Мне навстречу уже бежал Лир. Когда я увидела его, меня одолело желание упасть на колени и плакать. Аурелион встал рядом со мной, привлекая внимание.

– Ты правда считаешь меня странным? – спокойно спросил он.

– Ты хоть с одной девушкой смог стать ближе за это время?

– Нет, – сухо бросил он.

– Ты хоть кому-то помог сегодня в этом испытании? – Я прикрыла глаза рукой.

– Тебе.

– Ты странный. Извини. Примчавшись к нам, ты спасал не меня, а свою репутацию и, видимо, репутацию брата. Зачем ты вообще продолжаешь участие в этом проекте? – на эмоциях выпалила я, не осознавая причину своего жуткого раздражения.

Лир остановился за моей спиной, и осознание его близости подействовало мгновенно. Я чуть не расплакалась, когда он нежно обнял меня и поднял на руки.

– Ты такая молодец, – хвалил меня Лир. – Лучше всех справилась. Просто умница, – приговаривал он, унося меня прочь с холодного ночного воздуха.

– Как ты мог?! – расходился в проклятиях отец. А ведь я толком домой войти не успел. – О чем ты вообще думал?!

– Не знаю, – растерянно ответил я, не в силах подобрать оправдания своему сегодняшнему порыву.

– Кем ты намерен выставить нас?! Ты сделал это специально? – Он с силой ударил по столу, пробуждая во мне ярость, старательно подавляемую силой воли. – Мы ведь тысячу раз это обсуждали!

– Подобного больше не повторится, – сухо ответил я, мечтая быстрее закончить этот диалог.

К сожалению для отца, я не мог сосредоточиться на этой бессмысленной дискуссии, прокручивая в мыслях… недавние события.

Стоя в его кабинете, я снова чувствовал себя ребенком, от послушания которого зависело благополучие всей семьи. С детства меня душила ответственность, но с недавних пор я и сам с удивлением наблюдал ранее отсутствующие порывы к бунтарству. В очередной раз выслушивая россказни о том, какую ценность имеет выбранный им для меня путь, я чувствовал, как горят ладони, нуждаясь в прикосновении к холодным кинжалам.

Раскрыв себя на первом испытании, я не мог не заметить, что во мне будто что-то изменилось. Скрывая ото всех свою темную сторону, которую так восхвалял отец и его друзья из элит, я чувствовал себя невероятно одиноким, отвергнутым всем миром… но после того как мужчины на проекте взглянули на меня иначе, я впервые ощутил силу. Скинув вдохновленную маску музыканта и взявшись за холодное оружие, я стал тем, кем был на самом деле. Мои характер и тело закалялись на смертельно опасных миссиях, навсегда оставаясь скрытыми под добродушной улыбкой. Что, естественно, противоречило моей природе. Мне приходилось врать, воровать и убивать… скрываясь от общественности под образом талантливого юнца, которого никогда ни в чем не заподозрят.

– Касиум, ты что, перестал принимать седативные? – в ужасе догадался отец, отшатнувшись.

– Еще за неделю до проекта, – сдерживая ухмылку, ответил я.

– Ты рехнулся?! – снова закипал он. – Думаешь, это шутки?

– Нет, – сухо бросил я, не собираясь отвечать честно.

На самом же деле я впервые в жизни нашел способ побыть обычным парнем, способным чувствовать большее, нежели гнетущую пустоту… Система, с самого детства наблюдая за моим эмоциональным и психическим состоянием, назначила мне поддерживающую терапию, чтобы минимизировать риски получения непоправимых искажений личности. Пережить без потрясений то, в чем меня заставлял участвовать отец… без успокоительных было невозможно.

– Возобнови прием препаратов! – крикнул он, раскрасневшись. – И не позорь нас! Свободен.

Даже не взглянув на него, я вышел в коридор и направился в свою комнату. Шагая по просторным холлам, я стер из памяти все указания отца. Он не догадывался, не понимал и не хотел знать, каково мне сейчас. Я чувствовал себя живым… Мне было трудно вспомнить, когда я в последний раз испытывал трепетную радость, удушающую ярость и пронизывающую существо влюбленность…

Ненамеренно вернувшись к мыслям о недавнем безумии, я почти ощутил прикосновение губ Атанасии к своим. Сдерживая глупую улыбку и поддаваясь сладким воспоминаниям, я не заметил, как закрыл за собой дверь.

Система годами подавляла все мои эмоции, чтобы сохранить их в целости где-то глубоко внутри. Я никогда не ощущал подобного ранее… я бесконечно влюблен… в ее губы, глаза, голос…

Когда я снова и снова представлял Атанасию верхом на мне, мое дыхание учащалось, став глубже, а пульс ускорился. Развалившись на кровати, я не мог перестать думать о ней. Если бы только Катар не вмешался… что еще она позволила бы мне сделать?

– Может, я и правда рехнулся… – прошептал я, схватив в зубы задранную рубашку.

Погрузившись в фантазии, я расстегнул штаны. Закрыв глаза, я снова был в осязаемых мечтах о той, что не покидала моих мыслей. Ощущая кончиками пальцев ее нежнейшую кожу, я утопал в желании исследовать каждый уголок ее тела. Мне было важно выяснить, насколько податливой она могла быть в моих руках. Я хотел чувствовать все ее изгибы, присвоить их себе.

Мне казалось, я прямо сейчас мог ощутить силу ее желания. Атанасия смотрела на меня так, будто я сумел завладеть всем ее вниманием. Позволив мне коснуться себя, она оправдывала и свое ко мне влечение… Я видел, чувствовал, что нравлюсь ей… Наслаждаясь возникшей тогда страстью, я не мог сказать, в какой момент наши поцелуи могли перерасти в нечто большее…

Чего я хотел?

Раздеть ее… медленно…

Рассмотреть ее… расцеловать…

А после?

Стоило мне представить большее, я приглушенно застонал, выгибаясь в спине.

Я почувствовала крепкие объятия сквозь тяжелую пелену сна. Мягкая постель приятно охлаждала кожу, стоило лишь пошевелиться, а по спине разливалось тепло обнимающего меня Лира. Я слышала его медленное глубокое дыхание и, не желая открывать глаза, начала в мыслях перебирать все пережитое за вчерашний день.

– Доброе утро, – тихо пробормотал Лир из-за моей спины. – Я чувствую, что ты не спишь.

Открыв глаза, я неспешно развернулась к нему.

Стеклянные стены пропускали в комнату мягкий свет солнца, благодаря чему все казалось пропитанным теплом природы. Мягкие подушки с витиеватым орнаментом формой напоминали листья и цветы, а деревянная мебель добавляла интерьеру непринужденность летнего утра. Мы с Лиром лежали в уютной постели посреди комнаты.

– Как ты себя чувствуешь? – спросил он, поглаживая меня по волосам. Он сонно рассматривал меня.

После вчерашнего мне казалось, что я уже никогда не смогу восполнить потраченную энергию. Слишком многое пришлось испытать, а затем еще приправить беготней по лесу. Но, к моему удивлению, я чувствовала себя отдохнувшей и полной сил.

Пушистые рукава нового наряда нежными перьями разлетелись по сторонам, когда я потянулась к Лиру, чтобы погладить его в ответ. Мне хотелось отплатить ему за заботу, но я не знала, что могу предложить ему.

– Хорошо, – коротко ответила я.

Лир махнул рукой, призвав маленькую голограмму часов.

– Скоро принесут завтрак. Я не стал тебя будить вчера, поэтому ты, должно быть, очень голодна.

Я кивнула, когда он снова принялся гладить меня по волосам. Благоговение по случаю завершения первого испытания разливалось по телу. Неспешно я приподнялась, оглядывая комнату в поисках ванной. Жесткий корсет впился в бок, не давая полностью разогнуться.

– Вчера я искупал тебя, а сегодня утром одел, пока ты спала. Если ищешь ванную комнату, я проведу тебя, – сказал Лир, поднимаясь вслед за мной с постели.

– Да, спасибо.

Выпрямившись, я смогла сделать глубокий вдох в новом тугом наряде. Лиф крепко удерживал мою грудь, придавая ей необычайную пышность благодаря внушительным подкладкам, а длинный подол юбки, украшенный теми же невесомыми перьями, что и рукава, ниспадал до самого пола. Ткань, тянувшаяся от атласного розового верха, становилась прозрачной ближе к подолу, что создавало иллюзию парящих пушистых украшений.