Мы застыли, ошарашенно уставившись на Лиона, который поцеловал Таллид.

Открыв рот от удивления, я не могла поверить своим глазам, когда его рука через боковой разрез бережно забралась под платье и скользнула между ее бедер.

– Эм… – Взгляд Максимуса растерянно блуждал по паре напротив, которую, кажется, полученное задание ничуть не смущало.

Волосы Таллид рассыпались по широкой груди Лиона, пока тот нежно посасывал ее язык, лаская пальцами ее между ног.

Секунды близости Лиона и Таллид превратились в моем сознании в бесконечные часы. Ее платье сползало, кое-где надрываясь от натяжения, а украшения градом падали с лица и рук на пол. Я и вообразить не могла, что Лион, который не упускал возможности заявить мне о своих чувствах, воспользовавшись предлогом, смел наслаждаться прикосновениями к другой.

Кровь закипала, пульс разрывал виски, кончики пальцев немели.

– Жизнь слишком коротка, чтобы страдать, – наконец сказал Максимус, пожав плечами. – Сделаем их, Цветочек?

Я с трудом перевела на него взгляд.

– Что?

Удушье не отступало. С болью в сердце я снова посмотрела на Лиона, губы которого ласкали вовсе не меня. Как же я ненавидела тех, кто придумал такое извращенное задание, но еще больше ненавидела его.

Рассматривая раскрасневшуюся Таллид, я будто не узнавала ее. Казалось, из всех участниц она была самой рациональной и находчивой, но, судя по подгибающимся коленям, удовольствие, что доставлял ей Лион, сейчас было для нее первостепенным. Такая глупость, пошлость, на виду у стольких людей… зная ее, я могла поклясться, что мне не суждено увидеть подобного…

– Это всего лишь игра. – Максимус развернул меня к себе.

– Вовсе это не игра…

– Чем они лучше нас? – обиженно кинул он.

Я снова развернулась к сладкой парочке, и новый поворот событий снова застал меня врасплох. На лице Лиона красовалась искренняя широкая улыбка, а сам он что-то приговаривал, склонившись к Таллид.

– Это иллюзия… – внезапно осознала я. Прикрыв рот рукой, я отшатнулась от стекла, разделяющего бокс. – Это иллюзия, Максимус, – увереннее повторила я, прекрасно зная, что в человеческом обличье Лион не способен на подобные эмоции.

– Сомневаюсь… – ответил он, погладив меня по спине. – Но если мы видим это, а ты права, то и они тогда…

Широко раскрыв глаза, мы глупо уставились друг на друга.

– Это и есть проверка верности.

– Если это правда так, я хочу скорее увидеть эту серию. – Максимус заметно расслабился и засмеялся.

Но если у меня была подсказка в виде явной ошибки голограммы, то что же на самом деле происходило за стеклом? Я боялась представить, что испытывал Лион, глядя на то, что вытворял со мной Максимус.

– И сколько это продлится? – От ревности не осталось и следа, и я принялась озираться по сторонам в поисках таймера или чего-то похожего.

Максимус тяжело вздохнул.

– А ведь если бы не ты, моя верность Таллид утратила бы всякую ценность. – Его прекрасные зеленые глаза с грустью наблюдали за возлюбленной, которую прилюдно развращал мой мужчина.

– Все мы поначалу допускаем ошибки, – попыталась я успокоить его, стараясь не смотреть в сторону откровенной картины. – Она уже знает про Земной Эксперимент Мироздания и Локальных Явлений?

– Нет, – сухо ответил он. – Мне рассказали, что ты все узнала… – Он посмотрел на меня и тихо добавил: – И ты все еще здесь.

– Расскажи ей, – посоветовала я. – Один на один. Не дай этого сделать другим.

– Не могу.

– Ты ведь понимаешь, что другая, может, и не догадалась бы, но Таллид со временем все поймет. Кем тогда ты будешь в ее глазах?

– Скажу, что тоже ничего не знал.

– А если она увидит запись этого испытания, где ты только что во всем признался? – Я развела руками в недоумении.

– Не знаю… – Максимус прикусил губу. – Что, если это все разрушит? А я только… я впервые…

Я аккуратно коснулась его предплечья:

– Очень мило, – с улыбкой начала я, – что ты боишься ее потерять, но гораздо важнее быть честным. Только представь, каково это – строить будущее в неведении… Я буду очень рада, если Таллид после проекта все же решит остаться здесь.

– А ты уже решила? – спросил Максимус, и его брови поползли вверх. – Останешься на Веруме?

– Похоже на то, – мечтательно ответила я. – Поэтому, пожалуйста, сделай все, чтобы моя подруга была счастлива. Ты ведь хорош в этом, так ведь?

Он ухмыльнулся.

Сонический бокс начал трансформироваться, медленно поднимаясь к потолку. Я даже присела, чтобы быстрее заглянуть под перегородку, за которой прямо на полу сидела заплаканная Таллид и застывший на месте Лион. Их взгляды впились в нас с Максимусом. Таллид тут же склонила голову набок.

– Это была иллюзия? – прошептала она.

Ее прическа, одежда и украшения были нетронуты, что подтверждало мою догадку. А значит, разглядывая меня, она думала о том же.

Максимус бросился к ней.

– Лион, – прошептала я, делая шаг ему навстречу.

Но остановилась, когда он молча развернулся и зашагал прочь. Тут же растворившись в толпе, он пропал из моего поля зрения, а я осталась стоять с вытянутой рукой посреди сцены.

– Безумие! – кричал Экстаз под бурные аплодисменты толпы. – Давайте посмотрим, кто из участников купился на нашу уловку. Чего стоит ваша верность, Арион, Паула, Тибаульт и Вефалуизия?

Обернувшись через плечо, я поняла, насколько же далеко они зашли. Поддавшись на провокацию, эти пары не стали ограничиваться поцелуями и невинными ласками… Но для меня это не имело никакого значения.

– Веселье продолжается! – провозгласил Экстаз. – После недолгого перерыва нас ждет следующий этап: проверка искренности! Волнительно? Еще как!

Максимус все еще суетился, взволнованный состоянием Таллид. Окинув взглядом подругу, которая, кажется, окончательно пришла в себя, я улыбнулась. Мне было приятно наблюдать за проявлениями их трепетного отношения и неприятно осознавать, что, в отличие от Таллид, я осталась одна.

Это возмущало.

Это обижало.

Это задевало.

Пусть и не разобравшись в причине ухода Лиона, я все же дала волю уязвленной женской гордости и, хмыкнув, направилась в противоположную от него сторону. Сдержав желание что-нибудь пнуть, я взяла бокал у мимо проходящего андроида.

Неприятно было наблюдать, как другие холостяки успокаивали своих возлюбленных.

Мерзко было вспоминать все то, что до сих пор крутилось перед глазами.

Обидно было справляться со всем этим в одиночку.

Выступ без ограждений, который когда-то служил погрузочной платформой, покрывал мрак опустившейся тени.

Свесив ноги с обрыва, я искал утешения в городской суете. Жизнь шла своим чередом, не обращая внимания на чужие невзгоды. Это напоминало о том, что мир не крутился вокруг меня, меняясь и адаптируясь по собственной воле.

Разрываясь между желанием убивать и рыдать, словно подросток, я прислушивался к ритму своего сердца.

Мне пришлось сбежать, только бы не натворить непоправимых ошибок.

Страшно представить взгляд Ати, если бы я…

Система подготовила для нас испытание, которое страшными шрамами исполосовало мою душу. Надломилось все: вера в любовь, чувство единения, выстроенное между нами доверие.

К собственному удивлению, меня не трогали приставания Максимуса. Убивало другое – красноречивое удовольствие и нескрываемое желание на лице Ати.

Ее влюбленный взгляд, направленный на другого, имел надо мной пугающую власть. В момент, когда я увидел, что Ати предпочла мне его, что ее глаза светились для другого, а не для меня… Я почувствовал, как во мне что-то сломалось.

Я опустил руки, отступил, отстранился.

Стало ясно: любовь – это хрупкая связь, которую невозможно удержать силой. Это не просто пуга́ло, это подталкивало к переменам, к стремлению стать тем, кто заслуживал ее любви по-настоящему. Я не мог допустить, чтобы то, что я видел… стало реальностью. Иначе я потеряю ее навсегда.