Вот почему Проша, то есть Прасковья, так и не создала свою семью. Её семья — это братья-казаки и воспитанные ею пластуны. Им отдала она свою жизнь и таланты.

Но тут у Аронии всё складывалось по-другому.

Она вскоре вышла замуж, став женой Владислава Чурова. И взяла себе двойную фамилию: Чурова-Санина — в память об отце. Свадьбу Арония и Владислав сыграли как-то незаметно, между делом. На ней полковник Щеглов был посажённым отцом невесты, а посажённой мамой — Полина Степановна. Ей это уже привычно — становится чьей-то матерью.

Майор Чуров теперь работал в БНП инструктором по одной из военных дисциплин. Он сразу же ушёл сюда из отделения — переводом. Подпол Мерин, наверняка, был только рад этому — ведь с тех пор, как на горизонте появилась Санина со своей бомбой, работник из него стал никакой. Еле дело о ювелирке в суд передал. А начальником в отделе стал вместо него дисциплинированный Тимошенко — как и предрекала Арония.

Надо отметить, в Акимову хату Арония и Полина Степановна так и не вернулись. Вернее — они вернулись, но только не в хату.

Короче, поначалу Арония и бабуля пожили в квартире Чуровых — то время, пока у них пошаливали криминальные кладоискатели. И очень сдружились с хозяевами, став почти родными. А потом и действительно родными стали.

После свадьбы молодая чета Чуровых отселилась от старшего поколения — в один из коттеджей при Базе. Удобно — тут тебе и дом, и работа. Питались в общественной столовой — после кулинаровских шедевров бабули всё там казалось очень вкусным. Уборкой, стиркой и прочими бытовыми делами, а также благоустройством территории в БНП занимались специальные люди, имеющие подписку о неразглашении. База являлась секретным военным объектом, хоть и населённым детками. Странными детками, гуляющими по нему с завязанными глазами и деревянными шашками в руках.

И как-то так вышло, что окончательно раскуроченную Акимову хату — со сломанными ставнями, отпавшими дверями и упавшими шкафами, полностью снесли. А на её месте за пару месяцев воздвигли большой дом на три входа. Один предназначался для четы молодожёнов, второй — для бабули, а третий — для родителей майора Чурова. А пока молодёжь обитала в коттедже, профессора ещё больше подружились с Полиной Степановной. Они ведь ей даже ни разу не припомнили про то, как она напилась в первый вечер знакомства. За что та была им очень благодарна. И теперь Полина Степановна выращивала свои великолепные ароматные цветы на окнах всего дома. Что ж это за дом без цветов? Высадить цветы на клумбе перед домом — чтобы те цвели в снегу, она так и не решилась. Жалко эту красоту на мороз выгонять. Богдан Тихомирович и Ираида Вениаминовна тоже стали поклонниками блюд из местной кулинарии — ведь и им некогда готовить разносолы. Все то и дело ходили друг к другу — как к себе домой. Рассказывали новости — об институте, о гастролях студии, говорили о погоде, о молодожёнах. Хорошим людям ведь всегда есть о чём поговорить. Полина Степановна, честно говоря, ещё никогда не жила такой насыщенной и интересной жизнью. Она теперь поимённо знала всех студентов профессоров Чуровых, переживала о том, как они сдают зачёты и сколько было поставлено неудов. Как когда-то болела душой об артистах театра, их удачных или не очень ролях в спектаклях. Иногда к ним в гости приезжали Арония и Владислав — это был редкий праздник. Владислав баловал их шашлыками и все с удовольствием ели пиццу и суши — заказные, конечно.

Возникает резонный вопрос — на какие доходы были построены эти хоромы? Уж, не на компенсацию ли, полученную за клад? Ведь не зря говорят: то, что построено на кровавом золоте, долго не простоит. Но, нет, дом был построен на вполне нормальные деньги.

Во-первых — как и предполагал мудрый музейный работник Иезекииль Натанович, ювелирные изделия, обнаруженные в сундуке на огороде Саниных, особой исторической ценности не представляли. Они были поддельными.

Во-вторых — хотя найденные цацки и пролежали под корнями вишни не менее сотни лет, они были — неведомо как, изготовлены из драгоценностей, выращенные с помощью современных нано-технологий. Чертовщина какая-то!

В-третьих. Однако оказалось, что эти фальшивые колье и кольца отличались невероятно тонкой работой. И были точной копией неких царских украшений давно и загадочно утерянных. Опять чертовщина!

Потому — в-четвёртых, все эти находки из огородного клада Саниных авторитетными экспертами были бережно переданы в столичный музей — для экспозиции, посвящённой царской династии.

И, в-пятых. Саниным, несмотря на поддельность вещиц из их клада, была начислена неплохая компенсация — около полумиллиона рублей. Немалую долю которой составила стоимость кованого сундука, на который поначалу никто не обратил внимания. Он был изготовлен из неизвестного лёгкого металла и передан учёным для изучения.

В общем — чертовщина на чертовщине.

Кстати, возраст сундука оказался невероятным — около пяти тысяч лет, а может и более. Ведь у археологов до сих пор нет точных методов для определения возраста их находок. Так что — и десятки тысяч лет могли случайно утерять. А ещё говорят, что археологи и на миллион лет иногда ошибаются. Но это — тс-с, тайна.

И, в-шестых, вся эта компенсация — до копеечки, была передана Саниными в один известный Детский фонд.

Полина Степановна одобрила этот благотворительный шаг. Пусть эти деньги достанутся детям! Вон она только подумала взять себе изумруды с кабошоном из клада, а разбойники уже весь им дом перевернули. Чур, меня!

Так что дом на Профсоюзной строился на нормальные деньги. Не на кладбищенс…, то есть — не на кладовые… В общем — на нормальные.

Строили по договорённости: от Саниных — участок, где раньше стояла закоренелая Акимова хата, а от Чуровых — деньги, вырученные от продажи их четырёхкомнатной квартиры. От Щеглова… Причём тут полковник, скажете? А при том, что в расходах на строительство смело можно обозначить и третью часть — это работа строителей. И к ней хорошо приложил свою руку вездесущий полковник — посажённый отец невесты. Он и риелторов для Чуровых нашёл — чтоб без обмана было, и строительный процесс организовал. Ведь Аронии и Владиславу — с их загадочным, то есть, закодированным БНП, некогда. Профессора в этих делах — чисто дети. А Полина Степановна… Она ведь танцевала, блистая на сцене. Этих профессоров с бабулями так легко обмануть. А Щеглов… Он как-то умудрялся быть в курсе всего и одновременно находиться в нескольких местах. Риелторы были — как шёлковые и взяли за свои услуги минимум. Похоже, было, что они рады, что вообще живыми ушли. Ну а дом Чуровых, похоже, строила вовсе не раскрученная строительная фирма — как Щеглов говорил, а самый обычный стройбат. Причём — почти бесплатно. Потому что никакая четырёхкомнатная квартира не способна вырасти в такущий домище. Ну, да ладно — что выросло, то выросло.

А как же иначе? Надо было строиться. Ведь молодой семье нужны просторные хоромы — чтобы было куда расти. Хата совсем развалилась. Не в квартире ж всем жить, где профессора уже парами на лоджиях обитают? Так и вышло — теперь семья, и вправду, растёт: молодая чета Чуровых в скором времени ждёт прибавления. Они уже и имя дочке придумали — Арсения.

Старшее поколение поначалу намеревалось взять внучку на воспитание. Арония же не может на долго осесть в декретном отпуске, бросив на произвол судьбы своих пластунят. Поэтому сказала — наймёт дочке нянек. Бабушки и дедушки сопротивлялись — мол, зачем няньки, когда есть мы? Но, Арония и Владислав так рассудили: вряд ли профессоров Чуровых учебный процесс выпустит из своих расписаний, а Полину Степановну — её расписанные на год гастроли с бальной студией. Где она солистка. Поэтому и остановились на первом варианте — на официальной няне для ребёнка.

Арония иногда задумывалась — больше ночью, когда никто её не теребил по имени-отчеству. Унаследует ли у её дочь ведовской дар? Ежели он матери совсем не проявляется. Скорее всего — нет. Что ж, значит — не судьба. Жила же Арония без дара, будучи Ларой — и вполне себе прекрасно. А теперь вот — хоть она и Арония, но опять дара нет. И не сказать, что жизнь её стала уныла и скучна без оборотней и магов.