— Что ж, раз так, то я продолжу, с вашего позволения. Даэ фир Геллерхольц, расскажите, пожалуйста, как вы впервые познакомились с подсудимым? Настолько подробно, насколько вспомните, это важно для следствия.

Я вздохнула. Не то, о чём мне хотелось вспоминать, тем более публично и подробно. Обстоятельства нашего знакомства… но я постаралась забыть, что я по этому поводу чувствую, и начала говорить настолько ровным и спокойным голосом, насколько могла. То, что при этом у меня дрожали руки, чувствовал только Рэйнер, а он вряд ли стал бы кому-то меня выдавать.

— Лат Вистан впервые появился в моей жизни, когда предыдущего исповедника нашей семьи лишили сана, и он остался так называемым другом семьи. Белинда, — я не собиралась называть эту женщину ни даэ, ни матушкой. За что удостоилась полного ненависти взгляда, почувствовав его спиной. — Белинда опасалась, что у неё не выйдет извлечь выгоду из моего неизбежного замужества, поэтому проверяла с помощью этих двоих жрецов, потеряла ли я целомудрие, — голос не дрогнул, и даже красные пятна не пошли по лицу, но ногтями я впилась в ладонь Рэйнера. В ответ он успокаивающе меня погладил, и произнёс:

— Уверен ли суд, что должен публично задавать подобные вопросы благородной даэ?

— К сожалению, уверен, — ответил на это дарэ Рантгтмарк. — В произошедшем нет вины даэ Коринны, но мы должны наказать всех, кто повинен в преступлениях перед нею, и не допустить более их повторения. Впрочем, если сама даэ Коринна отказывается продолжать выступление публично — мы готовы отпустить её с вами домой. Однако… возможно, в этом случае следствие чего-то не учтёт. Ваше решение, даэ фир Геллерхольц?

Формально, уже по одной просьбе Рэя меня должны были отправить домой. Но Его Высочество проводил иную политику. И если я не хочу, чтобы другие молодые девушки оказались во власти злобных родственников или, что ещё хуже, преследующих свои цели латов… нет. Я не буду молчать. На моём месте могла оказаться девушка, которую Белинда просто убила бы своей злобой.

Я отрицательно покачала головой:

— Нет, я готова продолжать. Вы правы. Сообщники моей мачехи и этого человека должны быть наказаны. В настоящем или в будущем.

Дарэ Рантгтмарк посмотрел на меня с чем-то, отдалённо напоминающим уважение во взгляде. Но может быть и просто равнодушно — по его лицу всегда было сложно что-то прочесть. Но Главный Дознаватель сказал:

— В таком случае, мы слушаем вас.

Я кивнула, а Рэйнер не спорил, принимая моё решение. Только вновь взял мою руку в свою, давая понять, что я здесь не одна. За это я была ему благодарна, но… это была моя маленькая война, мне в ней и побеждать. Я продолжила с того же момента, где остановилась:

— К чести лата Вистана, помогать в проведении подобных проверок он отказался, — я поймала удивлённый взгляд почти-бывшего служителя церкви. — Ими продолжал заниматься господин Ландхольц, который просил называть его только и исключительно так. Однако, лат Вистан помогал Белинде в её начинаниях на мой счёт. Придумывал способы контроля, задавал личные и неуместные вопросы, которые я не хотела бы повторять. И всегда делал это при моей мачехе. Я предполагаю, что его цель была проста: сломать меня, чтобы впоследствии выдать замуж за того, кто нужен будет церкви Светлейшего, и использовать так, как церковь считает необходимым.

— Какого рода информацию до вас доносили? В чём убеждали? Не нужно цитировать, можете отвечать в общих чертах, если вам так комфортнее, — проявил удивительную деликатность дарэ Рантгтмарк.

— Ну почему же, я процитирую. Это доходчивее, — и улыбнулась, вероятно, невольно копируя хищный оскал Его Высочества. По крайней мере, лат Вистан едва заметно вздрогнул. — «Женщины бесполезны. Всё, на что они способны — это рожать наследников, но даже с этим справляются не всегда. Незаконнорожденная женщина бесполезна вдвойне, и не будь ты осквернена дрянной силой, понесла бы заслуженное наказание», — я, кажется, даже копировала интонации Вистана. — Это когда мы были только втроём. Я, лат Вистан, и женщина, которая потехи ради заставляла меня обращаться к ней матушка, — последнее слово я не сказала, скорее прошипела.

— А что лат Вистан говорил вам, когда присутствовали другие свидетели вашего общения? — уточнил дарэ Рантгмарк.

— То же самое, но с цитированием Жизнеописания Светлейшего, — усмехнулась я. — День за днём, раз за разом, я слушала, как я ни на что не способна, должна быть благодарна, что родилась на этот свет, и меня не удушили в колыбели. И, конечно, о том, как плох мой дар, и как я обязана его держать при себе. Лат Вистан принимал в этом всё возможное участие.

— Верно ли я понимаю, что именно лат Вистан был тем, кто скрепил ваш брак с Рэйнером фир Геллерхольцем? — внезапно спросил дознаватель.

— Да, верно, — я даже растерялась.

— Верно ли я понимаю, что и проверку на магическую совместимость у невест Рэйнера фир Геллерхольца с ним самим также проводил лат Вистан в присутствии штатного королевского мага, занимающегося этими вопросами?

— Это вопрос скорее ко мне, — заметил Рэй. — Но да, верно.

Я только растерянно кивнула. Это что же получается… нет, не может быть, дом принял меня…

— Лат Вистан, вы уже поняли, к чему мы задаём свидетелям все эти вопросы. Вы же хотите выполнения сделки, не так ли? — молчавший до этого Никлас внезапно заговорил.

Лат прожёг его очень неприятным взглядом, и мрачно бросил:

— Да нет никакой магической совместимости! — и злым, но очень чётким голосом продолжил: — Нет и не было никогда, что очевидно любому, кто учился у приличных учителей, а не читал сомнительные книжонки. Это просто способ ставить в пары тех, кого мы считаем нужным, вот и всё. Да, я сознательно сделал так, чтобы эта девчонка вышла за кумира своей юности. Белинда не желала сотрудничать, если дочь её мужа останется жива. А жена Геллерхольца отправилась бы на тот свет вместе с ним, когда его обвинили бы в том, что он убил принца Никласа. Предполагалось, что она дочь какой-то крестьянки, и сломается окончательно, глядя как Геллерхольц волочится за Анной, и мы избавимся от них обоих. Но нас переиграла едва совершеннолетняя девица, потому что мозгов и силы в ней оказалось больше, чем во всех сановных недоумках, вместе взятых. Всё. Мне нечего больше сказать.

Никлас улыбнулся.

— Что ж, в таком случае, на сегодня заседание суда объявляется закрытым. Мы продолжим завтра, всех, кто будет нужен — вызовут. А пока все свободны, и Вистана освободите тоже. У меня будет с ним отдельный разговор.

Разумеется, никто не возразил Его Высочеству. А мне оставалось только сдерживать рвущиеся наружу слёзы. В этом браке не было никакого смысла. Это просто часть заговора, и не более того… а значит, никакая я не даэ Геллерхольц.

Возвращалась в поместье герцога я молча, и Рэйнер крепко держал меня за руку, словно боясь, что я сбегу от него. Но я не могла даже смотреть на его лицо.

Разумеется, Рэйнер пытался убедить меня, что слова Вистана ничего не значат. Что дом принял меня, а сам Рэй меня любит. Я даже не спросила вертевшееся на языке: «С каких пор? С того момента, как узнал, что твоя любимая Аннушка травит короля?», это было бы жестоко. Но моего мрачного, больного взгляда, ему, кажется, хватило. То ли Рэй решил, что меня не убедить словами, то ли напротив, забросил идею в чём-то переубеждать.

Я лишь снова жалела, что так и не попросила принца о разводе. Какой смысл во всём этом фарсе, когда мы точно знаем, что наш брак — всего лишь фарс, устроенный ради целей людей, не желавших ни одному из нас ничего хорошего? Лат Вистан считал меня просто пешкой, которую можно обменять на помощь Белинды…

Хотя я так и не поняла, зачем мачехе было им помогать. Возможно, это станет ясно, когда судить станут её саму. Полагаю, мне придётся при этом присутствовать. Но сейчас не хотелось даже есть. Хотелось рухнуть на постель и выплакать все слёзы, которые копились где-то внутри и рвались наружу, раздирая горло.