Калина нахмурился. И его изображение даже пошло рябью.

— Не отдам я клад этому оглоеду! Он тебя тиранил, старуху скрал! — заявил он. — И бросить клад не могу! Скоко лет над ним сидел! Арину всё ждал, — вздохнул он. — Теперь ты — её дочь, должна решить, што с им деять?

— От именно! — поддержал его Михалап. — Дело-то наследное!

— Вот пристали! — растерялась Арония. — Я надеялась, что теперь-то, когда его украли, свободна от этого клада! И не чаяла, что вновь тебя увижу, Калина.

— Так, а чего ж? Вот он я! — смутился Калина. — Не мог я клад бросить и уйти. Должон же я был глянуть, куды тебя эти служилые поволокли? Если чо, так я… Хоть пуганул бы их, што ль. Да понял вскорости, что вы — знакомцы. И возвернулся назад — клад беречь.

— Нас, служилых, не испугаешь! — расправил плечи Владислав. — Мы ребята бывалые.

— Так, я ж и не пугал ишо, — усмехнулся Калина.

Да так усмехнулся, что мороз пошёл по коже. Видно, и он мог морок напустить — научился у всякой нечисти за столько годков-то.

— Ну, зачем мне этот клад? Боюсь я его, Калина! — призналась Арония. — Крови на нём много! Может, пусть его тогда Ратобор забирает, коли Смугляк не устраивает? Он знает, что с таким добром делать. Экспертов созовёт, оценит, задорого продаст.

— Ещё чего? — отмахнулся Калина. — Обойдётся! Больно хитёр князь Иглович! На Арине наживался, теперь на тебе!

— Что-то у тебя все не такие — один жаден, другой хитёр. А кто ж хорош? — усмехнулся Владислав. — Арония, вот, отказывается. Себе, что ль его заберёшь, Калина? И дальше будешь чахнуть над ним?

— Пошто такое говоришь? На что он мне? На том свете клады не нужны! — сурово ответил Калина. — Там, бают, токмо добрые дела в цене, — вздохнул он. — А у меня их вовсе нет!

— Совсем? Так не бывает! — возразил майор.

— Он же призрак, — тихо пояснила ему Арония. — Призрак самоубийцы. И людей он убивал, когда царя защищал.

Майор, прищурившись, осмотрел Калину. Только что вслух не сказал — мол, за давностью лет ты ни в чём не виновен…

— Не себе я клад брался охранять! Для Арины его сберёг! А теперь тебе, Аронеюшка, решать — куды его? — упрямо заявил Калина. — Ты одна посередь энтих аспидов с чистой душой. И, могёт быть, ты кладу этому доброе употребление сыщешь. А нет — так я вдругорядь его закопаю, — заявил он. — И Хранителей сурьёзных на него сыщу — знаю таковых. Пущай он дальше в земле лежит — меньше лиха из-за него здеся будет.

— Так ить и старуха Полинка — простая душа, — вмешался Михалап. — Ей ещо можно клад отдать!

Уж какие расчёты домовой делал на Полину Степановну — неведомо. Может, приворовывал бы у неё золото потихоньку? Домовые этим частенько балуются.

— Вот то-то и есть, что простая душа, — отмахнулся Калина. — Што она с им делать-то будет? Танцовать в хороводах с изумрудьями да яхонтами? Так ей за них сразу душонку-то и вытрясут. Да и…Тут сурьёзные дела решаются, а она всё — сон да сон. Невместно как-то, — пожал он плечами. — Ей клады вовсе без надобностев! И так весела! Да и с кладом-то — какое веселье? И потом — она ж не наследница. Тут одна токо Аронеюшка в правах. А я закон знаю и сполняю его! — стоял он на своём.

— А Ратобора что ж ты отсеял? — невольно перенимая его манеру, спросила Аронея. — Он же этот клад вместе с Ариной добыл и закапал.

— За него ты и решай, — нахмурился Калина. — Не люб он мне! Разбойник, одним словом!

— Ага, ага! Ишо и женитьбу Аронеюшке предлагал! — наябедничал Михалап. — Штоб весь клад себе захапать!

— Сватался к тебе? — нахмурился Владислав. — Опять?

— Венчаться, что ль, хотел? — эхом спросил Калина. — Так его в церкву грехи не пустят!

Арония потупилась. Она и всерьёз-то это сватовство не принимала. До того ли ей было, когда у неё бабуля пропала? А потом с этим кладом морока.

— А то нет? Сватался! Кольцо ей предлагал — с брульянтами! Цветами её допрежь задаривал! — продолжал ябедничать домовой. — А он ить с Явдохой-Полуночницей дела завёл какие-то! А эта Явдоха Аронеюшку вовсе убить хотела! Явдоха и медведя на неё натравила! Ладно што она его, ето — невидимо с борола! Какой же ей ентот Ратобор жених? Вражина он! Гнать его поганой метлой, а не клад ему давать!

— А я б его ещё — оглоблей! — поддержал его Калина.

— Правильно! — поддержал их и Владислав, сурово поглядывая на девушку.

Чем-то ей эта сцена напомнила ту ссору на поляне. Только там все клад делили меж собой, а тут — ей навязывают.

— Евдокию и Силантия ко мне Смугляк прислал! — возразила Арония. — Ратобор тут не причём! И не жених он мне!

— А скрал-то оборотней у Фаины — Ратобор! — напирал Михалап. — Сидели б они у ней дале, то и горя б не бывало!

— Хитрован етот Ратобор! — вторил ему Калина. — Нашёлся жених!

— Так! Кончайте базар! — вдруг хлопнул ладошкой по столу майор Чуров. — Я считаю, что этот клад — достояние государства! Судя по всему, там очень старинные вещи, они исторически бесценны! И найден клад на территории, которая не находится в частном владении! Лес — это государственная собственность! Клад принадлежит государству!

— Они и на деньги — бесценные! — тихо возразил Михалап. — А ежели так, то дале будут ишо ценней. В сундучок бы их!

— А где было твоё государство, когда этот клад у наследницы отымали? — возразил Калина.

— Я — государство! — заявил Владислав. — Я — полиция! И мы с ребятами Аронию из беды выручили!

— Это так, — согласилась девушка. — Выручили. Они ж злодеи — и Смугляк, и Ратобор! А клад всегда жатву смертей и крови собирает.

— Право слово! — согласился Калина. — Уж лучше пущай государству достанется! Чем им.

— Батюшки мои! Так ето што? Ты, Ладислав, заберёшь ентот клад себе, что ль? Коль — в лесу? — ужаснулся домовой, светя на майора глазами-фонариками. — Кон-фик-скуешь? Как енти, большаки — царски ценности?

— И кто увидит те ценности у государства? — спохватился Калина. — Не согласен я! Не дам клад забрать! Фигу ему, государству! Клад-то — тю-тю! Поди, возьми его, коли сможешь! — заявил он, сурово глядя на Владислава. — Вот ищо один делильщик объявился! Скоко вас ишо будет? А я ить думал, что ты друг Аронеюшкин, Ладислав. А тебе тожеть клад нужон!

— Я — её друг, — согласился майор. — Конечно — друг! Но она же сама от клада отказалась! А оставлять его вашим злодеям резона нет. Разве не так? По-моему, пусть уж эти ценности в научных музеях лежат да в Гохране хранятся. Пусть золотой запас для государства создают! Чем в земле новых разбойников ждать.

Михалап, слушая его, только сердито брови хмурил, а Калина задумался. И, наконец, заявил:

— Вот пущай Арония и решит — куда мне ентот клад девать да чему он дале служить будет. Скажет — так закопаю! А нет — государевому храну отдам!

— Аронеюшка, не будь глуповатой! — прошептал домовой девушке на ухо. — Возьми себе оттуда хоть чуток! И бери лучше царскими золотыми — они кучней ложатся!

— Да — ну, вас всех! Насели! — отмахнулась та.

И тут вдруг в комнате появился ещё кто-то. Прямо из воздуха выткалось что-то белое…

— Привет честной компании! — заявил некий мужчина. — Делите мой клад?

И Арония рассмотрела в нём Ратобора.

Одет былв белый костюм — совсем не испачканный в лесу, в светлые туфли и с пышной шевелюрой до плеч. Весь из себя импозантный и немного неуместный в этой затрапезной кухне. В которой собралась странная компания: домовой с оклунком на плече, туманный призрак, застрявший в стене, майор милиции в расстёгнутом мундире, и с ними рядом растерянная от наплыва непрошенных гостей девушка. А посреди стола горой высились остывшие кулинаровские сырники. Слегка подгоревшие.

— О! — сказал Владислав. — Этот что, тоже в косметичке сидел?

Хотя он, конечно, уже догадывался, кто это. Не мавр же, судя по всему…

Ратобор осмотревшись, хмыкнул.

— Где я был, тебе, майор, знать не положено! — сказал он. И ехидно спросил у «честной компании»: — Вы меня не потеряли?