Внезапно по моей коже словно кто-то прошёлся степлером, всаживая скобки, и я осознал, что мантия Зимнего Рыцаря полностью исчезла. Тело снова пронзила боль, воспалённые ткани стало жечь, синяки запульсировали, отёки под кожей набухли и страшно затвердели. Усталость ударила меня, как грузовик. Ощущения были настолько интенсивными, что заставили меня упасть на пол.

Моё тело ниже пояса внезапно онемело и утратило подвижность.

Это напугало меня до чёртиков и подтвердило одно из худших моих опасений. Когда я согласился служить Мэб, моя спина была перебита, позвоночник поврежден. Когда я принял мантию, она оградила меня от травмы, которая, вероятно, надолго покалечила бы меня. Но без неё моё тело было всего лишь телом смертного. За длительный срок я могу восстановиться лучше, чем большинство других, но я всё же человек. Без мантии у меня бы не было контроля над ногами, мочевым пузырём и кишечником, и, что самое главное, независимости.

Казалось, я пролежал на полу неделю, прежде чем Томас подоспел ко мне, с Мерфи, Баттерсом и Молли на хвосте, но возможно, это было лишь несколько секунд. Я знал, что они там, поскольку мог их видеть, но их голоса доплывали до меня будто с большого расстояния, сквозь какофонию ощущений, обстреливающих мою нервную систему. Они усадили меня… а затем боль резко ушла, и мои ноги снова начали двигаться, подёргиваясь в слабых судорогах.

Мантия восстановилась.

— Ладно, — хрипло сказал я. — Уф. Может, нам и не стоит посылать к чёрту Закон Зимы.

— Гарри, — Томас сказал это так, будто уже несколько раз повторял моё имя. — Что случилось?

— Э… Думаю, это… побочный эффект. Последствие неповиновения принятому порядку вещей.

— В смысле? — спросил он.

— Фэйре, — пояснил я. Они — в некотором роде безумные, и злобные, и чертовки опасные, но все они имеют одну особенность — они держат слово. Они подчиняются тому, что признают законом. Особенно Мэб.

— Пока что твои слова не очень прояснили ситуацию, — сказал Томас.

— Я получил от Мэб мантию силы. Теперь она на мне. Но в ней всё ещё есть частица Мэб. Если я нарушаю законы её королевства, мантия, похоже, перестаёт меня поддерживать.

— То есть?

— То есть мне лучше как можно быстрее разобраться в этих законах, — ответил я. — Помоги мне встать.

Томас поднял меня на ноги, и я взглянул на Тука:

— Ты знаешь, что гласит Закон Зимы?

— Ну конечно, — сказал Тук так, словно я был полным идиотом.

— Где я могу его изучить?

Тук склонил голову на бок:

— Что?

— Закон Зимы, — повторил я. — Где я могу его изучить?

— Я не понимаю, — сказал Тук, склонив голову в другую сторону.

— О, да ради… — я сжал переносицу между большим и указательным пальцем. — Тук. Ты умеешь читать?

— Ещё бы! — воскликнул Тук. — Я могу прочесть «пицца» и «выход», и «шоколад»!

— Целых три слова, да?

— Точно.

— Значит, ты образован и хорошо воспитан, — сказал я. — Но где ты изучил Закон Зимы?

Тук озадаченно покачал головой:

— Я не изучал его, Гарри. Просто… знал и всё. Все его знают.

— Я вот не знаю, — возразил я.

— Может, ты слишком большой, — предположил Тук. — Или слишком громкий. Или, ну знаешь… слишком человек.

Я хмыкнул, потом посмотрел на Крюка, который в течение всего разговора продолжал сидеть на одном месте.

— То есть я просто взял и сделал его своим гостем, да?

— Ну… Скорее вассалом.

Я нахмурился:

— А? Что?

— Ну он же сдался, — сказал Тук. — Его жизнь в твоих руках. И до тех пор, пока ты не моришь его голодом и не заставляешь стать клятвопреступником, ты можешь приказывать ему делать то, что захочешь. И если его сеньор захочет получить его обратно, он должен будет заплатить тебе за него.

— А! Выкупить в средневековом стиле.

Тук выглядел сбитым столку:

— Выкупать? Нет, он собирался не искупаться, а сбежать, а я остановил его, милорд. Только что. У тебя на глазах. Прямо тут.

Позади меня раздалось несколько смешков, самый громкий принадлежал моей ученице, и я обернулся посмотреть, кому ещё было так весело. Они все или прятали улыбки, или хотя бы пытались сдержаться, но должен заметить, что у них плохо получалось.

— Эй, на галёрке, — сказал я. — Это не так просто, как кажется.

— Ты отлично справляешься, — ответила Кэррин, её глаза задорно блестели.

Я вздохнул.

— А ну-ка подвинься, Тук, — сказал я и подошел к Крюку.

Маленький фэйре остался сидеть на месте, по всей видимости, игнорируя меня, что требовало железных нервов. Если я упаду или наступлю на него, эффект будет, как от дерева, упавшего на дровосека. Если я захочу сделать ему больно, физически, я могу крутить ему руки и ноги, как резиновому пупсу.

Но Капитан Крюк был не человек, а фэйре. Ему, вероятно, никогда даже не приходило в голову, что я могу нарушить законы Мэб.

— Пленник обязан встать перед Ца-Лордом! — крикнул Тук пронзительным голосом.

Крюк послушно встал и повернулся лицом ко мне.

— Назови себя, пожалуйста, — сказал я. — Мне не нужно твое истинное Имя. Просто что-то, чтобы обращаться к тебе.

— Некоторые зовут меня Лакуной, — ответил тот.

— Лакуна меня устраивает, — сказал я. — Сними, пожалуйста, шлем. Хочу увидеть того, кому оказываю покровительство.

Лакуна поднял руку, снял скрывающий лицо шлем, и…

Она была великолепна.

Её чудесные чёрные волосы были заплетены в косу, которая почти на фут выскользнула из-под шлема, когда она его сняла. Её кожа была белее бумаги, а глаза — огромными и полностью чёрными. На коже виднелись небольшие отличительные знаки или татуировки, нанесённые какой-то разновидностью тёмно-фиолетовых чернил, они незаметно скользили по коже — пока я разглядывал их, некоторые исчезли из виду, а другие появились. Черты удлинённого лица были тонкими, словно точёными. Она обладала элегантной красотой опасной бритвы.

У Тука просто отпала челюсть:

— Ничего себе!

— Хммм, — сказала Кэррин, — так это она тебя отделала прошлой ночью?

— И устроила ему западню сегодня утром, — напомнил ей Томас.

— И устроила мне западню сегодня утром, — прорычал я. Я повернулся к Лакуне и окинул её взглядом. Она в ответ посмотрела на меня, не мигая. Фактически, она вообще не шевельнулась — за исключением её косы, которая попала в тёплый поток от обогревателя и поплыла вверх, словно паутина.

— Ну, — сказал я, — такого я не ожидал.

Лакуна продолжала невозмутимо смотреть на меня.

— Я не прошу тебя нарушить своё слово, — сказал я ей. — Я буду относиться к тебе с уважением, и обеспечивать удовлетворение твоих потребностей в обмен на услуги. Ты поняла?

— Да, поняла, — ответила Лакуна.

— Ух ты! — сказал Тук-Тук.

— Мне хотелось бы знать, что ты, без нарушения клятв, можешь рассказать мне о том, кому служила до того, как тебя взяли в плен, — сказал я.

Она пристально смотрела на меня.

До меня дошло, в чём я ошибся, и я закатил глаза:

— Позволь мне выразиться иначе. Расскажи мне то, что можешь рассказать о том, кому ты служила до того, как тебя взяли в плен, не нарушая клятв, что ты давала ему.

Лакуна кивнула и задумчиво нахмурилась. Потом подняла голову и сказала серьёзным, доверительным тоном:

— Кажется, ты ему не слишком нравишься.

Я сделал глубокий вдох и медленно выдохнул. Позади меня снова раздалось хихиканье.

— Да, я это тоже заметил, — произнёс я. — Расскажи мне, что ты знаешь о том, что происходит сегодня.

— Дети, — сказала она мрачным голосом, её лицо перекосилось от гнева. — И сладости. Много-много сладостей.

— Ну ничего себе! — воскликнул Тук и молнией вылетел из помещения.

— Не нарушая данного тобой слова, расскажи мне всё, что знаешь о Тузе, — сказал я.

— Он задолжал мне, — мрачно ответила Лакуна. — За оказанные услуги.

Я вздохнул:

— Ты ведь не выдашь мне более полезную информацию по собственной инициативе?

Маленькая фэйре в броне смотрела прямо на меня, не моргая. От этого мне даже стало немного жутко.