И теперь у неё, наконец, проснулся волчий аппетит. Блинчики из кулинарии — самое то, просто королевский деликатес. А бабулин рассказ придавал происшедшему сегодня новые краски.

Ведь за ней приехал сюда наряд полиции — как за возможной пособницей террористки, у которой они и скрываются. И Полина Степановна умудрилась рассказать в отделение именно то, что поспособствовало реабилитации внучки. И помогло снять с Аронии ужасные, нет — ужаснейшие, обвинения!

Арония даже остановилась на шестом блинчике.

— Бабуля, как тебе это удалось? — удивилась она, хотя до этой минуты считала, что уже не способна удивляться. — Это ж просто сказки Шахерезады! Отец способствовал, чтобы меня научили меня пластунским техникам? И они поверили? Неужели вы научились вра… выдумывать?

— Я, лично, ничего не выдумывала! — отпивая из большой чашки, важно проговорила Полина Степановна. — Просто сказала правду. Ведь наша чародейка Фаина Петровна вовремя предупредила меня, что тебя арестовали по ложному подозрению. И подсказала, что и как надо говорить, чтобы не подвести тебя под этот… Под монастырь, во! — блеснула она хитрыми глазами, откусывая вставными зубами блинчик.

— Фаина Петровна? — удивилась девушка. И огляделась: — А она откуда взялась? — Будто полагая, то та всё ещё прячется на кухне — где-нибудь за шторкой.

— Явилась в Дом Ветеранов! Представь: мы танцуем менуэт — кстати, в этот раз весьма посредственно, и вдруг появляется Фаина Петровна. В пуховом платке, в руках вязанье, и в шлёпанцах. Вышаркивает прямо на средину сцены и берёт меня за руку, — довольно усмехнулась Полина Степановна, прихлёбывая чай. — Престарелые танцоры замерли, хотя музыка продолжает играть — магнитофон ведь ничем не смутишь, а старушка, не обращая на них внимания, увела меня за кулисы. Там-то всё и рассказала.

— Фаина, кх-м, Петровна сорвала вам выступление? — ахнула Арония. — В Доме ветеранов?

— Что ты? Какой там — сорвала! Зрители так хлопали! — отмахнулась бабуля. — Мне Вадим Юрьевич, наш руководитель, сказал потом, что они решили, будто таки задумано. Мол, старенькая мама уводит свою неугомонную попрыгунью дочку носки вязать.

— Надо же! И что же Фаина Петровна вам рассказала, бабуля? — заинтересованно прищурилась Арония.

— Велела мне срочно домой ехать. Мол, сейчас полиция явится меня арестовывать. Потому что тебя ложно обвинили в терроризме. Совсем сдурели? — возмутилась она. — И объяснила, что, когда меня в участок привезут, можно говорить о том, как тебя мой Витенька — твой отец, в деревню возил на каникулах. И сосед наш тебя учил этому… пластилинству… паластуновцу, — с трудом выговорила Полина Степановна. — В общем — драться и невидимкой быть. Пообещала мне дело уладить и мальчонку какого-то спасти. Мол, нужный человек на подхвате у неё уже есть. Орёл какой-то. Я не очень-то её и поняла — за тебя испугалась. Говорит, главное — нужные показания дать. Я и дала. И им говорила только правду! — выставила Полина Степановна острый подбородок. — Ну, почти. Про чеченский я не знала. Что ты его тоже учила. Но я ей верю.

— Вот, ведь, заговорщицы! — восхитилась Арония. — Бунт против охранки?

— Нам не оставили другого выхода! — сурово заявила пенсионерка. — Фаина Петровна ещё говорила про твоего капитана Чурова, — нахмурилась Полина Степановна, — что долг для него выше «чуйки». А по мне — если надо, так ну, его, долг, надо своих спасать! — уверенно заявила она. — Я очень разволновалась. Прости — не знаю уж, куда Фаина Петровна потом делась. Надо было, наверное, её в дом пригласить. Но я тогда думала только о том, как тебя спасти.

— Не волнуйся, бабуля, за чародейку. Как-то же она туда попала, так же и выберется, — посмеиваясь, сказала Арония, — Она нигде не пропадёт. И что дальше?

— Так — арестовали меня и в отделение привезли. На легковушке, — расправила худенькие плечи Полина Степановна. — А там я лейтенанту Тимошенко всё до тонкости и рассказала. Как вы с отцом…

— Учились — как невидимым быть и приёмам разным, — подсказала Арония, посмеиваясь.

Полина Степановна явно забыла, что в школьном аттестате у её сына Виктора была единственная четвёрка — за физкультуру. И на каникулы он с ней ездил только один раз — в Сочи. Откуда деревня нарисовалась? Явно — гипноз и напущенные, наведённые извне воспоминания. «Извне» называется — чародейка Фаина.

— Видела б ты его лицо! — гордо усмехнулась бабуля. — Все мои показания лейтенантик записал в протокол — и про соседа, и про палас… пластуновство. И что языку черкесскому он тебя научил. Тьфу, на него! Террористы подлые!

— Чеченский язык, не черкесский, — вздохнув, поправила её девушка. — И не все чеченцы… подлые.

— Всё одно — разбойники! Коли под невинных людей бомбы подкладывают! — отмахнулась Полина Степановна.

— Спасибо чародейке. А то я переживала, что тебя инфаркт хватит, когда узнаешь, что я террористка, — виновато проговорила Арония.

— Какой инфаркт? Ты ж герой, что людей спасла! И я тобой горжусь, — заявила Полина Степановна, воинственно откусывая блинчик. — Тимошенко проговорился. Какая ты террористка? Очумели они там, что ли, совсем? Тебе медаль надо давать, внученька, а твой Чуров чуть в тюрьму тебя не засунул!

— Пока что только в обезьянник, бабуля, — хмыкнула Арония.

— А там, что ль, лучше? — сердито возразила та. — Ты — не обезьяна! Ты — герой.

— А выс Фаиной Петровной — просто супер! — сказала девушка, встав и приобняв её через стол. — А Чуров, бабуля, вовсе не мой! Он свой собственный!

— Как же — собственный! Раз на тебя глаз положил — выручай! Видала я его, когда он этих подлых черкесов в отделение вёл! На пороге стояла. Статный, высокий, лицом пригож. Только проверку — того, не прошёл. С гнильцой. Не вздумай с ним женихаться! Другого найдём!

— Ну, началось! — отмахнулась Арония. — Вы, бабуля, хотите от меня избавиться! — шутливо погрозила она.

— Да уж лучшего случая, чем сегодняшний, и не придумаешь, — вздохнула Полина Степановна. — Тебя б твой Чуров надолго в дальние земли отправил бы.

— Он иначе не мог, — пожала плечами девушка. — Наверное. Я ж сама подставилась.

— И всё же… Ты уж поосторожнее будь, Аронеюшка, — подкладывая из пакета конфет в вазочку, попросила Полина Степановна. — Тебя эта пластиновая… пластованная… Ну, техника эта, до добра не доведёт. И зачем тебя Витенька ей учил?

— Так ведь пригодилась же. а то б нашу маршрутку в клочья б разнесло, — решила она успокоить бабулю, но вышло как-то не очень…

Однако неузнаваемая Полина Степановна. Сначала вытаращив глаза, тут же приободрилась.

— Так обошлось же! Ты у меня способная! Пластуниха.

— Да и вы у меня — не промах! — привстав, снова обняла она бабулю. — Вы мне вот что скажите: как теперь с бальной студией? — увела она разговор в сторону. — Не выгонят вас, что сбежали из Дома ветеранов?

— Та, не! — махнула рукой Полина Степановна. — Я уже позвонила Вадиму… Юрьевичу. Мол, неудобно-то как! Что это двоюродная сестра из деревни приехала и, заждавшись, прикатила за мной на такси прямо в тапках. Знаешь, если начать враньё, то уж дальше оно само катится, — усмехнулась она. — Сказала, что завтра она уже уезжает. Так Вадим мне даже посочувствовал и велел на репетицию приходить. Мало того! — всплеснула она руками. — Он теперь решил в менуэт эту сценку со старушкой включить. Так и войдёт среди танца — в шлёпанцах и с вязаньем в руках. Как символ махнувшей на себя стрости. Уж больно зрителям это понравилось. Говорит, долго ещё хлопали — Фаину Петровну на бис вызывали. Теперь выйдет.

Похоже, Полина Степановна тоже загорелась этой новаторской идеей.

— Видите, бабуля, как удачно получилось, — улыбнулась ей Арония. — Наша доблестная полиция иногда поспособствует творческому процессу!

— Э-э, всё б тебе смеяться, внученька! — улыбнулась Полина Степановна. — Из такой заварушки выбралась, а всё хаханьки. — И зевнула:- Иди-ка ты спать, Аронеюшка! Денёк ещё тот выдался. Да и мне отдыхать пора! — сказала она, глянув на часы. — Время-то — за полночь. — И вдруг заявила: Надеюсь, соседи наши тоже угомонились. Небось, весь вечер судачили.