— Привет честной компании! — заявил некий мужчина. — Делите мой клад?

И Арония узнала в нём Ратобора. Явился, не запылился!

Одет маг был в белый костюм, светлые туфли и с пышной шевелюрой до плеч, уложенной локонами. Весь из себя импозантный и очень неуместный в этой затрапезной кухне. В которой собралась странная компания: домовой с оклунком на плече, туманный призрак, застрявший в стене, майор милиции в расстёгнутом мундире, и с ними рядом растерянная от наплыва непрошенных гостей девушка. А посреди стола горой высились остывшие кулинаровские сырники. Слегка подгоревшие.

— О! — сказал Владислав. — Этот что, тоже в косметичке сидел?

Хотя он, конечно, уже догадывался, кто это. Не мавр же, судя по всему…

Ратобор осмотревшись, хмыкнул.

— Где я был, тебе, майор, знать не положено! — сказал он. И ехидно спросил у «честной компании»: — Вы меня не потеряли?

— Не больно-то и скучали, — буркнул Калина. — Чего ты прицепился? Нет уже твоего схрона, есть только мой! А его — кому хочу, тому и отдам! Договор наш кончился!

Михалап, наверное, от досады и для моральной поддержки, схватил со стола сырник и, яростно жуя его, гугниво наехал на мага:

— Тут моя телиторья — чего без спрося ходишь?

— Не к тебе я пришёл. К хозяйке! — отмахнулся тот, игнорируя реплику Калины.

— А я тебя не приглашала! — возмутилась Арония. — Если клад ищешь, Ратобор, так его тут нет!

— А чего его искать? Калина его к рукам прибрал, хотя не имеет на то права! — пожал плечами маг. — Это наш с Ариной схрон! С каких это пор мертвые кладами владеют? И распоряжаются чужим добром?

— С такой поры, как приставлен к ему! А чо? Надоть было клад служилым отдать? — повысил голос Калина. Да так, что стёкла в окнах задребезжали. — Они-то тута с какого боку?

— С того боку, который по закону! — подключился к спору ещё и Чуров. — Поскольку клад обнаружен в лесу, то есть — на территории, принадлежащей государству, значит, он государству и принадлежит! И я — как «служилый», — представляющий здесь интересы государства, обязан изъять этот клад и передать его державе!

Опять своё? Арония ведь считала, что майор пришёл сюда, чтобы ей помочь, а не представлять тут державу и закон!

Кстати, идея — об экспроприации клада в пользу государства, у Чурова возникла стихийно. А что? Отличный выход! Аронии этот клад не нужен. Не Смугляку же его отдавать! И, тем более — не Ратобору, который добыл его незаконным путём.

Все, обозлившись, сгрудились вокруг стола. За которым восседал представитель государства над чашкой кофе.

Калина считал, что клад может принадлежать только Аронии, дочери Арины, и хотел передать его ей.

Михалап хотел непонятно чего — золото ему всегда напрочь крышу сносило.

Ратобор — ясное дело, мечтал заграбастать всё царское добро немереной цены себе.

Не хватало здесь только мавра, с его непомерной наглостью и жадностью. Может и он скоро примчится сюда в своей нелепой чалме? Или Ратобор каким-то образом его устранил? Каким — не хочется и думать. Уж больно вальяжен и самоуверен маг.

И тут Арония заметила, что у Ратобора на шее болтается белый в чёрную крапинку мужской платок, сколотый чем-то очень похожим на чёрный смарагд мавра…

— Вот как? Государству, значит, мой клад понадобился? — хмыкнул тот. — Насчёт этого у меня особое мнение!

— Это сколько угодно, господин Ратобор! — ехидно отозвался майор, хлебнув ещё кофеёчка. — Законы это позволяют. А соблюдать законность и оберегать тех, кто подвергается отъёму государственного имущества — это мой прямой служебный долг. Имею честь представиться — майор полиции Чуров Владислав Богданович, — приложив руку к воображаемой фуражке, сказал он. — Участвовал в ночном рейде на вашу криминальную поляну. И в разгоне всякой шушеры, покушающейся на государственное имущество и похищающей людей.

— Впервые с таким ретивым служакой сталкиваюсь, — хмыкнул Ратобор. — Даже на дом приходит исполнять свой служебный долг — на чашку кофею. В компании с домовыми и призраками.

— Меня сюда пригласили, — с превосходством отозвался майор. — В отличие от некоторых.

Некоторыми себя, наверное, посчитал и Калина. От чего малость пошёл рябью.

— А с чего вы все взяли, што клад у меня? — вдруг заявил он.

— Так ты ж сам про то сказывал! — удивился домовой. — Давеча!

— Мало ль што я сказывал! Может, я пошутил! — хмыкнул тот. — Нет у меня никакого клада! Его, небось, Смугляк уволок в Африку? Аль ты, Михалап, в своём мешке унёс! — усмехнулся он. — Он же у тебя безразмерный! Хучь пять сундуков вместит!

Видать, сильно майор его зацепил — на всех обозлился. Вспыльчивый этот Калина.

— А чего это сразу — Михалап? — обиделся домовой. — В ём токмо мои струменты и есть, — заявил он и грохнул оклунком об пол.

Тот развязался и оттуда высунулись наружу: потемневшая ручка пилы, старинный узорчатый молоток и ещё какие-то ржавые железяки. Как он ими работает?

— Вот, видали? Там боле нету ничего! — обиженно сказал домовой. — Токмо вот ето дедово наследие. И оно похлеще всякого клада будет! Древнючее — спасу нет! — гордо заявил он.

— Михалапушка, да не громыхай ты тут! — улыбнулась Арония. — Никто тебя и не подозревает.

— Ага! Это я так, к слову сказал, — кивнул Калина. — У Смугляка этот клад ищите!

— Словеи-то себе выбирай! — буркнул домовой и, отпихнув ногой оклунок, схватил со стола ещё один подгоревший сбоку сырник — для успокоения нервов.

— А почему ты считаешь, что Калина взял клад, Ратобор? — обернулась к нему Арония.

В пику Чурову, вступив с магом в какие-то глупые обсуждения. Чтобы майор не зазнавался! Пришёл сюда законность соблюдать, видите ли! Как и тогда, посадив её в обезьянник!

— Что не Смугляк клад взял, я лично проверил! — охотно ответил маг. — Когда сундук исчез с поляны, а вместе с ним и мавр, я его заподозрил в краже. И увязался за ним в Африку. Побывал и во дворце, и с его немалой семейкой познакомился! — усмехнулся он. — Клад не у него! И домовой — хоть и хитрая бестия, но на такое не решится, — насмешливо покосился он на недовольного Михалапа. — Так что Калина клад спрятал! Я и место знаю, да взять его не могу. Опять всё та же песня — он закрыт на Арину. Она для него всё ещё жива, — вздохнул маг. — Вот я сюда вслед за ним и пришёл, — пояснил Ратобор. И вдруг слабым голосом проговорил: — Арония, ты позволишь мне присесть? Я так устал — до самой Африки смотался, не ближний свет. Я не говорю тебе — позволь мне сесть, а только лишь присесть, — усмехнулся он, подмигнув ей и ехидно покосившись на Чурова.

Майор насупился. А Арония про себя хмыкнула — как же, устал он. Выглядит так, будто только что из парикмахерской вышел. Да ещё этот кокетливый платок на шее — со смарагдом…

Однако, в пику майору, пришедшему сюда защищать государственные интересы, решила позволить рассесться тут Ратобору. Но только она открыла рот, как маг, не дожидаясь этого позволения, вальяжно уселся за стол напротив майора.

— И вы тоже садитесь, — предложила Арония Михалапу и Калине. — А я сейчас вам варенья принесу. Что предпочитаете к нему — кофе, чай? — радушно спросила она у своих непрошенных гостей.

— Мне кофе, пожалуйста, дорогая! — сказал Ратобор. — Со сливками, пожалуйста, — покосился он на чашку Владислава.

— Чаю давай, — заявил домовой, садясь прямо на пол рядом со столом. — Ну его, кофей — горечь в ём одна горелая! — И добавил, в ответ на удивлённые взгляды: — Не люблю я енти стулья! Куды там ноги-то девать?

И так уютно поджал под себя ноги в юфтевых сапогах, что все только хмыкнули. Мол, может, в этом и есть резон?

Лишь Калина — молча поклонившись Аронии, так и остался стоять у стены — наполовину прячась в ней. И ничего себе не потребовал. Призракам, наверное, напитки противопоказанны. Да ещё и горячие. И так ведь душа неуспокоенная горит и слезами обливается.

Арония, кивнув, вышла из комнаты, видно — в кладовку подалась, за вареньем. И тут-то с Ратобором произошла трансформация — с него напрочь слетела вся его вальяжность.