– Намного лучше! – рассмеялась я в ответ.

После небольшого перерыва сирена снова запела, погружая каждого в расплавляющее воображение действо. Из-за дурманящих напитков я стала впечатлительней и теперь была невероятно благодарна Лиону за приветливость, которую он проявлял ко мне. Теперь он казался куда добрее, заботливее и красивее. Прикасаясь ко мне, он был нежен, а разговаривая или объясняя что-то – терпелив. Казалось, он наслаждался моей компанией, несмотря на то что был пленником сложившихся обстоятельств. Мне нравился этот Лион намного больше того, с которым мы были знакомы до сегодняшнего дня.

Вернувшись к автогену, мы застали вечернее темно-голубое небо, которое понемногу орошалось звездной россыпью. Уже в воздухе я снова решила задать вопрос, волновавший меня все это время:

– Лион, как же твоя внешность? Ведь тебя все видели!

Присматриваясь к нему, я ненамеренно искала доказательства существования мрачной стороны. Казалось, все это время я проводила время с кем-то другим.

– «Инкогнито» подразумевает, что Система не позволяет запоминать лица гостей мероприятия.

– Но я ведь помню, – парировала я.

– Неужели?

Поразмыслив, я действительно не смогла разобрать в воспоминаниях очертаний лиц окружающих нас людей. В отличие от темной и расплывчатой внешности остальных, только образ сирены был красочным и четким.

– То есть Система управляет нашими воспоминаниями? – ужаснувшись, спросила я.

– Конечно. Мы ведь были предупреждены. По собственной инициативе она не вмешивается в человеческие воспоминания.

– Но откуда ты знаешь? Ты ведь никогда не узнаешь, что́ Система стерла из памяти без твоего ведома!

– Не нужно подвергать работу Системы сомнению, это пустая трата времени, – сухо ответил Лион, закрывая тему.

Почему верумианцы так преданы Системе? Как можно доверять собственному сознанию, когда к нему имеет доступ какой-то искусственный интеллект?

Чем больше я узнавала о жизни на Веруме, тем неоднозначнее она мне казалась.

– И ты ходишь в подобные заведения, чтобы освободиться от оков скучающей версии себя?

– Я так выгляжу?

Я лишь скептически глянула на него через плечо, с трудом оторвавшись от видов города под нами.

– Все твои девушки были мутантами? – неожиданно даже для самой себя решила узнать я.

– Что ты имеешь в виду? – послышался голос Лиона из-за спины.

– Только с ними ты можешь быть собой, – объяснила я свою догадку ему и себе.

– Предпочитаю держаться от мутантов подальше.

– Презираешь себе подобных? – удивленно спросила я, рассматривая извилистые речушки, обрамляющие улицы Кристаллхельма.

– Им легче узнать правду, – пояснил Лион.

Меня поразила такая осторожность по отношению к себе подобным. Казалось, открыться кому-то из мутантов было самым простым решением, но, видимо, натянутые отношения сохранялись и внутри их круга.

– Ты сказал, что даже Райан не знает о твоей силе, – подметила я.

– Верно.

– Значит, знаю только я? – поджигая необоснованный фитиль надежды, спросила я.

– Так получилось.

– Планируешь рассказать и другим участницам? – Я слегка прищурилась, пытаясь скрыть любопытство.

– Нет, – строго ответил Лион и, скрестив руки на груди, отвел взгляд.

– Я лезу, куда не следует?

– Откровенность не в моих правилах. – Он глубоко вздохнул и расправил плечи. – Я привык находиться один.

Значит, я была особенной?

Конечно нет.

Его разговорчивость мало что меняла, поэтому я должна была просто радоваться удачному свиданию.

Наслаждаясь видами Кристаллхельма, я почти забыла о силе испытываемого еще совсем недавно стыда, размышляя о том, что этот день станет одним из лучших на Веруме.

– На улицах города царит мир, – произнесла я вслух.

– На Веруме живет в четыре раза меньше людей, чем на Земле, что позволяет Системе обеспечивать население всем необходимым для достойной жизни, – сухо пояснил Лион.

– Вот как. На Земле осталось не больше трех миллиардов после всемирной катастрофы… Значит, верумианцев и того меньше… А еще я не вижу детей.

– Только представителям элит позволено обзаводиться детьми, а те редко выходят в город прогуляться.

– Почему?

– Когда Система дарует кому-то титул представителя элитарного общества, ему выделяется недвижимость и все необходимое для безбедной жизни до самой старости, смерти или изгнания из элит.

Автоген остановился перед длинной и широкой улицей, напоминающей аллею для променада. Здания по обе стороны от площади отражали огненную подсветку, играя тенями на фасадах соседних домов и оживляя город.

Наш автоген рванул куда-то вверх, когда Лион подошел ко мне. Глядя на него, я снова принялась сравнивать немногословного и холодного Лиона, стоящего передо мной, с мужчиной, чья откровенность на танцполе была столь заразительна и прекрасна. Поверить в то, что эти двое мужчин – один человек, было крайне трудно.

– Красиво? – спросил он, сунув руки в карманы брюк, из-за чего его образ показался еще более отрешенным.

Еще недавно он не разъединял наших рук, переживая о моей безопасности в бушующей толпе, а теперь это казалось лишь видением.

– Красиво, – рассматривая золотые переливы на его коже и волосах, ответила я.

Начав прогулку с центральной площади Кристаллхельма, я наконец-то вдоволь смогла оценить сочетание современной эстетики, технологического развития и природной красоты, демонстрирующее неповторимый облик города.

Верумианцы, под стать здешней умиротворенной атмосфере, двигались плавно и неспешно. Молодые пары прогуливались, держась за руки, их взгляды выражали спокойствие. На небольших, но уютных зеленых островках собрались группы людей, которые наслаждались обществом друг друга. Их разговоры и смех интриговали меня, подталкивая гадать о содержании бесед.

На центральной площади Аковама запрещалось вот так слоняться без дела. Место столь великое и мощное можно было посещать лишь по праздникам и в почтительном молчании, в то время как Кристаллхельм предлагал погруженным в свои мысли горожанам лежать у фонтанов и, забавляясь, что-то листать в голограммах перед собой.

Взглянув на Лиона, я снова поймала себя на мысли, что мы живем в совершенно разных мирах…

– А ты тоже представитель элит? – поинтересовалась я.

– Это станет возможно только после моего семидесятилетия, – спокойно произнес он, медленно шагая слева от меня.

Я остановилась.

– А сколько тебе сейчас?

– Двадцать шесть.

Я с облегчением выдохнула.

Облегчением?

Какая вообще разница, сколько ему лет?

Разве меня должно это волновать?

Я подумала об этом лишь потому, что мужчины Ясора считали возраст до тридцати наилучшим для начала серьезных отношений и дальнейшей женитьбы. Будь Лиону шестьдесят пять, разве это не должно было бы меня испугать?

Да и не только меня!

А так всем участницам проекта… он отлично подходил по возрасту.

Исподтишка любуясь его статным профилем, я ненароком задалась вопросом, каким бы он стал мужем. Сегодня он был внимательным, заботливым, щедрым и понимающим, а в истинном обличье мог похвастаться умением веселиться и искренне наслаждаться тем, что ему нравится. Он прислушивался ко мне и интересовался моим мнением, защитил, когда мне нужна была помощь.

Из-за отсутствия эмоций на лице Лиона мне было сложно убедиться в искренности его слов, но вот его поступки говорили о том, что он достойный мужчина, которому можно довериться. И я не могла не признать, что находиться с ним рядом было спокойно и приятно…

– И ты уверен, что станешь представителем элит? – насильно вырывая себя из странного потока мыслей, спросила я.

– Это решать Системе.

– А если она решит иначе? – прищурилась я.

– То не смогу стать советником Системы, так как их выбирают только из элит, – спокойно пояснил он.