Мне пришлось приложить некоторое усилие, чтобы не выдать своего потрясения. Эта девочка обладала энергией. Черт, она обладала уймой энергии! Достаточной, чтобы я начал сомневаться, хватит ли силы моих оберегов, чтобы остановить ее, если ей вдруг взбредет в голову пройти через них.
Достаточной, чтобы мне припомнился маленький всемогущий Билли Мэйми в старой, доброй «Запретной зоне».
Она внимательно смотрела на меня своими непроницаемыми голубыми глазами… мне почему-то вдруг очень не захотелось заглядывать в них.
— Я могу объяснить тебе все, чародей, — сказала она. — Но не стоя на пороге. У меня нет ни повода, ни малейшего желания причинять тебе зло. Скорее наоборот.
Я нахмурился:
— Обещаешь?
— Обещаю, — серьезно отозвалась девочка.
— Перекрестишься?
Она начертила указательным пальчиком крест на своем пуховике.
Кинкейд поднялся на пару ступенек и настороженно выглянул на улицу.
— Решайте, Дрезден. Я не собираюсь держать ее здесь долго.
— А что он? — спросил я у Архива, кивнув в сторону Кинкейда. — Ему можно доверять?
— Кинкейд? — переспросила девочка, и в голосе ее послышалась усмешка. — Тебе можно доверять?
— Вы проплатили по апрель включительно, — отозвался тот, продолжая шарить взглядом по улице. — Потом я имею право искать лучшее предложение.
— Ну вот, — девочка повернулась ко мне, — до апреля Кинкейду можно доверять. По-своему он не лишен этики. — Она поежилась и сунула руки в карманы пуховика. Потом снова посмотрела на меня в упор.
Как правило, мое чутье на людей (за исключением женщин, которые потенциально могут проделывать со мной разные взрослые штучки) меня почти не подводит. Во всяком случае, обещанию Архива я поверил. И потом, она была лапочка и начинала, похоже, замерзать.
— Хорошо, — кивнул я. — Заходите.
Я шагнул назад и распахнул дверь. Архив вошла и оглянулась на Кинкейда.
— Подожди у машины. Зайдешь за мной через десять минут.
Кинкейд хмуро глянул на нее, потом на меня.
— Вы уверены?
— Совершенно. — Архив шагнула мимо меня в комнату, на ходу снимая курточку. — Десять минут. Не хотелось бы застрять в пробке на обратном пути.
Кинкейд уставил в меня свой пустой взгляд.
— Повежливее с девочкой, чародей, — сказал он. — С такими, как ты, я уже справлялся.
— Что до угроз, так я их до девяти утра получаю больше, чем очень многие за весь день, — не удержался я от ответа, закрывая дверь у него перед носом. Скорее для эффекта, чем по необходимости я еще и запер ее, громко лязгнув засовом.
Хотите сказать, я позёр? Да ни за что!
Я зажег еще пару свечей, чтобы в комнате стало светлее и уютнее, и подбросил в камин еще пару поленьев. Пока я занимался этим, Архив аккуратно положила пуховик на подлокотник кресла и села, выпрямив спину и сложив руки на коленях. Ее маленькие черные туфельки покачивались, не доставая до пола.
Я хмуро покосился на нее. Не то чтобы я не любил детей, просто у меня маловато опыта общения с ними. И вот теперь одна такая сидела передо мной, чтобы обсуждать — что? — дуэль. Какого черта ребенка, вне зависимости от того, насколько велик его словарный запас, назначили посредником в таком вопросе?
— Ну… гм… Как тебя зовут?
— Архив, — невозмутимо ответила она.
— Угу. Этот пункт я усвоил. Но я имел в виду твое имя. Как тебя называют люди?
— Архив, — повторила она. — У меня нет обычного имени. Я Архив и всегда была Архивом.
— Ты не человек, — заметил я.
— Неверно. Я семилетний ребенок. Человек.
— Без имени? У всех есть имя. Я не могу говорить с человеком, называя его просто «Архив».
Девочка склонила голову набок, изогнув золотую бровь.
— А как бы ты меня назвал?
— Ива, — выпалил я, почти не раздумывая.
— Почему Ива? — поинтересовалась она.
— Ты же Архив, верно? Арх-ив. Арх-ива. Ива.
Девочка задумчиво прикусила губу.
— Ива, — повторила она и медленно кивнула. — Ива. Что ж, хорошо. — Она еще раз внимательно посмотрела на меня. — Ты можешь задавать вопросы, чародей. Лучше уж сразу разобраться.
— Кто ты? — спросил я. — И почему тебя зовут Архив?
Ива кивнула.
— Детальное объяснение заняло бы слишком много времени. Но если вкратце, я живая память человечества.
— Что ты имеешь в виду под «живой памятью»?
— Я сумма всех людских знаний, передававшихся от поколения к поколению, от матери к дочери. Культуры, науки, философии, традиций. Я держатель собранных воедино воспоминаний тысяч людских поколений. Я впитываю все, что пишется или говорится вслух. Я учусь. Таков смысл моей жизни: добывать и сохранять знания.
— То есть ты говоришь, что, стоит чему-то быть написанным, ты знаешь об этом?
— Знаю. И понимаю это.
Я медленно опустился на край дивана и уставился на нее. Блин-тарарам! Как-то многовато для понимания. Знание — сила, а если Ива говорит правду, она знает больше, чем кто-либо другой из всех живущих на свете.
— И как это ты сподобилась так?
— Моя мать передала мне это по наследству, — ответила она. — Когда я родилась. Точно так же, как она унаследовала это при рождении.
— И твоя мать позволяет наемному охраннику возить тебя одну?
— Разумеется, нет. Моя мать мертва, чародей. — Она чуть нахмурилась. — Ну, не в буквальном смысле слова. Но все, что она знала, перешло в меня. Она превратилась в пустой сосуд. Перманентное вегетативное состояние. — Взгляд ее сделался чуть отрешеннее. — Она свободна от этого. Однако в широком понимании она, несомненно, не жива.
— Мне очень жаль, — пробормотал я.
— Не понимаю почему. Я знаю мою мать. И все, что было до нее, — она приложила палец ко лбу, — все это теперь здесь.
— Ты умеешь пользоваться магией? — спросил я.
— Предпочитаю расчеты.
— Но умеешь все-таки?
— Да.
Ух ты… Если оценивать по реакции моих оберегов, силой она по меньшей мере не уступала любому чародею Белого Совета. А может, и превосходила. Но если так…
— Если тебе столько известно, — сказал я, — и если ты так сильна, зачем тебе нанимать телохранителя, который привез тебя сюда?
— Я не достаю ногами до педалей.
Я испытал сильное желание хлопнуть себя по лбу.
— Ну да, конечно.
Ива кивнула.
— Для организации дуэли мне необходима некоторая информация. Конкретнее: как и где я могу связаться с твоим секундантом, а также какое оружие выбрал ты для дуэли.
— У меня нет пока секунданта.
Ива выгнула бровь.
— Значит, у тебя есть время до заката сегодняшнего дня, чтобы найти его. В противном случае и поединок, и ты сам обречены.
— Обречены? Э… А каким, с позволения сказать, образом?
Мгновение девочка молча смотрела на меня.
— Я сама сделаю это.
Я поперхнулся и зябко поежился. У меня ни на мгновение не возникло сомнения в том, что она говорит правду. Не возникало сомнения в том, что она может сделать это — и что сделает.
— А… Да, конечно. Послушай, я и оружия еще пока не выбрал. Если…
— Просто выбери, чародей. Воля, ловкость, энергия или плоть.
— М-минуточку, — пробормотал я. — Я-то думал, мне предлагается выбрать мечи, или пистолеты, или еще что такое…
Ива покачала головой:
— Перечитай свой экземпляр «Установлений». Я выбрала приемлемые варианты, и я выбрала их согласно давним обычаям. Ты можешь помериться со своим противником волей, определив, кто из вас более устремлен. Ты можешь помериться с ним ловкостью во владении оружием; при этом каждый из вас будет биться оружием по собственному выбору. Вы можете сразиться, направив друг на друга подвластную вам энергию. Или можете встретиться в поединке без оружия. — Она помедлила, словно обдумывая свои слова. — Я бы советовала последнее.
— Спасибо, — буркнул я. — Я выбираю магию. Энергию.
— Ты, конечно, понимаешь, что он отвергнет твой выбор и что тогда тебе придется выбирать другое оружие.
Я вздохнул:
— Ага. Понимаю. Но до тех пор, пока он не сделал этого, мне ведь не надо выбирать другого, так?
