— Эт-та ещё что такое? — вскричал Мережков и распахнул туда дверь…

Он уже был вне себя — тут такие люди с визитом, а они…

Что это окно ведёт в допросную, поверить было сложно. Его облепила толпа гогочущих полицейских. Будто там показывали весёлое шоу. Благо что стекло не пропускало в допросную звуков, зато стены и потолок сотрясались в этой комнате так, что вот-вот обрушатся от децибел. Прямо на головы этих хохотунов…

Да что тут происходит?

Мережков кинулся к стеклу, растолкав подчинённых, за ним протиснулся полковник Щеглов…

За зеркальным стеклом в допросной, действительно, происходило нечто странное:

По комнате плавно порхала чернявая девица с развевающимися длинными волосами- будто балерина или бабочка. Надо понимать, это была подследственная Санина собственной персоной. Не зря её в переговорах фотомоделькой кто-то обозвал — хороша, чертовка. А за нею бегал, нет — хаотично метался, граблями выставив крепкие ухватистые руки, красивый белокурый парень. Иногда, резко затормозив, он заглядывал под столы и стулья, совершенно не обращая внимания на девицу, которая, стоя поодаль, тихо хихикала в кулак. Просто зомби какой-то. Наверняка это и был бравый капитан Чуров, но какой-то странный. Под кайфом, что ли? Посреди дня? В полицейском участке?

А за этим необычным действом оживлённо наблюдала толпа местных работников, которая даже на высокое начальство не сразу обратила внимание.

И тут подполковник Мережков, возмущённо выкатив глаза, громовым голосом гаркнул:

— Ш-што за цырк? Прекратить! Р-разойтись! Отставить! Капитан чу… — И поперхнулся, дав петуха — видно, сорвал голос.

Мережков пошатнулся и, натужно покраснев, схватился за горло.

А за стеклом продолжался всё тот же нелепый танец: капитан по-медвежьи метался по комнате за девицей, исполняющей балетные пируэты…

Итут Щеглов заметил в допросной ещё одно должностное лицо, судя по форме и погонам: в углу сидел за столом странный лейтенантик. Не обращая внимания на танцевальный дуэт, увлечённо перебирал в руках… наручники, ласково им что-то бормоча.

Елки-палки! Дурдом!

Тут уже и Щеглов расхохотался. Это просто какой-то сюр, театр абсурда, ожившие картинки из фильмов Чаплина! Он в этот момент напрочь забыл и про «Железку», где продолжал шебаршить Луговой, и, про нелепые звонки, за которые надо отчитываться, и про банду террористов, которых срочно надо ловить…

Но полковник тут же спохватился — он сюда за делом приехал, а не развлекаться! Хватит! Пора это пресечь!

И, обернувшись, гаркнул:

— Бойцы! Доложить обстановку! Что там происходит!

И сказано это было так, что все хохотуны тут же опомнились.

К нему выдвинулся из толпы высокий худой парень и деловито сказал:

— Товарищ полковник! Докладывает сержант Константин Ребров! В допросной находится гражданка Санина, подозреваемая в терроризме, капитан Чуров — старший в спецоперации «Маршрутка» и следователь по этому же делу. С ним его помощник — лейтенант Тимошенко, — кивнул в угол подбородком. — Думаю, в настоящий момент они находятся под гипнотическим воздействием подследственной Саниной. Она и меня… того, заставила отдать лейтенанту ключи от наручников. А он её освободил. И она их там заперла! Магически! Мы пытались открыть дверь — бесполезно, — виновато признался он. — Хотели его… их в чувство привести.

— И? Что там происходит? Почему бегают? — указал рукой полковник. — Наркотики? Веселящий газ? Откуда?

— Я не очень в курсе, товарищ полковник, хоть и с самого начала тут. Да и остальные потом набежали, — продолжил Костя. — Но Санина во время допроса говорила что может быть невидимкой и имела возможность сбежать. Но хочет помочь следствию. Мол, надо поговорить с Боевой, что она чеченский знает. Ей не поверили. Вот она и решила доказать, наверное. К-хм! — едва сдержал хихиканье Костя, подхваченное и его товарищами.

— Отставить смех! — гаркнул полковник Щеглов, обернувшись на весёлую ватагу, — У вас что, дел нету? Не срывайте отделению рабочий график! Всем разойтись по местам!

Комната моментально опустела. А полковник с недоумением подумал:

«Про какой-то график и водитель маршрутки говорил. Эта Санина всем всё срывает. Та ещё штучка!»

— Как видите — Санина им доказала, что может быть невидима, товарищ подполковник, — развёл Костя руками. — И нам, тоже. Отчасти.

Как видно, он ещё был под гипнозом — даже полковника не боялся.

— Похоже, глаза отводит, — задумчиво пожал тот плечами. — Мы же её видим.

Ну, что ж, пора поговорить с подследственной. По-чеченски. Оценим её таланты, а, сержант Ребров? — Тот нерешительно кивнул. — Товарищ Мережков! — обернулся Щуров к напрочь осипшему начальнику отделения: — Я зайду, пообщаюсь? Без свидетелей.

Тот лишь виновато кивнул и развёл руками, указав на горло.

А Щеглов, выйдя, шагнул к двери допросной. Которую, кстати, Костя легко открыл, повернув торчащий в ней ключ, до этой минуты засевший в замочной скважине намертво…

Полковник Щеглов и подозреваемая в терроризме Санина говорили наедине недолго. Затем Щеглов, выглянув в дверь, подозвал капитана — похоже, ставшего теперь его секретарём или ординарцем, и передал записку для Мережкова. Которому недавно отнесли чай на третий этаж — лечить сорванное горло. Далее всеми оперативными действиями по антитеррористической операции «Маршрутка» руководил полковник Щеглов. Как известно, наделённый при проведении розыскных мероприятий по поиску террористов особыми полномочиями. Да и Мережков, потерявший голос — и энергичность, ввиду преклонного возраста — был бы здесь бесполезен.

Потому что на пенсию пора, это уже всем было ясно, как день.

Вскоре в допросную ввели Боеву, через пятнадцать минут её увели.

Но сначала оттуда — будто ужаленные, выскочили полковник Щеглов и капитан Чуров. И кинулись к выходу. Сев там на подъехавшие, подлетевшие полицейские машины они вместе с опергруппой — ребятами, что полчаса назад наблюдали танцевальное шоу Чурова, и куда-то умотали.

Подследственная Санина осталась в допросной одна. Без охраны. Даже у незапертой двери никого не было. А зачем? Охрана ей не помеха, да и запереть эту девицу невозможно. Понадеялись, видать, на её совесть.

Через пару часов полковник Щеглов и капитан Чуров, сияя, как тульские самовары и шагая во главе опергруппы, привели в отделение закованных террористов. Целую банду — шесть человек, вместе с главным бородачом. С виду ведь нормальные люди — ни рогов, ни копыт нет, а такие ужасы творят! По отделению тут же прошёл слух, что взяли их на квартире, адрес которой указала подследственная Б-ва. И даже её сына-заложника, пятилетнего Исхака Б-ва, успели спасти. Правда, говорят, он был сильно избит, но врачи заверили — жить будет.

Был чудный зимний вечерок. За окном падали снежинки, в ясном небе мерцали замерзшие на ветру звезды. Зато ветки вишен, укрытые белым снегом, создавали полную иллюзию цветущего сада за окном — просто украшение позднего ужина.

Арония сидела за столом с чашкой горячего чая в руках, а перед ней красовались на блюде разогретые блинчики с творогом. Из кулинарии, конечно — откуда ж ещё.

Девушка, усмехаясь, слушала бабулин рассказ, являющийся острой приправой к блинчикам.

Оказывается, так приятно: приняв душ, переодевшись в домашнее, просто посидеть на кухне и перекусить чего-нибудь… общепитовского. И послушать бабулину воркотню и речи, раньше изрядно ей досаждающие, признаться…

Она, наконец, дома. А не в казематах, где она за весь день съела только половинку холодного пирожка с картошкой. Да и им, пробегая мимо — на ловлю террористов, нечаянно поделился с нею Костя. То ли сам проявил инициативу, то ли капитан Чуров намекнул. А, может, по местному режиму положено? А что? Преступникам целый пирожок давать — сильно жирно будет. Хотя в тот момент Аронии ничего и в рот не лезло — так, сжевала, давясь. Волновалась — успеют ли? Будущее было двояко. И всё зависело от полковника Щеглова. Если б он опоздал, «завошкавшись» на своей «Железке», вскоре могло рвануть ещё в одном месте. Тогда б она, пособница террористки, вовек бы не отмылась. Даже благодаря бабулиным «показаниям». Пришлось бы податься в бега…