его вспух капюшон, как у кобры.

Майкл достал из ножен «Амораккиус», Саня — «Эспераккиус». Оба клинка залили человека-змею белым светом, и тот с шипением забился поглубже в угол.

— Чего вы хотите?

— Поговорить, — сказал я. — Видите ли, так все складывается, что вопросы задаю сейчас я. А вы отвечаете. И пока вы на них отвечаете, мы все будем довольны друг другом.

— А если не стану? — прошипел человек-змея.

— Мне достанется змеиная кожа на новую пару башмаков.

Змеиный хвост задергался, свиваясь в кольца и раскручиваясь. Глаза, однако, не отрываясь смотрели на двух рыцарей.

— Спрашивай.

— Насколько я понял, дело происходило следующим образом: ваша милая компания как-то пронюхала о том, что Церковных Мышей наняли похитить Плащаницу. Вы решили, что сможете перехватить ее прежде, чем они вывезут ее из Европы, но промахнулись. Вы поймали Гастона Лароша, но Плащаницы у него не оказалось. Вот вы и пытали его до тех пор, пока он вам все не выложил.

— А после того, как он это сделал, — вставил человек-змея, — Никодимус отдал его порезвиться своей маленькой сучке.

— Приятно, наверное, видеть отца и дочь, орудующих рука об руку. Короче, вы узнали все, что было известно Ларошу, убили его и подбросили тело туда, где ни у кого, кто бы его ни нашел, не осталось бы сомнений в том, куда вывезли Плащаницу. Вы решили предоставить смертным самим найти ее для вас, а потом отобрать.

— Черная работа. Не царское это дело — тряпку искать.

— Обижаешь, морда змеиная. Так или иначе, вы узнали, кого в Чикаго послал Ватикан. Бедного отца Винсента вы перехватили в аэропорту сразу по прилете. Ты и занял его место.

— Ну, это и ребенок бы догадался, — прошипел динарианец.

Я придвинул стул и уселся.

— А вот дальше все становится интереснее. Потому, что вы решили нанять меня. Зачем?

— А ты как думаешь?

— Чтобы присматривать за рыцарями, — предположил я. — Или чтобы отвлечь их, заставив пытаться не допустить меня к поискам. Или, может, вы решили, что я и впрямь смогу найти для вас Плащаницу. Возможно, по всем этим трем причинам сразу. Что смысла делать что-то по одной причине, когда все три подходят. Вы ведь даже дали мне образец ткани, чтобы увеличить шансы на успех. — Я откинулся на спинку стула. — Вот тут-то я заподозрил подвох. Я рассказал Марконе о том, как его новый громила палил в меня, и он зажмурился.

— Не понимаю, о чем это ты, — заявил человек-змея.

— Марконе был покупателем.

Презрительный смех вырвался изо рта человека-змеи.

— Смертный. Только и всего.

— Ага. Так вот этот смертный понял, что отца Винсента подменили, и он послал убийцу застрелить тебя. Этот новый парень у студии Фаулера стрелял не в меня. Он охотился на тебя.

— Не может быть, — сказал человек-змея.

— Не заносись, безногий. Марконе тоже не вчера на свет родился.

— Уверен, ты просто счастлив своей сообразительностью, чародей.

— Дальше все проще, — лучезарно улыбнулся я. — Смотри-ка: Никодимус не выболтал почти ничего, если не считать того, что времени у него в обрез и что ему нужна жертва для какого-то сверхъестественного обряда. А вот его дочка прокололась. Она спросила, не нужна ли ему серебряная чаша. Церемониальная чаша — и, если кого-то интересует мое мнение, я бы предположил, что она предназначена для крови. Для топлива этого ритуала.

Змеиный хвост задергался беспокойнее.

— Сдается мне, отец Винсент служил для разогрева. Испытанием. Я думаю, он привез с собой два фрагмента Плащаницы, и вы использовали один из них для фокусировки того проклятия, которое наложили на него. Убедившись, что это действует, вы начали охоту на саму Плащаницу.

— Ты ничего не знаешь, чародей, — произнес человек-змея. Светящийся знак на его лбу мигал в унисон с верхней парой глаз. — Ты жалок.

— Ты задеваешь мои чувства. Не заставляй меня взяться за бейсбольную биту, — сказал я. — Сегодня утром Никодимус заметал следы, устроив поджог здания, под которым вы гнездились. Подозреваю, он послал тебя разобраться с копами и со мной — чтобы все было шито-крыто. Мне кажется, он что-то задумал, и мне кажется, это что-то состоится сегодня вечером. Так почему бы тебе в завершение нашей приятной беседы не рассказать мне все об этом?

— Уж не думаешь ли ты, что напугал меня, чародей? — хмыкнул динарианец. — Я уничтожал людей покрепче тебя задолго до того, как родилась ваша жалкая нация.

— Где Никодимус и что он делает с Плащаницей? Ладно, подброшу подсказку. Это имеет какое-то отношение к Моровому Проклятию.

— Я служил Никодимусу с…

— Со времени последнего визита к зубному врачу, так? — договорил я. — Но я тебе одно скажу. Никодимуса здесь нет, — я театрально развел руками, — а эти два джентльмена очень даже здесь. И оба злы как черти.

Саня посмотрел на динарианца, и сабля у него в руке чуть качнулась туда-сюда. Он зарычал — негромко, но достаточно, чтобы мне захотелось отодвинуться от него немного.

— Послушай, — сказал я. — Мы собираемся найти Никодимуса и утереть ему нос. Мы собираемся прикрыть его лавочку — чего бы он там ни задумал, и мы собираемся вернуть Широ. А ты скажешь нам все, что нам нужно знать

— Или?

— Или я прикончу тебя, — сказал Майкл очень тихо. Человек-змея долго-долго смотрел на меня. Потом вдруг начал трястись и раскачиваться. Я даже не сразу понял, что он смеется надо мной. Трудно представить себе смеющуюся змею. Смех со змеиным телом не сочетается.

— Не тебе мне угрожать, — заявил он. — Ты со мной ничего не можешь сделать.