Тук любил хлеб, молоко и мед — вполне обычные пристрастия фэйре средней руки. Как правило, лезть за медом в пчелиные гнезда им неохота, да и с молоком в Небывальщине напряг с тех пор, как фермерские хозяйства перешли на современные технологии. Стоит ли говорить, что пшеницы они тоже не выращивают, а, следовательно, и не мелют, и хлеба сами не пекут.

Тук снизился с опаской, шаря взглядом по деревьям. Меня он не видел. Я смотрел, как он медленно обходит кругом поднос, облизываясь и потирая рукой живот. Стоило ему съесть хлеб, и круг замкнулся бы, дав мне возможность поторговаться — информация в обмен на его освобождение. В здешних местах Тук являлся младшим духом, так сказать, разнорабочим Небывальщины. Если кто-нибудь и знал что-то про Виктора Селлза, это знал и Тук. Или знал того, кто это знал.

Некоторое время Тук колебался, порхая взад-вперед над подносом, но всякий раз медленно к нему приближаясь. Фэйри и мед. Мотыльки и пламя. Тук попадался на это уже несколько раз, но фэйри не отличаются долгой памятью, да и менять привычки не в их природе. И все же я затаил дыхание.

Наконец, фэйре коснулся земли, схватил хлеб, обмакнул его в мед и с жадностью впился в него зубами. Послышался едва уловимый ухом щелчок: круг замкнулся.

Тук отреагировал на это без промедления. Он испустил пронзительный визг словно попавший в силок кролик и отчаянно замолотил крыльями, пытаясь улететь обратно к озеру. Однако, долетев до границы невидимого круга, он врезался во что-то, прочностью не уступающее кирпичной стене. От столкновения вокруг него взметнулось облачко серебряной пыльцы. Тук заворчал и плюхнулся своим фэйерским задом на землю.

— Как я не догадался! — вскричал он, когда я вышел из-за дерева. Голос его звучал высоко, однако напоминал скорее детский, нежели те щебечущие голоса, которыми наделяют фей в мультфильмах. — Теперь я помню, где видел это блюдо раньше! Ах ты, гадкий, пронырливый, толстопалый, большеносый, плоскостопый смертный червяк!

— Привет, Тук, — сказал я. — Помнишь, на чем мы сошлись в прошлый раз, или надо повторять все сначала?

Тук испепелил меня взглядом и гордо топнул ножкой о землю. От этого удара в воздух взметнулось новое серебристое облачко.

— Отпусти меня! — потребовал он. — Отпусти, а то Королеве пожалуюсь!

— Если я тебя не отпущу, — заметил я, — ты никак не сможешь пожаловаться Королеве. И потом, тебе не хуже моего известно, что она скажет мелкому фэйре, у которого хватило глупости попасться из-за пристрастия к молоку и меду.

Тук возмущенно скрестил руки на груди.

— Я тебя предупредил, смертный. Освободи меня немедленно, если не хочешь испытать на себе всей ужасной, беспощадной, неодолимой силы магии фэйри! Я сгною все зубы так, что они выпадут из твоей головы! Глаза из твоих глазниц! Я наполню твой рот навозом, а уши червями!

— Валяй, старайся, — сказал я. — А потом мы переговорим о том, что тебе сделать, чтобы вырваться из этого круга.

Я знал, что он блефует. Так было каждый раз, но он плохо помнил подробности. Когда живешь несколько сотен лет, плохо помнишь всякие мелочи. Тук нахмурился и снова топнул ножкой.

— Право же, Гарри, ты мог бы хотя бы притвориться, что испугался.

— Прости, Тук. Нет времени.

— Времени, времени... — проворчал Тук. — Вы, смертные, вообще можете думать о чем-нибудь другом? Все только и говорят, что об этом времени! Целые города мечутся как проклятые, визжа, что опаздывают, гудя в свои дурацкие гудки! А ведь раньше вы, люди, умели обращаться с ним как надо.

Я терпеливо выслушал его нравоучения. Все равно Тук не умел говорить на одну тему подолгу.

— Помню я народ, что жил здесь до того, как сюда пришли вы, бледнолицые. Вот они никогда не переживали из-за язвы или... — взгляд Тука снова задержался на блюде с молоком, медом и хлебом. Он замолчал, шагнул к нему, схватил остаток хлеба и принялся есть его, макая в мед; торопливо-жадные движения его напоминали птичьи повадки.

— Славная жратва, Гарри. Не то фуфло, что перепадает нам порой.

— Консерванты, — пояснил я.

— Ну их, — Тук надолго припал к чашке с молоком, потом растянулся на спине и довольно погладил округлившийся животик. — Ладно, — сказал он. — А теперь выпусти меня.

— Не так быстро, Тук. Прежде мне от тебя кое-что нужно.

— Ох уж, эти чародеи, — насупился Тук. — Вечно им чего-то нужно. Как будто я их с дерьмом смешать не могу, — он встал и гордо скрестил руки на груди, глядя на меня так, будто не уступал мне ростом раз этак в дюжину. — Ну ладно, — снисходительно буркнул он. — Я, так уж и быть, дарую тебе исполнение одной-единственной небольшой просьбы — в виде исключения, в благодарность за твое угощение.

Я постарался сохранить невозмутимое выражение лица.

— Ты чрезвычайно добр.

Тук фыркнул и каким-то образом ухитрился посмотреть на меня сверху вниз.

— В моей натуре вообще сочетать мудрость и милосердие.

Я кивнул, словно и впрямь видел проявление глубокой мудрости.

— Так-так. Послушай, Тук. Мне нужно знать, не бывал ли ты в этом месте последние несколько ночей, или не знаешь ли кого-нибудь, кто бывал. Я ищу одного человека, и, возможно, он приезжал сюда.

— А если я скажу тебе, — заявил Тук, — ты в обмен разомкнешь круг, который, вне всякого сомнения, по чистой случайности удерживает меня здесь. Я верно понял?

— Это было бы только разумно, — согласился я со всей серьезностью, на какую был способен.

Тук сделал вид, будто обдумывает это, потом кивнул.

— Очень хорошо. Ты получишь информацию, которую хочешь. Освободи меня.

Я прищурился.

— Ты уверен? Обещаешь?

Тук еще раз топнул ножкой, и облачко серебряной пыльцы на этот раз вышло еще больше.

— Гарри! Ты весь спектакль портишь!

Я сложил руки на груди.

— Я хочу, чтобы ты обещал мне это.

Тук всплеснул руками.

— Ну ладно, ладно, ладно! Обещаю, обещаю, обещаю! Обещаю нарыть тебе все, что ты хочешь знать! Он возбужденно запорхал по кругу внутри невидимого барьера. — Только выпусти меня! Выпусти!

Обещание, произнесенное трижды, настолько близко к истине, насколько этого вообще можно добиться от фэйре. Я быстро подошел к кругу и коснулся его ногой. Невидимый барьер исчез с легким шипением высвобождаемой энергии.

Тук крошечной серебряной кометой пронесся над водами озера Мичиган и исчез. Вылитый Санта Клаус. Правда, надо заметить, Санта — фэйре значительно крупнее и сильнее Тука, и потом, его истинного имени я все равно не знаю. От меня не дождешься, чтобы я заманивал в магический круг Санту. Я вообще сомневаюсь, чтобы у кого-то хватило пороху на такое.

Я побродил немного вокруг дома, чтобы не заснуть. Если бы я это сделал, Тук имел бы полное фэйерское право выполнить данное мне обещание, рассказав мне то, что меня интересовало, пока я сплю. А с учетом того, что я только что поймал и, можно сказать, унизил его, он мог бы и поквитаться со мной — через пару недель он и помнить об этом забудет, но, застань он меня спящим и беззащитным, и я запросто мог бы проснуться с головой как задница, а я не уверен, что это пошло бы на пользу дела.

Поэтому я ходил туда-сюда и ждал. Обыкновенно Туку хватало получаса, чтобы разузнать все, что меня интересовало.

Так оно и вышло. Не прошло и тридцати минут, как он, искрясь и мерцая, прилетел и запорхал вокруг моей головы, стараясь запорошить мне глаза своей волшебной пыльцой.

— Ха, Гарри! — вскричал он. — Я все сделал!

— И что тебе удалось узнать, Тук?

— Отгадай!

Я фыркнул.

— Нет уж.

— Ну, давай же. Хоть капельку!

Я нахмурился — я и правда жутко устал, что не улучшало моего настроения, хоть я и старался этого не показывать.

— Тук, уже поздно. Ты обещал все мне рассказать.

— С тобой неинтересно, — возмутился он. — Стоит ли удивляться, что от тебя ничего не дождешься, пока кому-то от тебя чего-нибудь не понадобится.

Я удивленно уставился на него, и он зашелся от восторга.