— Что это? — спросил Фортхилл.

— Черт! — рявкнул я, отвернулся от экрана и зашагал по комнате взад-вперед.

— Это тот самый дом, куда привез нас сегодня ночью Широ, — пояснила Сьюзен. — Динарианцы сидели в одном из расположенных под ним туннелей.

— Больше не сидят, — сердито буркнул я. — Они смылись и заметают следы. Черт, сколько у них было времени? Шесть часов? Да они могли уже два штата пересечь.

— Никодимус, — кивнул Фортхилл. — Это в его духе.

— Мы их отыщем, — негромко произнесла Сьюзен.

— Как? — спросил я.

Она сжала губы, отвернулась и тихо сказала что-то в трубку. Слов я не разобрал, но судя по тону, это был конец разговора, и она выключила аппарат.

— Что мы можем сделать сейчас?

— Я могу спуститься в Преисподнюю, — предложил я. — Поискать там ответы на кое-какие вопросы. Только я не могу заняться этим до захода солнца.

— Вы не должны этого делать, — тихо возразил Фортхилл. — Это слишком опасно. Никому из рыцарей не хотелось бы…

Я резко взмахнул рукой, останавливая его.

— Нам необходима информация, иначе Широ умрет. И не только это: если мы не прищемим хвост Никодимусу, он осуществит ту пакость, которую он задумал с помощью Плащаницы. И если мне и искать ответы на интересующие меня вопросы, так именно там.

— А что Майкл? — спросила Сьюзен. — Разве он не может найти Широ так же, как Широ нашел Гарри?

Фортхилл покачал головой.

— Не факт. Эти способности не из тех, которыми он может управлять. Время от времени рыцарям даруется такая способность, но они не могут вызывать ее по своему хотению.

Я сверился с часами и прикинул в уме расстояние.

— Во сколько Майкл с Саней должны быть здесь? Не пора еще?

— Возможно, у них новые неприятности, — предположил Фортхилл.

— Класс! Ладно, посмотрим, захотят ли те ангелы, что считаются на нашей стороне, вмешаться в игру. Если нет, я призываю Шонзи — сразу же, как солнце зайдет. — Я взял у Сьюзен трубку и вышел.

— Ты куда? — спросила Сьюзен.

— Поговорить с Анной Вальмон. А потом надо еще моему клиенту позвонить. На случай, если я накроюсь медным тазом, я хочу, чтобы обо мне думали, что я хотя бы пытался быть профессионалом.

Гостевая комната в доме у Черити медленно, но верно превращалась в склад всевозможных тканей. Вдоль одной из стен выстроились коробки с нитками всех мыслимых и немыслимых цветов; на почти полностью скрытом от глаз рулонами столе разместилась небольшая швейная машина. Еще больше рулонов частоколом окружали кровать, на которой лежало нечто, с головой укрытое несколькими пледами.

Молясь, чтобы комната не вспыхнула ярким костром, я включил настольную лампу.

— Анна? Проснитесь.

Комок под пледами чуть пошевелился и затих. Я включил телефон и поднял его так, чтобы гудок был отчетливо слышен в тихой комнате.

— Я знаю, что вы не спите, мисс Вальмон. А вы знаете, что там, в «Мариотте», я спас от нехороших парней вашу задницу. Так что, если вы сейчас не сядете и не поговорите со мной, я вызываю копов, и они забирают вас отсюда к себе.

Она не пошевелилась. Я набрал номер и дал ей послушать пару гудков.

— Ублюдок, — пробормотала она. С ее британским акцентом это прозвучало как «у-ублю-юдок-к». Она села, с опаской косясь на меня, натянув плед до подбородка. Голые плечи, правда, были видны все равно. — Ладно. Чего вы хотите?

— Мою куртку для начала, — ответил я. — Но поскольку я сомневаюсь, чтобы вы держали ее в кармане, меня вполне устроит имя вашего покупателя.

Пару мгновений она молча смотрела на меня.

— Если я скажу вам это, — произнесла она наконец, — он меня убьет.

— А если не скажете, я сдам вас полиции.

Она пожала плечами:

— Что, конечно, неприятно, но они по крайней мере меня не убьют. И потом, вы ведь в любом случае меня сдадите.

Я угрюмо уставился на нее:

— Я спас вам жизнь. Дважды.

— Я это осознаю, — ответила она. Еще с полминуты она смотрела куда-то сквозь меня. — Так трудно поверить… Даже при том, что все это случилось со мной. Какое-то все это… сумасшествие. Как сон.

— Вы не сошли с ума, — возразил я. — Ну по крайней мере это не привиделось вам в галлюцинациях или чем-то таком.

Она почти усмехнулась.

— Я знаю. Ческа мертва. Гастон мертв. Это ведь на самом деле с ними случилось. С моими друзьями, — Голос ее дрогнул, и она часто-часто заморгала. — Я только хотела довести все это до конца. Чтобы они умерли не совсем зря. Я перед ними в долгу.

Я вздохнул:

— Послушайте. Давайте я облегчу вам задачу. Это был Марконе?

Она пожала плечами, по-прежнему глядя куда-то в пространство.

— Мы общались через посредника, так что я не могу быть уверена.

— Но это был Марконе?

Вальмон кивнула:

— Если подумать, то скорее всего он. Наш покупатель — человек, у которого очень много денег и влияния в местных кругах.

— Он знает, что это вам известно?

— Вряд ли стоит говорить покупателю, что знаешь, кто он, если он принимает меры к тому, чтобы этого не допустить. Это как-то невежливо.

— Если вы знаете хоть что-то про Марконе, вы должны понимать, что он вряд ли заплатит вам и отпустит на все четыре стороны, не получив товар.

Она устало потерла глаза.

— Я предложу ему вернуть деньги.

— Хорошая мысль. Если только он не убьет вас прежде, чем вы успеете сделать ему это предложение.

Секунду-другую она злобно смотрела на меня, всхлипывая.

— Что вы от меня хотите?

Я вынул из-под вороха ярко-желтого бумажного полотна коробочку с нитками и сунул ей в руки.

— Информацию. Я хочу знать все. Вполне возможно, вы слышали или видели что-нибудь такое, что могло бы помочь вернуть Плащаницу. Помогите мне — и я, возможно, смогу купить вам немного времени, чтобы вы успели убраться из города.

Она взяла коробку и уставилась на разноцветные катушки.

— Откуда мне знать, что вы действительно сдержите обещание?

— Раз — ромашка… Два — ромашка… Я дважды спас вашу жизнь. Мне кажется, вы могли бы уже и доверять моей доброй воле.

Она опустила взгляд, прикусив губу.

— Я… я не знаю.

— Мое предложение имеет ограниченный срок действия.

Она сделала прерывистый вздох.

— Ладно. Ладно, дайте мне умыться. Одеться. Я расскажу вам все, что знаю.

— Вот и хорошо, — кивнул я. — Валяйте. Душ — в ванной, в том конце коридора. Я принесу вам полотенце и все такое.

— Это ваш дом?

— Друзей. Но я здесь оставался пару раз.

Она кивнула и пошарила руками вокруг себя, пока не нашла черную водолазку — ту, которую носила вчерашней ночью. Она натянула ее на себя и встала. У нее были длинные, красивые, хоть и изрядно украшенные синяками ноги, и когда она наступила на правую, то сдавленно охнула и чуть не упала. Я поймал ее прежде, чем она рухнула на пол, и она привалилась ко мне, приподняв правую ногу.

— Черт подрал, — выдохнула она. — Должно быть, лодыжку потянула вечером. — Она нахмурилась и покосилась на меня. — Руки!

Я отдернул руку от чего-то приятно гладкого и крепкого.

— Простите. Не нарочно. Дойти сможете?

Она покачала головой, продолжая балансировать на одной ноге.

— Вряд ли. Поможете чуть-чуть?

Я помог ей доковылять по коридору до ванной. Потом достал из шкафа с бельем пару полотенец и сунул ей в высунутую из неплотно прикрытой двери руку. Она заперла дверь и пустила душ.

Я тряхнул головой и двинулся обратно в гостиную, на ходу набирая номер отца Винсента. После пятого гудка он снял трубку; голос его звучал совсем устало.

— Винсент слушает.

— Это Гарри Дрезден, — сказал я. — Я знаю, как Плащаница попала в Чикаго и кто покупатель. Однако сейчас ее перехватила третья партия, так что она у них.

— Вы уверены? — спросил Винсент.

— Угу.

— Вам известно, где она?

— Не совсем, но я рассчитываю узнать это. К сегодняшнему вечеру… возможно, даже раньше.

— Но почему только к вечеру? — удивился Винсент.